Трансильвания, или 120 дней Содома

Пародия на "120 дней Содома") Возможны отсылки к другим фильмам или произведениям, в том числе, того же де Сада.

Посвящение:

Незабвенному маркизу)

Глава первая

Четверо распутников

В таинственной стране Трансильвании опасность подстерегает людей на каждом шагу. С заходом солнца монстры, живущие в глубине человеческих кошмаров, обретают форму. Силы Тьмы готовятся к решающей битве, и в старом замке граф Дракула пытается оживить свое мертворожденное потомство, а кроме того, устраивает в нем ужасные оргии, которые вместе с ним возглавляют три других распутника.

Когда-то легендарный граф Владислав Дракула, он же Влад Цепеш, был румынским героем — бесстрашным борцом против турецких захватчиков, но лишившись любимой жены Лидии и увидев предательство союзников, родного брата и своих людей, он озлобился на весь мир и заключил сделку с дьяволом, получив бессмертие в обмен на свою душу. Сердце Влада окаменело и больше не было способно испытывать любовь, жалость, радость и прочие человеческие чувства. Отныне он был бесстрастен и… бессовестен. Да, он сделал своими вечными невестами трех прекрасных девушек, обращенных им в вампиров, но целью его при этом было лишь плодить свое проклятое потомство, а еще предаваться пороку. Со времен своего ужасного преображения он был убежден в том, что мужчина, чтобы стать полностью счастливым, должен пройти через все возможные пороки и никогда не позволять себе никаких добродетелей. То есть вершить только зло и никому никогда не делать добра.

— Расставшись с никчемной вещью под названием «душа», я убедился, что порок — это единственный способ заставить мужчину испытать сладострастие, эту головокружительную вибрацию, моральную и физическую, источник самых восхитительных вожделений, — говорил он иногда. — Да, я отказался от химер религии, более того, я бросил вызов богу. Я веду борьбу с ним, с созданным им мерзким миром и с каждой живой душой!

Как же выглядел обладатель этого поистине черного сердца? Возможно, вы будете удивлены, но внешность его была отнюдь не безобразной, скорей, напротив. Представьте себе мужественное и надменное лицо с большими черными глазами и красивыми темными бровями, обрамленное длинными черными, собранными в хвост волосами. Аристократичная бледность, об истинной природе которой догадаться можно было не сразу, а еще — блестящие и острые зубы, и такие же манеры. Добавьте к этому еще широкие плечи, превосходную фигуру с узкими бедрами и стройными ногами, равных которым не было во всей Трансильвании, красивые ягодицы и мужской член как у мула.

Ледяное спокойствие, элегантность, но при этом — железный темперамент, лошадиная сила.

Как было сказано выше, любви граф-вампир к своим невестам не испытывал, но, тем не менее, дамы не жаловались и своим положением были весьма довольны, хотя бы потому что их Повелитель являлся неутомимым и очень умелым любовником, помимо прочего, обладавшим способностью терять сперму столько раз в день, сколько он этого хотел. Он обладал почти постоянной эрекцией.

Но жажда крови превосходила даже его жажду плотских радостей и постельные подвиги. Счет бедным девственницам, чью кровь он высосал, давно перевалил за пятьсот.

Под воздействием похоти, либо выпивания крови из очередной своей жертвы, а чаще и того, и другого вместе, Влад превращался в дикого зверя, рычащего и изрыгающего ужасные богохульства… так что, казалось, должны были содрогнуться небеса. Из глаз его при этом вырывалось адское пламя. Да, это был истинный демон порока!

Дракула был королем вампиров, и одолеть его было невозможно. Серебряный кол, распятие, святая вода и даже солнечный свет, столь страшный для обычного вампира, были бессильны против Владислава.

Таков был первый из наших распутников, а теперь перейдем ко второму. Им являлся некто Могильщик. Для трансильванского люда он являлся тем, кто провожал в последний путь бедных жертв кровожадного вампира, но это было не совсем так: этот субъект давно вступил с ним в сделку, ведь новые могилы являлись для него источником успеха и благосостояния.

— Могилы никогда копать не поздно. Свежая могилка всегда пригодится… — любил говаривать он.

Как мы видим, у него тоже была своя философия.

Пусть душу дьяволу Могильщик и не продавал, но она у него была также черна, как у графа. Религия и бог были для него пустым звуком, а его хитрости, коварству и большому искусству в играх с жертвами мог бы позавидовать даже Дракула.

Его седые волосы всегда прикрывала шляпа. Что до прочих примет, то у него было бледное лицо с тонкими лисьими чертами, довольно красивые глаза, но отвратительный рот и зубы. Когда он улыбался, казалось, что сам ад научил его этой омерзительной улыбке. Член у него был обычный, даже маленький, но его умению доставлять удовольствие партнерше, либо партнеру можно было только позавидовать. Да и воображение было у него богатым.

