Неисповедимые пути любви или Читать истории о любви

Семен Инфернальный вот уже три часа возвращался из библиотеки, то есть сидел на скамейке у соседнего подъезда и думал о смысле жизни и прочих философских вопросах. Домой не хотелось, ибо там его ждали жена Аглая Львовна и попугай Цезарь, чтобы устроить очередной скандал. У них был один на двоих характер: очень сварливый. Сие обстоятельство без сомнения указывало на то, что они являлись астральными близнецами, разлученными при рождении, и нашли друг друга в круговерти вселенной лишь для того, чтобы изощренно издеваться над ним — простым русским интеллигентом без особых материальных запросов. В общем, на улице он чувствовал себя в большей безопасности, чем в собственной квартире, несмотря на громкие крики, доносившиеся с пятого этажа. Потомственный слесарь Федор Силантьев третьи сутки пил горькую и гонял тещу по квартире.

— Брось топор, проклятый алкоголик! Навязался на мою голову! Сейчас милицию вызову! — визгливо кричала она.

— Арррргкх! — неразборчиво, но экспрессивно отвечал Федор.

Семен блаженно вздохнул и поднял большие синие глаза, опушенные пепельными ресницами, к темному небу. Звезды сияли как россыпи мелких бриллиантов на кольцах в ювелирном магазине, куда Аглая Львовна приводила его каждые выходные, чтобы ткнуть носом в мужскую несостоятельность и напомнить о маленькой зарплате. Как же это было жестоко. Как унизительно. Он уже почти расплакался от воспоминаний, пропитанных невыносимой горечью, но вдруг...

— Закурить не найдется? — вкрадчиво поинтересовался бархатистый голос.

— Я не курю, — растерянно сказал Семен и прищурился, пытаясь разглядеть незнакомца.

— А выпить есть?

Из непроглядного мрака ночи под тусклый свет уличного фонаря шагнул высокий широкоплечий брюнет демонического вида с пронзительными зелеными глазами.

— Я не пью.

Семен с завистью рассматривал длинный кожаный плащ и ковбойские сапоги. У него никогда не будет таких красивых вещей, потому что вся зарплата уходит на удовлетворение низменных прихотей Аглаи Львовны и Цезаря. А брюнет присел на скамейку и вытянул вперед невыносимо длинные ноги.

— Жаль, очень жаль. Я тут прилетел из Парижа: неделя высокой моды, бурная светская жизнь, игра в рулетку, шикарные блондинки, коллекционное шампанское, черная икра из Астрахани и все такое, но вдруг потянуло на родину. Почему-то ужасно захотелось банальной шавермы с просроченным сроком годности. И я как раз ехал из аэропорта до ближайшего киоска, — брюнет небрежно махнул рукой в сторону длинного белого мерседеса, припаркованного у обочины, и увидел, как дворовая шавка Жучка пристраивается к заднему колесу, чтобы нагадить. — Ну-ка, кыш! — сердито крикнул он и продолжил: — Ну, и дай, думаю, заверну в первый попавшийся двор. Может, у какого-нибудь полуночника найдется папироска или, на крайний случай, жигулевское пиво.

Семен понуро молчал. Все-таки права Аглая Львовна. Он совершенно бесполезный человек: не пьет, не курит и член у него маленький и яички безобразно сморщенные.

— Мне очень жаль, — отодвигаясь, пробормотал он.

— А мне совсем не жаль, — брюнет решительно притянул его к себе и прижал лицом к груди, пахнущей сладко и тревожно заграничным одеколоном. — Я как увидел тебя, так сразу понял, что наша встреча произошла не случайно. Это судьба. Как тебя зовут, детка?

— Семен Инфернальный, — неразборчиво пробубнил он, безуспешно пытаясь вырваться из крепких объятий.

— Отлично! Теперь моя очередь. Арнольд Залевски — польский аристократ и магнат. Владелец заводов, газет и пароходов. Личные данные: двадцать восемь лет, образование высшее, не женат, нахожусь в активном поиске партнера. Внешние данные: брюнет, глаза зеленые, нос греческий, темперамент взрывной, но отходчивый, загар заграничного происхождения, на правой стороне члена симпатичная родинка. Собственно, член в длину — двадцать один сантиметр с половиной, в обхвате — семь сантиметров четыре миллиметра. Яйца не отвислые, левое немного крупнее правого, тщательно выбриты. Половым органам обеспечен идеальный гигиенический уход, не сомневайся. Что еще... Брутальный бисексуал, в сексе с мужчинами предпочитаю быть сверху и... Чуть не забыл, беспартийный атеист, — церемонно представился тот.

