Сверхурочная

Начало темы

Антикоррупционные мероприятия и

антиворовские меры в России

носят поощряющий характер

Куда ни кинь, везде клан

Не знаю более  гадкого времени, чем без десяти пять вечера пятницы. Окончание напряженной рабочей недели,   завершение тяжелого дня, предчувствие отдыха и пива  безжалостно прерывается ВСЕГДА  внезапным появлением начальства с  мольбой, просьбой, требованием   немедленно, не сходя с места, прямо сейчас, выполнить неприятную, трудную, мало оплачиваемую работу.

Расположившиеся вдоль правой стены цеха гильотины – ножницы для резки металла – дорубали последние в заказе детали и заготовки, когда в проходе между станками ожидаемо неприятно замаячила коренастая фигура мастера заготовительного участка Михалыча.

-- Федор Алексеевич,   --  Михалыч  говорил тем уважительнее, чем неприятнее задание.   – Срочное дело. Очередного олигарха привезли.

-- А отложить до понедельника?

-- Вот шутишь, и меня до ручки дошутишь,…  -- Михалыч платком вытер разом вспотевшую лысину, в его взгляде и голосе сверкнули слеза и скорбь.   – До понедельника клиент может стать заказчиком.

-- Трудно с ними, -- я непритворно посочувствовал мастеру. – За срочность вдвойне и сверхурочный час: уикэнд-то уже начался.

-- Без ножа режешь, расценки не я выдумываю,   -- протестно  взмолился и сразу сник  Михалыч.   --   Черт с тобой. Готовь аппарат. Как  душевное спокойствие сохранить?

-- А разве оно существует?   Там  точно, олигарх?

-- Точно-точно, иди уже.

-- А для душевного спокойствия, Михалыч, приседайте по утрам.

-- Помогает?

-- Сами знаете, что нет.

-- Трепло, -- утомленный разговором Михалыч  устало потащился в инструменталку.

Я не зря уточнил социальный ранг «клиента». Дело строгое и тонкое. Олигархи,    депутаты и чиновники работали каждый в своем поле, в  установленных границах, окучивали очерченные грядки, обихаживали выделенные участки.

Чиновник богател взятками  и распиловкой бюджета; депутат проституировал, продавая заинтересованным сторонам голос и интересы избирателей;   олигарх отхватывал и заглатывал особо крупные куски: отрасли, регионы, министерства.

Для меня, простого работяги, все воры на одно лицо. Все по людям, судьбам шагали. Наворованный миллиард  -- синоним сотен убийств, но моего мнения никто никогда  не спрашивал.

Для «господ» статус  имеет значение: олигарх не опускался до депутата; депутат – кривил рот при виде чиновника; министр  завистливо презирал  обоих. Учитывая реноме  «снобов в законе», приходилось держать три отдельные гильотины.

Как исключения из правил встречались отмороженные на всю голову любители усидеть на трех стульях, пить из трех кружек, сосать двух маток и держать в одной руке три … . Для нарушающих правила капиталистического общежития "ссученых" пришлось  ставить отдельный станок. Естественно, за пределами заводского забора.

Прошел к гильотинам-головорубкам.   Французский «склифософский» Гийотен  придумал гениальную  приспособу для рубки  «реакционных французских голов»:   косой нож падал под собственным весом, обратно вытягивался веревкой через блок.

Мой арсенал, хотя и повторял оригинал,    гораздо более технологичен.   Кривошипно-шатунные, гидравлические, пневматические, комбинированные.   Перерубали, даже если голова и шея «слуги народа»  не помещалась в телевизионный экран. Включив станок, пощелкал кнопки настройки упора и прижимов; нажал педаль, и сверкающий полированный верхний нож воровато бесшумно и быстро скользнул по нижнему и вернулся в исходное, настороженное, готовое к быстрому действию  положение.

-- Нормально работает, -- прокомментировал  незаметно подошедший  Виктор Иваныч: слесарь-наладчик, заботами которого крутилась и «дышала» пережившая все мыслимые сроки эксплуатации цеховая техника. –- Еще нажми. Нормально. Мастер подослал проследить, чтоб сбоя не случилось.

Заводское оборудование – наследие советских времен, наворованное или скупленное за бесценок с обанкроченных промышленных гигантов. По-мальчишески стройный и подвижный, в донельзя замызганной спецовке, Иваныч дарил станкам вторую жизнь, а хозяевам завода чистую прибыль.   Приостанавливаясь на нечастые перекуры жаловался: «Целую жизнь спецовкой обтираю станки. Ни хрена чище не становятся. »

-- Надо таблички на аппаратах повесить. Скандала не оберешься, если кто по незнанию депутату на чиновничьей башку снесет, -- добродушно пошутил Иваныч. Слесарю хотелось поговорить. Закурил  и поделился. –- Мальчишкой на завод пришел. Директор у нас  заядлый охотник был и рыбак На охоту гонял на заводских вездеходах-снегоходах, бензин заводской;    ружья и снасти "в подарок" от коллег и подчиненных, а вот добытая лисичка, кабанчик, выловленная рыбка --  уже свои.    И теперь ничего не изменилось: недра -- общенародные; деньги на развитие, разведку и прочее -- из бюджета, а прибыль уже своя. Да еще  президент  пообещал убытки от санкций компенсировать. Российские олигархи расходов нести не должны.

-- Прав, Иваныч. Платит за все народ: денег у бедных немного, зато бедных до хрена, и общая для всех стабильность и надежда на небо в алмазах.