Каково было его настоящее имя, и чем он занимался до того, как его занесло в Трансильванию, не знал никто, а спросить у него самого об этом не решались. Однако, люди умные догадывались о том, что в прошлом он, должно быть, совершил какое-то злодейство и, может, не одно.

Личностью Могильщик был все же не столь интересной, как граф, а посему переходим к следующему из распутников. Им был некто Игорь, в прошлом являвшийся помощником доктора Франкенштейна — этого родившегося под несчастливой звездой безумного гения. Позже был переманен Дракулой, который заботился о нем. Игорь стал верным помощником графа и в его злодействах, и в его оргиях.

Это был безобразный горбун неопределенного возраста с длинными рыжими волосами, впалыми потухшими глазами и ртом зловещего синеватого цвета. Лицо у него было уродливым, как смертный грех. И не зря, ибо не было такого греха, которому бы он не был подвержен. Когда он был ребенком, сверстники, да и люди постарше издевались над ним, что заставило его возненавидеть людей. Теперь он жил по принципу «поступай с людьми так, как они поступали с тобой».

В довершение описания его прелестей, скажем, что он, помимо прочего, мылся где-то раз в году, если не раз в два года… со всеми вытекающими. Хотя… мыться здесь, наверное, не совсем подходящее. Уместнее было бы сказать «просто вытирался полотенцем».

И, наконец, последний из жрецов разврата. Звали его Гаем. В эти, проклятые всеми богами, места он прибыл не так давно, и в народе поговаривали, что это восставший из мертвых и возродившийся в качестве вампира император Рима Калигула. Выглядел он, как молодой человек лет двадцати пяти, если не еще моложе. Гай был высок, строен. У него были рыжеватые, слегка вьющиеся волосы, большие светло-голубые глаза и нежная, очень белая кожа. Голос у него был нежный и приятный, но в раздражении или гневе становился визгливым. Поведение у него часто бывало довольно странным. Душа же у него была не менее черна, чем у остальных развратников.

Таковы главные герои этого повествования. Теперь перейдем от кавалеров к их прекрасным дамам. У графа таковых было, как вы уже знаете, целых три. Какой контраст они составляли! Старшая из невест Дракулы, приходившихся друг другу сестрами, звалась Вероной. Это была высокая и стройная красавица-вампиресса, словно созданная для кисти художника. Обреченная на вечную жажду крови, она, тем не менее, не утратила своих женственности, элегантности и даже некоей царственности. У нее были черные как смоль волосы, густые и длинные, в которые она могла бы спрятаться, как в плащ, и такого же цвета глаза — большие и полные огня. Взгляд у нее порой бывал мрачен и даже устрашающ, а порой — очень нежен, особенно тогда, когда она смотрела на своего любимого Хозяина. Формы ее были очень соблазнительны, кожа белее и нежнее лилии. Груди ее были округлы, высоки, белоснежны и крепки, как алебастр; бедра изумительно изогнуты, а задняя часть создана природой с изяществом и артистизмом. Бог или дьявол вылепил ее с особым старанием, создав, можно сказать, идеал красоты. Все в ней дышало величием и достоинством.

Когда судьба свела ее с графом, ей было всего двадцать два года. Это была умная, порядочная, скромная, добродетельная девушка, но Дракула превратил этого ангела в демона. Однако, даже став вампиром, она не потеряла способность любить…

Алира, вторая из невест, также была красавицей, может быть, еще более совершенной, чем Верона, но совсем в другом роде. Похожая на хрупкую статуэтку, всегда носившая свободные, летящие одежды, еще более подчеркивавшие ее воздушный облик, она была похожа на прекрасное видение. У нее были великолепные медно-рыжие кудри, черные глаза — веселые и живые, иногда излучающие нежность, а иногда — искрившиеся лукавством; ярко-алые губы и жемчужные зубки, иной раз превращавшиеся в клыки. Груди у нее были округлыми, небольшими, но красивыми, с озорно вздернутыми сосками.

До своего превращения в вампира двадцатилетняя Алира была очень романтична и мечтала о принце. Она и повстречала его, вот только оказался он принцем Тьмы…

Младшая из невест — Маришка — являлась обладательницей длинных шелковистых волос золотисто-русого цвета, вишневых глаз, веселой улыбки, когда нужно превращавшейся в оскал, нежной кожи, стройной и гибкой фигурки и божественно красивой груди.

Еще будучи человеком, она была шалуньей, девушкой-праздником и всегда лучилась весельем. После ее перерождения мало что изменилось. Маришка осталась почти той же, только теперь шуточки ее бывали жестокими.