— Кажется, мне пора идти, — придушенно пискнул Семен и попытался подняться.

Стены родного дома вдруг показались необычайно привлекательными. Уж лучше семейный скандал, чем психические типы на мерседесах. Даже запах пригорелой овсяной каши, которой Аглая Львовна терроризировала его каждое утро, вспомнился без раздражения.

— С чего вдруг? Мы же только что познакомились. Нет, так не годится.

Арнольд стиснул его плечо железной рукой, удерживая на месте.

— Отпустите, сейчас же отпустите меня! — нервно выкрикнул Семен. — Что вы хотите со мной сделать?

— Как что? Разорвать твое горло и выпить кровь. Всю, до последней капли, — Арнольд оглушительно расхохотался при виде смертельного ужаса на его лице. — Не бойся, котенок. Не переживай, мой маленький. Я всего лишь изнасилую тебя в извращенной форме, — он ослепительно улыбнулся, продемонстрировав великолепную работу дантиста — белоснежные фарфоровые коронки. — Снимай свои захудалые брюки и дешевые трусики. И лучше не заставляй меня повторять дважды, а то будет хуже.

— Вы не понимаете! Я больше не могу здесь находиться. Меня ждут дома. Жена, наверное, волнуется, а попугай уже точно весь на нервах.

— Зайка моя, ты не обманешь меня, — усмехнулся Арнольд и неожиданно выудил из кармана пистолет. — Жена с попугаем, как же. Ты давно на себя в зеркало смотрел? У такого замухрышки даже тараканы просто так не заведутся. Только за дополнительную плату. Кому ты вообще нужен? Неухоженный: без приличной стрижки, без маникюра, без коллагена в губах? Бледный как поганка. Так бы и просидел всю жизнь на скамейке, если бы я не заехал в твой занюханный двор. Сам не понимаешь своего счастья. В общем, так. Хватит попусту болтать, — жестко сказал он. — Быстро вставай на колени, будем учить тебя сосать.

И тут вся жизнь стремительным вихрем пронеслась перед внутренним взором Семена. Вот он накакал в штанишки, мама громко ругается, подмывает его в зеленом пластмассовом тазике и в наказание шлепает по попке. Вот он пошел в первый класс и запачкал нарядный костюмчик, упав в лужу. Вот он выкурил первую сигарету в седьмом классе и проблевался на уроке геометрии. Вот он выпил полбутылки ямайского рома армянского розлива на выпускном вечере, снова проблевался и приставал к завучу Тамаре Петровне с непристойными предложениями. Вот он — студент-первокурсник и все еще девственник, и у него все упало при взгляде на бесстыдно обнаженные женские прелести сокурсницы Ляли Брюховецкой. Вот он устроился на работу в библиотеку, и вдруг Аглая Львовна пришла сдавать любовный роман "Рабыня нежной страсти", увидела его и решила, что ей пора выйти замуж. Вот он смотрит по телевизору показательные выступления китайских гимнасток на чемпионате мира, а попугай Цезарь хрипло скандирует: "Ну ты и баба, Инфернальный! Спартак — чемпион! Спартак — чемпион! Судью на мыло!" И вот апофеоз его никчемного существования: темная ночь, зловещий миллионер с бандитскими ухватками, жесткая скамейка, черный пистолет и потеря мужского достоинства и чести. После такого кошмара остается только одно: умереть в муках.

— Я не смогу жить после надругательства, — шмыгая носом, трагически пробормотал Семен.

— Сможешь, куда ты денешься, — не поверил Арнольд и заявил: — Можно подумать, рот и задница — какие-то неземные сокровища. Если что, реанимируем твое измученное тело французским коньяком. Слушай, малыш, хватит рефлексировать, у меня уже яйца лопаются.

Деваться было некуда. Семен вытащил из кармана клетчатый носовой платок, аккуратно расстелил перед скамейкой, изящно опустился на колени и скорбно поджал губы. С неба светила равнодушная луна, из ближайшего мусорного бака пованивало тухлой селедкой, где-то в стороне обиженно поскуливала Жучка, Федор и теща помирились и слаженно распевали песню "Ах, какой был полковник". Короче говоря, жестокий мир демонстрировал полнейшее равнодушие к чужим бедам и занимался чем его угодно, только не спасением несчастного Семена Инфернального.

— Давай же, открывай пошире ротик, — ухватив его за подбородок, гнусно-сладострастным тоном приказал Арнольд.

Семен открыл глаза и вздрогнул всеми фибрами души и тела. Перед лицом маячило дуло пистолета. Неужели этот озабоченный негодяй решится на убийство невинного библиотекаря? Животный страх переполнил его с головы до пяток, и он нервно облизал языком нижнюю губу.

