Акулья история. Секс истории

Так об этом пишут газеты. Газеты всегда правы.

К. Кинчев.

Нью-Йорк. Июль 1992 год.

Казалось, даже стены конференц-зала на первом этаже издательства»ХарперКоллинз« гудели от возбуждения, напряжения и предвкушения будущих сенсаций. Ещё бы! На сегодняшний день была объявлена презентация, пожалуй, самой скандальной книги этого сезона —»Flyin«Loosers«: как это было «. Уже имя одного из авторов вызывало ажиотаж: Дин Колл, бывший роуд-менеджер этой группы, которая давно почила в бозе, но на чьей музыке до сих пор растёт молодёжь, чьи песни перепевают все, кому не лень — от провинциальной гаражной группы подростков до маститых музыкантов... Уж он-то знает правду о том, как это было — как рождались хиты, как проходили концерты, что было за кулисами... А что? И закулисье — часть истории. Даже часть легенды, если угодно.

Наконец появились и они: сам автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет, — директор издательства и один из его замов. Присутствие такой крупной персоны, как директор, на презентации автоматически придавало вес всему, что Колл собирался поведать журналистам. И, видимо, это почувствовали: шум постепенно стал стихать.

Виновники торжества расселись по местам, и презентация началась. После вступительного слова директора заговорил Колл. Он извинился за то, что представляет книгу без соавтора — у него семейные проблемы, и человек не смог вырваться на презентацию. Затем вкратце рассказал о себе — что, в общем, можно было не делать, — и о том, почему он решил написать эту книгу. Затем предложил задавать вопросы.

После этого в зале словно открыли ящик Пандоры:

— Мистер Колл, Вы не боитесь, что после этой книги с Вами перестанут разговаривать участники группы?

— Мистер Колл, правда, что в ваши обязанности входила организация досуга музыкантов на гастролях?

— Насколько правда то, что Вы написали в книге?

— Вы использовали сплетни о Вас и о группе в Вашей книге?

Колл еле успевал отвечать. Но вряд ли это было ему в тягость: добродушно-приветливое выражение не сходило с его лица. Позже в коктейль-баре один молодой и не в меру внимательный репортёр утверждал, что зрачки Колла были неестественно расширены и что сам автор время от времени облизывал губы, как будто его постоянно мучила жажда, несмотря на то, что перед ним стоял графин с водой. Но репортёру не очень поверили, хоть он и сидел в первом ряду напротив Колла, — главным образом потому, что соседи этого не подтвердили. Или сами не заметили...

Наконец где-то из середины зала прозвучал вопрос:

— Мистер Колл, скажите хоть сейчас: «Акулья история» — это правда или нет?

В зале мгновенно настала тишина. Казалось, сейчас разверзнутся небеса, и Моисей снизойдёт с горы Синай, неся в руках заветные скрижали — настолько все напряглись в ожидании ответа. Даже директор издательства и его зам заинтересованно полуобернулись к Коллу.

Дин Колл с минуту помолчал. Тишина в зале постепенно накалялась. Внезапно он почувствовал какое-то странное раздражение и внезапную усталость. «Сдалась же им эта история... Неужели они двадцать лет только о ней и думали? — мелькнула у него мысль. — Они ТОЛЬКО ЭТО хотят узнать? И только ради этого сюда собрались? И больше — ничего?...»

Сиэтл, штат Вашингтон. Июль 1969 года. Утро.

Июль в Сиэтле в этом году выдался жарким, так что уже к приходу постояльцев в номер окна были распахнуты настежь и по комнате гулял океанский ветер. Пахло солью и свежестью.

Дин Колл, роуд-менеджер (или «роуди», как его иногда называли)»Flyin«Loosers«, худощавый 23-летний чернявый парень, обладатель вьющихся волос до плеч, из-за чего его иногда путали с гитаристом этой группы, наглого взгляда и манер лондонского кокни остановился на пороге в восхищении:

— Классное место!... Джонни, — обратился он к кому-то сзади, — взгляни только...

— Если ты сдвинешь свой зад с места, — пробурчал сзади невидимый собеседник, — я, может, твои восторги и разделю.