Теперь, когда мы познакомили вас с невестами Дракулы, перейдем к спутницам жизни или посмертия остальных злодеев. У Могильщика таковой не было, и он объяснял это тем, что не хочет кормить еще и жену. А вот Игорь избранницу себе нашел. Она досталась ему по наследству от бывшего хозяина — Франкенштейна. Звали ее Элизабет. Иногда бывает так, что умница-жена перевоспитывает мужа, но здесь все было наоборот. Мерзавец, подлец и, мягко говоря, неряха-муж повлиял на свою женушку таким образом, что она, за исключением внешнего облика, стала похожей на него. Она была далека от совершенств невест Дракулы, но именно ее недостатки пробудили страсть Игоря.

Элизабет была рыжеволосой пышкой, похожей на немку, с миловидным лицом, голубыми глазами, большой грудью и красивыми ногами. Но у этой очаровательной особы появился один недостаток — она стала почти такой же грязнулей, как Игорь. Другой сбежал бы от нее без вести, но Игорь был от нее в восторге. Он приходил в исступление, целуя ее рот с плохими, да еще и не чищенными зубами. Ее рыхлое, плохо мытое тело было пределом мечтаний горбуна. Это была идеальная пара.

Друзилле, маленькой женушке и по слухам сестре Гая, на вид было не больше восемнадцати. У нее было милое личико, свежее и задорное, обрамленное мягкими русыми волосами, курносый носик, карие глаза, полные живости и огня, прелестный рот, стройная талия. Она была веселой, шаловливой, не очень далекой, но любившей брата-мужа без памяти и беспредельно преданной ему.

Злодеи вместе со своими женами готовились устроить в старом замке Дракулы настоящий Содом, но и не только. Некоторые из их действий должны были послужить высшей цели, а именно, оживлению бесчисленных детей Дракулы, которые рождались мертвыми.

Слугами Дракулы были найдены и доставлены в замок сто тридцать девственниц, кровь которых послужила не питьем для вампиров, а веществом, необходимым для готовящегося опыта по оживлению вампиренышей. Затем Велкан — потомок смертельного врага Дракулы Валериуса, обращенный в оборотня и обреченный служить королю вампиров, смог пленить и доставить в проклятый замок свою собственную сестру княжну-воительницу Анну и борца против нежити Ван Хельсинга. Также им были похищены несколько молодых людей в возрасте от семнадцати до тридцати с небольшим лет и такого же возраста девушек. Четыре девушки были трансильванками, одна — очаровательная голубоглазая брюнетка, больше всех рыдавшая от ужаса — гречанкой с красивым именем Ева, другая — не менее прелестная кареглазая молодая дама с каштановыми волосами — звалась Изабеллой Норфолк и была, судя по всему, англичанкой из хорошего рода, а еще две красотки — Мария Меньшикова и Евгения Овсянникова — были русскими. Что до молодых людей, то трое из них были трансильванцами, а четверо — Станислав Фролов, Вася Билыч, Иван Литовченко и Валерий Казин — опять-таки русскими. Также с ними находился некий двуполый малый с немецкой фамилией Фламберг. Похищенные все, как на подбор были красивы, словно ангелы, но тупы, как пробки, а Казин был еще и неблагодарной скотиной.

Поскольку Станислав и Валерий вызвали наибольшую неприязнь, первому тут же вырвали язык, а второму влили в задницу кипяток… просто в воспитательных целях.

Певица-вампиресса должна была своим прекрасным пением услаждать слух наших распутников и их дам, а четыре превращенные в вампирш проститутки, обладавшие огромным сексуальным опытом, должны были рассказывать истории о самых причудливых проявлениях порока, какие они только встречали в своей жизни.

Так пусть же веселье начнется!

Глава вторая

История первая

По знаку графа первая из вампирш-проституток, взойдя на некое подобие трона, приступила к началу своей истории. Звали ее Диана-Луна. Выглядела она как перезрелая красотка — пышнотелая и белокожая, с роскошными темными волосами и прекрасными черными глазами.

— Когда-то я была невинной девицей, государи мои, — начала она, — но, увы, бог или дьявол подарил мне красоту, которая отнюдь не сделала меня счастливой, а напротив — сгубила. Тогда была весна моей жизни, и было мне восемнадцать лет. Из нескладного подростка я превратилась в цветущую красавицу-брюнетку. Увы, эту перемену заметил мой брат, достойный называться таковым не больше, чем Каин. Он воспылал ко мне греховной страстью, и это повергло меня в ужас. Конечно же, я отвергла его, пожелав ему покаяния и исправления. Увы, в ответ он лишь расхохотался, а потом повалил меня на пол и стал задирать на мне юбки. «Андрей, не делай этого! Это великий грех! » — взывала я к нему, но он был глух к моим мольбам. Собственный брат лишил меня невинности.

— Диана, — прервал ее граф, — опишите этот момент подробнее, не упуская ни одну мелочь.

— Да, — подал голос Калигула, — мне, например, интересно, какого размера был член у вашего братца!