— Что же ты со мной творишь, засранец? — застонал Арнольд, отшвырнув пистолет, распахнул плащ и шагнул вперед.

Увидев стройные волосатые ноги, упакованные в черные кружевные чулки, и толстый, текущий от смазки член, Семен ошалел. И только состоянием аффекта можно было объяснить его дальнейшие действия. Не медля ни секунды, он достал из кармана упаковку Джонсон'с Бэби "Нежная забота", схватил горсть влажных салфеток и тщательно вытер головку, а затем весь ствол члена.

— Какого черта? — изумленно таращась, спросил Арнольд.

— Хочу посмотреть на твою члено-родинку, — объяснил Семен, переложил член из одной руки в другую и продолжил тщательный осмотр.

Прошло несколько томительных минут, в течение которых Арнольд потеребил колечко в соске, написал пару эсэмэсок, обменялся недоброжелательными взглядами с Жучкой и повторил про себя теорему Пифагора. А Семен полностью погрузился в процесс: увлеченно нюхал, дул и поглаживал родинку подушечкой большого пальца.

— Ну что, рассмотрел? — не выдержал Арнольд.

В животе массово вылуплялись бабочки и бессовестно махали крылышками. Яйца раскалились до температуры плавления чугуна, а в ушах гремел колокольный перезвон, сквозь который прорывались слова: "О боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына. И я хочу от тебя дочку. И точка, и точка". Это Федор с тещей вошли во вкус и закатили полноценный концерт для жителей дома и гостей двора.

— Ага, — выплывая из транса, ответил Семен.

— И как тебе?

— Действительно миленькая. Сидит на вене и пульсирует как муха, которую потравили, и она агонизирует. Лежит на спинке, освещенная лучами закатного солнца, дрыгает мохнатыми лапками и жалобно жужжит.

— Все, больше не могу. Довел, гаденыш. Тебе надо работать в службе "Секс по телефону", от клиентов отбоя не будет, — гневно процедил Арнольд, грубо вздернул его вверх и потащил к мерседесу.

Под ногами захрустело битое стекло, и жалобно взвизгнула Жучка, которой отдавили хвост. Около дверцы появился черный, как смоль, водитель в белоснежной форме с золотыми эполетами и красном цилиндре и почтительно поклонился.

— Познакомься, Семен. Эраст Ганнибалович много лет преданно служит моей семье, — в голосе Арнольда звучала нескрываемая гордость. — Эраст Ганнибалович, это мой новый любовник Семен. Прошу любить и жаловать.

— Добро пожаловать, — немного гнусавя, произнес тот и широко распахнул дверцу.

От сильного толчка Семен залетел в салон головой вперед и распластался по сиденью, но быстро встал на четвереньки и огляделся. Вокруг царила вульгарная роскошь, плюющая в лицо хорошему вкусу. Стены и крыша были обшиты листовым золотом, ночной ветерок колыхал шелковые занавески, на люстре нежно звенели алмазные подвески, пол устилала тигриная шкура, на которой стояла золотая статуя. Пухлый младенец медленно крутился, нагло ухмыляясь, писал шампанским в бокалы и плевался свежей земляникой со сливками в чаши, расставленные по кругу в специальных углублениях. В правой руке он держал коробочку с зубной нитью, в левой — ароматические презервативы. Рядом стояла обшарпанная тумбочка с выдвинутым ящиком. Семен не удержался, заглянул внутрь и покраснел, увидев десяток тюбиков со смазкой для анального секса. И исключительно на нервной почве он схватил ближайший бокал и одним махом употребил его содержимое, потом еще один, еще и еще. И наконец закусил земляникой. А снаружи продолжался разговор. Обсуждали личность Семена.

— Что скажешь, Эраст Ганнибалович? Как тебе мой выбор?

— Неплохой экземпляр. Только надо бы привести его в божеский вид: подкормить, приодеть и будет высший класс.

— Вот и займешься этим.

— Как прикажете, Арнольд Михайлович.

Семен вдруг стало очень обидно. И он уже собрался гордо выйти, высказать все, что думает о насквозь прогнившем мире гламура, и удалиться прочь. Но вспомнил, что его удерживают силой, и выпил еще один бокал шампанского в счет будущего физического ущерба и морального разложения.

— О, да ты не теряешь времени, — весело сказал Арнольд, неожиданно оказавшийся рядом. — Наш человек.