Колл слегка посторонился. В комнату ввалился высокий плотный брюнет с длинными прямыми волосами, закрывавшими лоб, широким лицом, на котором выделялись крупный нос и небольшая полоска усов, и слегка прищуренными тёмно-синими глазами. Никто бы не поверил, что этому человеку всего 20 лет — он выглядел старше лет на пять. Но это был именно он, Джон Болдри, 20 лет от роду, барабанщик группы»Flyin«Loosers«. Как писали в газетах, «барабанщик от Бога».

Болдри осмотрелся, втянул носом воздух и шумно выдохнул. Лицо расплылось в улыбке. «Ну чистый медведь», — подумалось Дину. Они работали вместе уже год, но роуд-менеджер всё никак не мог привыкнуть к манерам ударника.

— Круто, — одобрил тем временем барабанщик и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Ты сюда глянь, Дин, — не оборачиваясь, пробасил он через минуту. — Вон где красота-то...

Колл встал рядом с Джоном.

В бухте было небольшое волнение. Волны Пьюджет Саунд били прямо в стену гостиницы, так что казалось, что массивное здание сейчас отдаст все мыслимые швартовы и выплывет прямо на тихоокеанский простор. Некоторые брызги долетали до окон первого этажа и, перегнувшись через подоконник (номер находился на втором), можно было видеть, как они разбиваются о стёкла. Справа в утренней дымке поверх городских многоэтажек на приличном расстоянии виднелись портовые сооружения Сиэтла. Слева, метрах в десяти, к океанским пляжам убегала асфальтированная дорожка. А прямо перед ребятами открывалась неописуемая панорама — тёмная вода, поражавшая своей глубиной сразу под окнами и только вдали подсвеченная бликами просыпающегося солнца, неумолимые, упрямые, словно до последнего надеющиеся подмыть и унести за собой гостиницу волны, по мере приближения из обманчивой ряби превращавшиеся в грозную с виду, но такую беспомощную силу. И — воздух, ветер, сбивающий с ног, дурманящий почище любой порции «Блэк Джека». Воздух, которым хотелось отравиться, от которого хотелось умереть и, воскреснув, жить дальше, обогащённый им и знанием о нём...

Но Колл не учился в Оксфорде, поэтому все его эмоции остались невысказанными. Он только витиевато ругнулся в восхищении и спросил у барабанщика:

— А где остальные?

— Внизу застряли, — отозвался тот. Он говорил с жутким акцентом северных портовых городов Англии, глотая окончания слов и твёрдо выделяя слоги, из-за чего его речь, особенно в минуты волнения или алкогольного подпития, казалась сплошной кашей. — Их там уже в оборот взяли. И это только начало. Блин, а что будет, когда выступим... Может, позаботишься о лодке и верёвке, а, Дин?

Колл хмыкнул:

— Уже линяешь? Ты что, боишься парочки вопросов да парочки девочек, Джон?

— Я устал, — пробурчал Болдри. — Эти чёртовы гастроли такие длинные... Ты-то за сценой, тебе наплевать. А как нам по полтора часа на сцене, а? Выходишь весь мокрый, а тут ты со своими девочками...

— Джонни, — почти ласково заговорил Колл, положив руку на плечо барабанщика и приобняв его, — а ты хоть раз отказывался от моих девочек после концерта, а? Напомни-ка...

— Иди к чёрту, — скинул руку с плеча барабанщик, отошёл от окна и направился в душ. Колл довольно ухмыльнулся и прокричал вслед:

— Завтрак заказан через час. В час пополудни — саундчек, в семь выступление. В полдень подадут машины. Не опаздывай!

— Сначала — спать. — Дверь ванной проглотила барабанщика и его последнюю фразу.

Ближе к полночи.

Едва Болдри появился на пороге номера, он, ни говоря ни слова, быстрыми шагами направился к столику с напитками. Его вид был более чем красноречив: всклокоченные волосы, насквозь пропотевшая ярко-красная майка, на которой выделялись несколько больших засохших пятен... Подойдя к столику, Джон одним махом плеснул в высокий стакан не меньше кварты виски и, не разбавляя, залпом выпил. Колл зажмурился и мотнул головой, затем открыл глаза. Музыкант стоял на ногах, только доселе напряжённый ...