— Покорнейше прошу простить меня, государи мои, — униженно заискивая, сказала прелестная рассказчица, — впредь я не допущу подобной оплошности, — затем она вернулась к своему рассказу. — Андрей резко вставил в меня свой член, длинный, словно шпага, и начал жестко и беспощадно пронзать мое лоно. Он задвигался во мне быстро и резко. Я видела, какое удовольствие доставляет ему этот акт, однако, сама ничего, кроме боли, стыда и чувства греховности происходящего не испытывала. Но мой брат заботился лишь о своем удовольствии и ему не было дела до моих чувств. Тут дверь отворилась, и на перед нами предстал наш отец. Я ожидала встретить в нем заступника, хоть он никогда и не был ласков со мной. Увы, я обманулась в своих ожиданиях. «Ах ты, шлюха! », — закричал он, подскочив ко мне и влепив мне пощечину. Я, давясь слезами, стала пытаться что-то говорить в свое оправдание, но Андрей прервал меня, сказав отцу, что я сама соблазнила его. И что бы вы думали? Отец ему поверил, но это оказалось не самым худшим. Он решил сделать со мной то же, что и брат. «Давай покажем ей, как обращаются со шлюхами, Андрей! » — сказал отец моему брату. Затем этот ставший палачом родитель вытащил свой огромный член, едва ли не тридцати сантиметров в длину и резко, безо всякой подготовки, вошел им в меня сзади. Я оказалась насилуемой и братом, и отцом одновременно. Два чудовищных мужских органа буквально разрывали меня, и мне казалось, что меня терзает сотня демонов. После того, как оба кончили в меня, отец велел мне убираться из его дома, ибо «шлюхи ему здесь не нужны».

Женщина тяжко вздохнула, а затем продолжила свою исповедь, уже оказавшую свое влияние на слушателей, которые возбудились и хотели одного — сношаться.

— Я хотела зарабатывать на жизнь честным трудом и смогла устроиться работать горничной, но и здесь меня ждало несчастье. Сын хозяйки — избалованный и развращенный барчук — однажды подстерег меня и также попытался изнасиловать. Свидетельницей этой сцены оказалась его вернувшаяся домой раньше времени мать. Она обвинила во всем меня, а потом выгнала. Но худшее поджидало меня впереди. Вскоре я поняла, что беременна и попыталась свести счеты с жизнью, но, увы, осталась жива, хотя плод греха был убит. После долгих мытарств я перестала бороться с судьбой и пошла работать в публичный дом, где ублажала клиентов, удовлетворяя их самые извращенные фантазии.

— Например? — поинтересовался Калигула.

Если бы рассказчица еще была человеком, она бы покраснела, но лицо ее теперь навсегда было покрыто мертвенной бледностью.

— К примеру, они пороли меня или мочились мне в рот, или… того хуже, — отвечала Диана. — Со временем я привыкла ко всей этой мерзости. Но вот наступил тот день, когда дьявол вновь столкнул меня с тем, кто являлся причиной моего позора и падения. В бордель вместе с каким-то своим дружком пожаловал мой брат. Я заметила, что он мало изменился, только цвет лица его стал каким-то неестественно бледным. Я даже содрогнулась, так как брат показался мне выходцем из могилы. Впрочем, он всегда был живым трупом, ибо душа его давно погибла. Я не удивилась, когда он купил меня, ведя себя при этом так, будто не узнал. Андрей жестко сношал меня сзади, а его друг в это же время дал мне сосать свой член, пихая мне его прямо в глотку. После того, как их похоть была удовлетворена, они стали вести себя со мной как-то странно, но я привыкла во всякого рода извращениям и восприняла это как должное. Андрей кусал мою грудь, слизывая при этом кровь, а его друг впился своими острыми зубами мне в руку так, что я закричала. «Заткнись, сучка! » — прошипел тогда Андрей, ударив меня кулаком. Его безумный, как казалось мне, друг буквально вгрызался в мою плоть. Тем временем, брат прекратил забавляться с моей грудью и искусал до крови мое влагалище. После того, как и это было сделано, глаза его загорелись каким-то зеленоватым пламенем, и я ясно увидела, что его зубы стали похожими на зубы какого-то хищника. Он впился ими в мою шею, а потом стало темно… Я умерла, но потом вернулась к жизни… уже не человеком.

На этом месте рассказ Дианы был закончен, и она под общие аплодисменты сошла со своего трона.

— Итак, — торжественно произнес граф. — мы послушали великолепную историю о том, как кровосмесительная страсть послужила причиной падения или, может, взлета прекрасной Дианы. А сейчас я хочу насладиться зрелищем насилия брата над сестрой в живую. Но это будут другие брат и сестра.