Семен промолчал, флегматично отправляя в рот очередную сочную ягоду. В голове приятно шумело, в носу забавно щекотало, задницу все равно оприходуют — так чего попусту болтать? Когда по его губам и подбородку потек липкий сок, атмосфера неуловимо накалилась. Арнольд бурно задышал, навис над ним и начал неистово облизывать лицо и кадык. Семен сосредоточенно жевал и лениво отбивался, задевая ладонью истекающий смазкой член.

— Возьми, возьми, сожми его покрепче, — снова и снова повторял Арнольд, стягивая с него брюки вместе с трусами.

— Не хочу, не буду. Он мокрый, — Семен елозил голой задницей по сиденью и тянулся к шампанскому.

— Как мы выглядим, Эраст Ганнибалович? — неожиданно спросил Арнольд.

— Очень горячо, — занимая на место водителя, невозмутимо ответил тот и надел очки. — Однако мне кажется, что пора переходить от предварительных ласк к подготовительной части.

— Понял.

Арнольд вздернул ноги Семена на свои плечи и дунул в анус.

— Смазку!

Черная рука выдавила на его пальцы прозрачную субстанцию из серебристого тюбика и исчезла из виду. В задницу решительно ввинтился скользкий ноготь. Семен взвыл белугой от нечеловеческой боли и попытался вытолкнуть инородный предмет, но было слишком поздно. Внутри уже окопался палец, за ним подтянулся второй, третий, четвертый...

— Стоп, четвертый — это уже лишнее, — сверяясь с какой-то схемой, сообщил Эраст Ганнибалович.

— Вытащил. Что делать дальше? — осунувшееся лицо Арнольда блестело от пота.

— Теперь надо растягивать по часовой стрелке.

Пальцы начали ритмично двигаться по кругу, толкая и пихая друг друга. Боль в заднице сменилась приятной заполненностью, и вдруг все части тела и каждый уголок души пронзило неземное блаженство. Семен затрепетал и выкрикнул:

Говорит мне либидо,

Тратишь время не на то,

Я работаю как лошадь,

Чтоб купить жене пальто.

— Что с ним? Он бредит? Ему плохо или это болевой шок? — перепугался Арнольд.

— Это закономерный результат стимуляции простаты, то есть ему очень хорошо, — с умным видом объяснил Эраст Ганнибалович.

— Я больше не могу! Сделайте хоть что-нибудь! — взмолился Семен и насадился пульсирующей дыркой на пальцы.

— Арнольд Михайлович, похоже, наш мальчик готов к анальному сексу.

— Презерватив и салфетку! — приказал Арнольд.

Одна черная рука протянула презерватив, вторая черная рука промокнула пот с его лба. Затем они встретились в дружеском рукопожатии и с чувством перевыполненного долга удалились.

А Семен очутился в персональном аду. Пальцы, к которым он успел привыкнуть, неожиданно исчезли, и в растянутой дырке разгулялся сквозняк. Простывать не хотелось, и он попытался прикрыть ладонью источник опасности. Но Арнольд опередил его и начал заталкивать внутрь член. Тут Семен понял, что зря негодовал по поводу пальцев, и взревел раненым бизоном. Секунды трансформировались в минуты, часы, сутки, недели, месяцы, годы, столетия, тысячелетия... Арнольд вполголоса ругался, черная рука вытирала обильный пот с его лица, а состыковка все никак не происходила.

— Сейчас, сейчас. Потерпи немного.

— Вытащи это! Я не хочу умирать! — возмущенно горланил Семен и сучил пятками.

Наконец член плотно запечатал анус, а яйца звонко шлепнули по вспотевшему заду.

— Есть контакт. Поздравляю, Арнольд Михайлович.

— Спасибо, Эраст Ганнибалович, — устало поблагодарил Арнольд.

— Не за что. Вы молодец. Сейчас передохните пару минут и начинайте двигаться: вперед-назад, вперед-назад. После простых упражнений можете приступать к более сложным: "восьмерка", "знак бесконечности", "маятник", "точечная бомбардировка", "танец шмеля" и в финале "вольные упражнения", — косясь одним глазом в схему, сказал Эраст Ганнибалович.

Арнольд начал действовать строго по инструкции. Семен задумчиво наблюдал за его потугами и ковырялся в носу. Во время выполнения "точечной бомбардировки" он нахмурился и перешел к выковыриванию земляничных косточек, застрявших между зубами. Такого скучного и бездарного секса с ним еще не случалось. Даже с Аглаей Львовной было веселее, потому что Цезарь не давал засыпать: прогуливался по краю кровати и громко хохотал над каждым их движением.

— Что-то не так. Почему он такой замороженный? — нервничал Арнольд.

— Спокойно, все идет по плану.

Черная рука незаметно ущипнула Семена за коленку.

— Ай! — вскрикнул он и стал лягаться.