-- Так и я за надежду и свет в конце тоннеля, -- Виктор Иваныч обжег зажигалкой сигарету и глубоко затянулся, -- но как ни гляну вперед, загораживает свет чужая спина, а присмотришься -- жирная жопа.

В ожидании «клиента» набулькал в алюминиевый стаканчик кофе из термоса. Прислушался и подпел доносящемуся со стороны сварочного участка древнему шлягеру «Все могут короли». Прихлопнул ладонью станину. Прогресс: ни за веревку дергать, ни за рычаг тянуть, только кнопочку нажать, и покатится головушка. Но и обидно. Французы, по словам того же Вити Гюго, правосудием руководствовались, приговор читали. У нас ни одного вора не осудили,   а казнят  победившие  конкуренты или обиженные подельники.

Впрочем, я всего лишь исполнитель. Примитивную работу рубщика металла и голов люблю, делаю творчески и с удовольствием. Могу сверхурочно остаться и в выходные выйти. Непрерывный труд облагораживает непрерывно; и стабильный, стабильно возрастающий приработок. Днями на международный уровень вышел -- гривнами заплатили, и поселили сомнение в душе: похоже у нас на две страны общие олигархи. Сами себе в долг дают и списывают, напряженность поддерживают, чтобы народ плохого не подумал.   Природа не терпит пустоты, и, как головы у мифической гидры, на месте почившего олигарха появляется другой, а то и два-три. Нашедшие себя в капитализме и рынке блестят лоснящимися мордами с журналов, экранов, мониторов; зачастую щеки в рамках не умещаются.

То ли искусственная, то ли естественная смена поколений, в любом случае закономерная. Новые кокетливо сверкают патриотизмом из глубокого декольте или оттопыривают напоказ  социальную ответственность. Старые пожестче, консервативнее: крали мотивировано, утоляя не только собственную жадность, еще подкармливали свою ненависть к России и всему русскому, теперь твердят попугаями: "пусть сгорит,   обратно не отдадим".

Своевременная рубка голов, как уборка спеющих помидоров, дело полезное: чем богаче клиент, тем шире круг осчастливленных его смертью людей.   Родня и партнеры  делят наследство, оживляется движение капитала, происходит ротация кадров. Нынешний у меня девятнадцатый. Как патриот и гражданин однозначно принимаю  все идущее Родине во благо.

Заметил группу людей   и   торопливо достал из шкафчика спецодежду: синий халат и  кроваво-красную шапку-балаклаву. Дресс-код для исполнителя не только красивый антураж, но и безопасность, способ сохранить  голову. Она у меня, как Российский рубль, недооценена; но,   как опять же Российский рубль, похоже никогда не разродится дивидендами.

Официально прикинутые господа, в пиджаках и галстуках, не понять, кто «клиент», неторопливо подошли и выстроились у станка полукругом. Откинулась крышка серебристого кейса, раздали рюмки, коньяк налили. Лысому толстячку нерусского вида первому.   Первым коньяк всегда клиент получает.   К слову, получивший коньяк вторым зачастую становится следующим клиентом… через время.   Ни протеста, ни крика, легко работать,   все знают правила игры: в ладье Харона, как в маршрутке, сел на пассажирскую скамью и сиди, пока не выгрузят;    нечего водителя разговорами отвлекать. Другое   достоинство "Реки смерти" -- невозможность  вернуться: для однажды упавшего  за борт любой берег -- ТОТ.

-- С Богом, Александр Абрамович,   -- торжественно выговорил пятидесятилетний высокий красавец.   –- Ничего личного, только бизнес.

-- Понимаю, -- не радостно откликнулся Александр Абрамович, огляделся и, внезапно затосковав, спросил упавшим голосом, -- а до понедельника нельзя отложить?

До странности иногда совпадают желания олигарха и рабочего: полчаса не прошло, как я похожую просьбу озвучил.

-- Как дети, ей Богу,   -- чертыхнулся, второй раз вспомнив Бога, высокий. – Вам бы только затягивать,   а нам еще Россию с колен поднимать. Работаем.

Как по мановению, вскинулись включенные на запись айфоны,   два здоровяка   подхватили толстячка под белы ручки, сунули головой в станок, кивнули, и я равнодушно придавил подошвой ботинка педаль. Сверкнул поступательно-возвратным движением верхний нож, и покатилась по нержавеющему желобу голова из  списка Форбс в корзину.

Наблюдая за уборкой-упаковкой тела в черный пластиковый мешок, прислушался к  себе. Ни волнения, ни жалости, и чуток гордости за свое пролетарское "я": среди многочасовой рубяще-режущей работы выковываются философы с характером, которые не только видят проблему, но и готовы ее решить запуском соответствующего станка.   Олигарх на пути к своим вершинам столько народа затоптал, что сам человеком считаться не может. Тварь, чупакабра ненасытная. Так-то я не кровожадный.

Жаль, наличными не платят. Придется в наряд записывать: «Заказ 200-19, вдвойне, плюс час сверхурочно  -- 500р. » Начальство нашло новый способ повысить производительность и добавить прибыль: в очередной раз ополовинили расценки. Режут расценки буржуи, еще год назад меньше чем за штуку не взялся бы.

П. С.   Теперь олигархи придумали новый способ борьбы с конкурентами: голов не отсекают, а вырубают стул из-под жопы. Извините за просторечие, но слово "задница" не подходит: у них и там зубастая пасть

Продолжение