Невесты графа захихикали и захлопали в ладоши, уже догадавшись, что сейчас произойдет. Что же до других распутников и их жен, то они сейчас любезничали между собой. Калигула целовал свою сестру-жену, а Игорь и вовсе пожелал сношать Элизабет на глазах у всех. Горбун и его дама сердца тут же исполнили это свое желание и предались своей грязной — во всех смыслах — страсти.

Тем временем, Дракула подозвал своего слугу-оборотня:

— Велкан, эта сучка твоя, — сказал он ему, показав на княжну Анну Валериус, — сделай ей щенка!

Полностью растерявший остатки человеческих чувств оборотень глянул на кудрявую брюнетку с синими глазками, которые сейчас были полны слез. Взгляд его задержался на ее соблазнительной груди, бурно вздымавшейся под национальной сорочкой. Еще минута и охваченный животной страстью Велкан прыгнул на свою сестру, начав зубами и лапами рвать ее одежду.

— Велкан, нет! — кричала его несчастная сестра. — Борись с этой заразой, не подчиняйся приказам этого монстра! Вспомни, что я твоя сестра!

Но оборотень сейчас слышал только один зов — зов плоти. Его длинный изогнутый член вторгся в нежную розу девушки, и она зарыдала от боли.

— Хах! — хохотнул граф. — Да ты, оказывается, еще девственница! Так еще интереснее.

— Ах ты, ублюдок! — вскричал смуглый длинноволосый красавец Ван Хельсинг, который был сейчас прикован к стене, причем его красивое, как у Аполлона, тело было полностью обнажено.

— Гэбриэл, — насмешливо протянул граф, — ты неуч и не знаешь значения слова «ублюдок». Если бы ты полистал словарь, то, возможно, понял бы, что ко мне оно не может иметь никакого отношения… Я чистокровный дворянин, в отличии от тебя!

— Ты… Да ты просто…

— Я? Что — я, Гэбриэл? — передразнил его Дракула. — Словарный запас у тебя никогда не был богат. Но за оскорбление ты ответишь. Велкан займется тобой, когда закончит со своей сестрицей, но перед этим ты отсосешь у Игоря и вылижешь клитор Элизабет.

Горбун и его жена обменялись улыбками, показав при этом свои отвратительные зубы. Оба «благоухали», словно сотня дохлых кошек.

В это время оборотень полностью предался своим инстинктам, и, в отличии от человека, его уже было не остановить. Девушка пыталась отбиваться, но была бессильна против зверя, чьи когти терзали ее нежное тело, оставляя на нем кровавые раны. Анна кричала от боли, и крик ее ранил Ван Хельсинга больнее ножа, но для ушей Дракулы он был сладкой музыкой.

Однако, граф жаждал увидеть полное унижение своего врага и повелел Ван Хельсингу взять в рот член Игоря.

— Никогда, — с омерзением процедил охотник на нечисть.

— Всегда, — ухмыльнулся граф. — Игорь, — крикнул он слуге, — проучи этого строптивца!

— Слушаюсь, Хозяин, — ответил горбун и, встав со своего места, подскочил к Гэбриэлу, принявшись бить его раскаленным прутом до тех пор, пока он не сдался и не взял в рот вонючий член горбуна, который явно следовало содержать в большей чистоте.

— Отполируй член моего верного слуги, — приказал Дракула, — он у него весь в дерьме и просто нуждается в этом!

Эти слова не были преувеличением, но у тщетно старавшегося преодолеть свое омерзение Гэбриэла не было другого выхода, кроме как начать сосать его. Увы, от этого охотника мучительно вырвало, и разъяренный Игорь принялся пытать его по всем правилам искусства. Мерзкий горбун жег живот, бедра и ягодицы своей жертвы, вырывая у нее нечеловеческие вопли.

— Надеюсь, что это послужило хорошим уроком, — прошипел Игорь. — А теперь полижи у моей прекрасной Элизабет.

Тут эта последняя приблизилась к униженному охотнику на нечисть, расставив свои красивые, но грязненькие ножки. От «аромата», исходившего от влагалища Элизабет, можно было упасть в обморок, но несчастному Гэбриэлу пришлось ублажать эту грязнулю, старательно вылизывая ее клитор.

Казалось, Анна и Гэбриэл уже при жизни попали в ад.

Оборотень, наконец, окропил своим звериным семенем матку изнасилованной им сестры, и граф тут же объявил благородному собранию, что теперь остается только ждать плода «сей страсти нежной», после чего приказал человеку-волку изнасиловать и несостоявшегося возлюбленного Анны.

Тот уже собирался выполнить приказ хозяина, когда неожиданно вмешался Калигула:

— Погодите, сначала я!

— Будь по-твоему, мой римский друг, — ответил граф.

Бывший император Рима, не утративший своего безумия и после превращения в вампира, насвистывая какую-то фривольную песенку, вначале стал растирать по красивому заду Гэбриэла творог, взятый им со стола, а потом принялся содомировать его.