— Вот видите, он начинает раскочегариваться, — со знанием дела сказал Эраст Ганнибалович.

Арнольд скептически вздохнул и перешел к вольным упражнениям. И тут случилось чудо. Семен задрожал и поджал пальцы на ногах. Перед глазами промчалось стадо единорогов, изрыгающих тонны цветов и сердечек. Рой бабочек устроил маленький ураган, и по животу прокатились волны наслаждения. Сознание отключилось и унеслось в космические дали на сверкающей радуге. Семен сдержал пошлый стон и с чувством продекламировал:

Отдалась я ему при луне,

А он взял мои белые груди,

И узлом завязал на спине,

Вот и верь после этого людям.

— О, да... — Арнольд вытащил член и кончил, порвав презерватив.

Густая тягучая сперма со вкусом сгущенного молока забрызгала Семена с головы до ног и спровоцировала ответную реакцию. Он кончал и кончал, кончал и кончал. И в конце концов в салоне не осталось сухого места.

— Значит, у тебя есть жена и попугай? — рассеянно наблюдая за попытками Эраста Ганнибаловича вытереть очки и эполеты, поинтересовался Арнольд.

— С утра были, — ответил Семен.

— Что же ты такой сексуально оголодавший?

— Жена говорит, что обжираться вредно, и держит на сухом пайке.

— Вот оно что. А хочешь, открою тайну?

— Нет, — категорически отказался Семен. — Я простой библиотекарь и не надо...

— Мы из будущего, — перебил его Арнольд.

— Чего?

— Ага, и это не мерседес, а машина времени. Очень дорогая, самой последней модели.

— Угу, так я и поверил, — хмыкнул Семен и скрестил руки на груди. — И что же вы здесь забыли?

— Понимаешь, тут такая история. Мне катастрофически не везло в личной жизни, поэтому Эраст Ганнибалович активизировал старые связи и без очереди отвел меня к самой лучшей гадалке-андроиду на Венере.

— Да ну?! — с легкой иронией спросил Семен и покосился на статую мальчика.

Тот писал шампанским вперемешку со спермой. Вот к чему приводит непродуманный секс: такой продукт испортили.

— Ну да, — Арнольд был предельно серьезен. — У нее сеансы расписаны на сто лет вперед. Так долго без любви я бы не протянул, и, вообще, одиночество вредит бизнесу.

— Понятно. Должен сказать, что картина бреда очень причудливая.

— Она увидела в хрустальном шаре, что мой суженый живет в начале прошлого века, и указала точные координаты во временном континууме, в которых мы найдем друг друга и воспылаем неодолимой страстью. В общем, хочешь телепортироваться в мой восьмидесятикомнатный особняк в Новосибирске и выйти за меня замуж?

Арнольд попытался встать на одно колено, но поскользнулся, попав в лужу спермы, и уткнулся лицом в его пах.

— Даже и не знаю... Променять Москву на Сибирь... — издевательски протянул Семен и вздрогнул от пронзительного звонка. — Это жена!

Засуетившись, он оттолкнул Арнольда, сполз на пол, вытащил из заднего кармана брюк телефон и с облегченным вздохом нажал кнопку.

— Инфернальный! Инфернальный! Где тебя, сволочь такую, черти носят?! — пронзительно закричал Цезарь.

— А куда подевалась Аглая Львовна?

— Изволит принимать ванну. Инфернальный! Инфернальный! Тебе не жить! Кастрация! Кастрация, Инфернальный!

Семен смертельно побледнел и схватился за голову. Арнольд решил действовать: схватил телефон и выбросил из мерседеса, следом полетела одежда.

— Новосибирск, говоришь? — задумчиво переспросил Семен. — А и поехали!

Обрадованный Арнольд притянул его к груди, и они слились в грубом мужском поцелуе, хватая друг друга за яйца.

— Эраст Ганнибалович, домой!

— Как прикажете.

Эраст Ганнибалович включил зажигание и задал курс следования по временной дуге. Мерседес заурчал, взлетел вверх, покрутился вокруг своей оси и с тихим хлопком исчез со двора.

Жучка с опаской обнюхала кучку одежды, лежавшую на земле, и решилась на дерзкий поступок. С радостным визгом разодрала цветастые трусы и брюки, нагадила в сандалии, нагло гавкнула в бубнящий телефон, схватила пистолет в зубы и пошла на дело. Наконец-то появилась возможность выгнать дворового кота Сайлент Хилла из теплого подвала и заняться устройством личной жизни, и она не собиралась ее упускать. Очень хотелось наплодить щенков от мраморного дога Стилински из триста первой квартиры.