Однако, ставший неконтролируемым оборотень не захотел просто дожидаться своей очереди и за неимением задницы охотника решил овладеть задницей Гая. Тот сначала вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности и легкого испуга, но потом член монстра привел его в восторг. Отдаваясь ему, Калигула принялся подражать стонам и ужимкам невинной девушки, чем вызвал смех и рукоплескания остальной компании. Кончив одновременно, они поменялись местами, и теперь прямую кишку Гэбриэла долбил чудовищный орган зверя. Это зрелище возбудило сестру-жену Гая, Друзиллу, и она начала бесстыдно ласкать себя.

— А теперь давайте распнем этого охотничка на вампиров, как это было заведено у нас в Риме, — предложил по окончании этих забав бывший цезарь.

Дракула и другие два распутника уже собирались согласиться с его предложением, но тут у Ван Хельсинга нашелся неожиданный заступник в лице гермафродита Фламберга.

— Бездушные твари! — с негодованием вскричал он. — Я желаю вам очутиться на его месте и испробовать все свои «прекрасные» фантазии на собственной шкуре!

— Хм, — приподняв бровь, протянул граф, — эта ошибка природы не только посмела открыть рот без разрешения, но еще и дерзнула угрожать нам! Как нам с ней поступить?

— Заставить выпить кислоту! — предложила старшая из его невест, Верона.

— Влить в жопку этой твари хорошую порцию кипящего масла! — подала свою оригинальную идею Алира.

— Отрезать у этого Фламберга его маленький лысый член и заставить съесть, — хихикнула Маришка.

— Выпустить ему кишки, а потом зашить обратно, — предложил Калигула.

— Заставить жрать дерьмо? — спросил со своей омерзительной ухмылкой горбун Игорь.

Фантазии жен Гая и Игоря также отличались изобретательностью. Что касается Могильщика, то он, согласный со всеми предложениями, спокойно наблюдал за происходящим, наслаждаясь минетом, который делал ему один из русских юношей, а именно, Валерий Казин.

После того, как по приговору графа Фламберг испытал на своей бедной шкурке все прекрасные фантазии распутников и их жен, а затем отдал свою душу богу или дьяволу, Могильщик с необычным для него оживлением вскочил со своего места и мигом очутился возле бездыханной жертвы для того, чтобы осквернить ее прах. Распятого Ван Хельсинга ожидала такая же печальная судьба.

Покончив с обоими, наши герои и героини вновь сели за стол, и банкет был продолжен. Блюда отличались изысканностью и могли удовлетворить вкус любого гурмана, а вино и кровь лились рекой. За столом распутникам прислуживали полностью обнаженные Ева и Изабелла Норфолк. Поскольку первая из них была неповоротлива, а вторая — еще не лишилась своей спеси, их часто щипали или награждали пинками и пощечинами. Что же до остальных похищенных девушек и юношей, то им бросали объедки с пиршественного стола так, будто они были собаками.

— А сейчас, — начал граф, в очередной раз подняв бокал, — я предлагаю всем выпить за…

— Любовь? — предположила Верона.

— Нет, — последовал ответ, — за порок, дорогая, за порок.

Глава третья

История вторая

И вот настала новая ночь или, правильнее сказать, день, ведь для вампира ночь является днем, а луна — солнцем. Как и в прошлый раз, наши распутники вместе со своими женами и жертвами собрались, чтобы послушать новую историю, которую теперь должна была поведать вторая из вампирш-проституток. История эта должна была послужить прелюдией к новым жестокостям и… удовольствиям. Нагие жертвы сидели у подножия трона, и вид у них был еще более загнанным и униженным, чем ранее. Эти слова можно было отнести даже к Изабелле Норфолк, еще совсем недавно такой гордой. Неудивительно, ведь для того, чтобы сбить с нее спесь ее заставили исполнять самую грязную работу, даже вычищать уборные. Если же она начинала упрямиться, ей грозили смертью. Изабелла уже видела то, на что способны эти бесчувственные создания, а посему повиновалась беспрекословно. Ее товарка по несчастью, гречанка Ева, и вовсе дрожала, как осиновый лист… и было от чего. Игорь застал ее за тем, что она молилась какому-то пророку Элаю и его богу. За этот акт уважения к религии, пусть и решительно неизвестной ему, горбун пригрозил девушке, что отрежет ей язык и руку.

— Теперь ты будешь произносить лишь самые грязные ругательства и проклятия по адресу своего Элая, иначе можешь попрощаться со своими ручкой и язычком, малышка, — внушительно сказал Еве Игорь.

Что же до несчастной Анны Валериус, то казалось, что она вот-вот лишится рассудка. Так оно и было, так как одна мысль о том, что она могла зачать от своего околдованного брата какое-то чудовище, сводила ее с ума. Княжна не могла взывать к богу, ибо это было запрещено в сем проклятом замке, но она, все-таки, молилась ему мысленно, прося лишь об одном — послать смерть ей и тому плоду насилия и кровосмешения, который мог быть зачат ею.

***

…На сей раз трон, предназначавшийся для рассказчицы, заняла блондинка с красивым, но хищным лицом, огромными голубыми глазами, которые можно было бы назвать ангельскими, если бы в них не отражалась душа демона, вздернутым носиком, нежными щечками и алыми губками, из-за которых виднелись острые клычки. На ней было просвечивающееся платье, делавшее ее скорее раздетой, чем одетой.

— Господа и дамы, — начала она, — меня зовут Юлия и…

— Юлия! — перебил ее Калигула. — Да это же римское имя! Просто прелестно!

Он захлопал в ладоши, гримасничая, а его сестра-жена Друзилла ревниво посмотрела на него.

— Гай, — начал строгим голосом Дракула, повернувшись в сторону бывшего цезаря, — перебивать рассказчицу не есть хорошо. Нужно иметь уважение к таланту.

— Он прав, Сапожок, — сказала Гаю Друзилла.

— Все-все, я умолкаю и во имя сената и народа Рима повелеваю вам продолжать!

Калигула все еще воображал себя римским императором.

— Итак, — продолжила рассказчица, — меня зовут Юлия, и мы с сестрой Юстинией были рождены от любви дворянина и простой мещанки. Из-за общественных предрассудков отец и мать не могли пожениться, но стали сожительствовать. Благодаря отцу мы с Юстинией воспитывались в монастыре, и жизнь наша долгое время была веселой и безоблачной, но однажды всему этому пришел конец. В тот день наш отец был найден мертвым, причем на шее у него были обнаружены следы от укуса какого-то зверя, а тело его было полностью обескровленным. Стали поговаривать о вампирах. Люди, жившие поблизости, теперь боялись после заката солнца высунуть нос из дома. Они шептали молитвы и запасались святой водой и осиновыми кольями. Малышка Юстиния тосковала по отцу, а еще дрожала и заливалась слезами, иначе она никогда и не умела. А вот я даже в столь юном возрасте обладала философским складом ума и скептически относилась к историям о вампирах, призраках и всему подобному. Мне все это казалось смешным и нелепым… в то время. К тому же вскоре нас стали поджидать другие, более приземленные проблемы. Во-первых, после смерти отца мы с сестрицей больше не могли продолжать свое обучение в божьей обители, а во-вторых, некий господин Н. довел нашу мать, впавшую в прострацию после смерти отца, до разорения. Мы должны были оказаться на улице.

Тут наша рассказчица пожелала освежиться и для этого впилась своими острыми, словно лезвие бритвы, зубами в руку одной из трансильванских девушек, начав высасывать из раны кровь.

— Божественный нектар! — тоном истинного гурмана произнесла Юлия. — Не знаю, как я могла жить когда-то, не зная его вкуса! Однако, вернусь к своей истории. Мы очутились в бедственном положении, а на материнские защиту и опеку можно было больше не рассчитывать, поскольку наша мать потеряла разум. У нее начались видения, в которых она видела отца. Вначале это бывало только по ночам, причем она говорила, что отец приходит к ней каждую ночь, чтобы любить ее, а с рассветом исчезает. Но потом у нее начались галлюцинации, и теперь покойник манил ее к себе и средь бела дня. Наступил тот день, когда слабый разум матушки этого не выдержал, и она решила присоединиться к отцу, утопившись в реке. Господин Н. же лишил нас крыши над головой, как и собирался. Юстиния рыдала над печальной судьбой матушки, чья душа — душа самоубийцы — должна была оказаться в аду. Но я всегда знала, что плакать нужно о живых, поэтому мои глаза были сухи. Нужно было жить дальше, а для того, чтобы жить нужны были деньги. Взяв сестрицу за руку, я повела ее с собой в престижный публичный дом. Увы, тамошние девочки и обстановка напугали мою овечку-сестру, и она проблеяла, что «ей здесь не нравится». «Как хочешь, а я остаюсь здесь», — сказала ей я. Юстиния убежала, а я, естественно, осталась. Я не собиралась быть заурядной жрицей любви, вовсе нет, — рассказчица гордо вскинула голову, — напротив, со временем я собиралась начать взбираться по лестнице общественного успеха. Этот публичный дом должен был стать первой ступенью. Я сделала все, чтобы понравиться и угодить хозяйке, и она не только научила меня сотне способов ублажать мужчин, но и сделала собственной любовницей и наперсницей. Это была дама уже не первой молодости, но все еще свежая и довольно привлекательная. Звали ее Магдалена. Мне нравилось целовать большую пышную грудь хозяйки, ласкать ее язычком, лизать ее клитор. Я искренне старалась доставить ей при этом удовольствие. Она тоже была умелой любовницей. Думаете, я любила ее или хотя бы была привязана к ней? — Юлия иронически усмехнулась. — Коль так, я развею ваши сомнения. Конечно же, нет. Однажды ночью я очень нежно задушила ее, поскольку собиралась занять ее место, что я и сделала потом. Я поставила дела на еще более широкую ногу, чем моя предшественница. Более того, время спустя у меня и у моего заведения появился могущественный покровитель в лице нового министра полиции. Знаете, кто это был? — Юлия сделала небольшую паузу и обвела вопрошающим взглядом собрание, словно ожидая услышать ответ на свой вопрос. Но все молчали, не желая прерывать ее рассказ. — Это был погубитель моей семьи, тот, благодаря кому я оказалась на улице и… стала тем, кем стала.

— Наверное, вы захотели отомстить ему за содеянное? — не утерпев, спросила Верона.

Супруг сурово посмотрел на нее.

— Нет, не совсем так, — загадочным тоном проговорила Юлия. — Я воспылала страстью к этому мужчине и, к счастью, это чувство оказалось разделенным. Мы стали любовниками. Этот красивый брюнет с большими зелеными глазами и обаятельной улыбкой был бледен и обманчиво хрупок, но хорош в постели. Его большой и красивый член вытворял со мной такое, что… — она на минутку умолкла, мечтательно прикрыв глаза, затем продолжила. — Однако же, у него были странности. Так, например, он остерегался лучей солнца, хоть и далеко не в такой степени, как некоторые из присутствующих здесь. Бледность его лица была неестественной, ее нельзя была объяснить просто чистотой крови. А еще он был холоден, как лед. Естественно, я говорю сейчас не о постели. О нет, в ней-то он был горяч! Было и кое-что еще… Но вскоре я получила ответы на все свои вопросы. «Юлия, — сказал он мне в тот день, лежа со мной в постели, — я хорошо изучил тебя…» «Надо же, я польщена», — усмехнувшись, ответила я. «Я знаю тебя, — невозмутимо продолжал он, — знаю, что тебе нравится. »

Рассказчица устала, и ей вновь потребовалась живительная влага, которая текла в жилах смертных и которую так любили вампиры. Не рассчитав свои силы, возжаждавшая крови вампиресса полностью осушила одну из жертв, но Хозяин милостиво простил ей это за ее талант.

Облизнув губы, Юлия вновь заговорила:

— Я чуть удивленно посмотрела на него и спросила: «И что же мне нравится? » «Зло, — серьезно ответил он. — Ты влюблена в зло, и со временем ты станешь очень плохой девочкой. » «Да, ты прав, — и не подумала оскорбиться я. — Я люблю порок также, как и ты. » Он усмехнулся и проговорил: «Ты просто не знаешь всех моих пороков. » «Так расскажи мне о них. » «Это я стал причиной разорения и смерти твоей матери. » «Я знаю», — спокойно сказала я, но его ответ удивил меня. «Но я сделал не только это, — глаза его сверкнули. — Именно я убил твоего отца. » Я недоверчиво поглядела на него. Заметив сомнение в моем взгляде, он прильнул губами к моей шее, а затем… вонзил в нее зубы. «Вот, как я это сделал», — прошептал мой любовник-вампир. Сначала мне показалось, что я умираю, но потом я почувствовала себя сильной и свободной, как никогда. «Но твоему отцу я принес смерть, а тебе — новую жизнь. » Я провела своим острым ноготком по его груди, оставив на ней царапину, и слизнула выступившую кровь. «Во сны моей матери под видом отца также приходил ты, — догадалась я, — и ты же свел ее с ума, доведя до самоубийства! » Он кивнул, ничего не говоря. «Ты — чудовище! — воскликнула я. — Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты трахал меня! » «Я ждал от тебя именно такой реакции, дорогая, — нежно проговорил он. — А теперь повернись спиной и покажи мне свою восхитительную попку! » Конечно же, я выполнила его просьбу, и его мощный твердый член начал долбить мою жопку. И я была счастлива отдаться убийце моих родителей. Когда я кончила, мой сок оказался единственной слезой, которую я пролила над отвратительным прахом моей семьи. Чуть позже мой повелитель поведал мне о том, что некогда ему удалось найти древний артефакт, дающий вампиру неуязвимость перед солнечными лучами. Это объяснило мне остальное. Я была счастлива за него и за себя, ибо знала, что впереди меня ждут бессмертие и потоки крови, которые я пролью во славу своего возлюбленного повелителя, будь это хоть кровь моей сестры. У наших ног лежал весь мир.

Когда Юлия закончила повествование об удивительной истории своей жизни, наградой ей был шквал аплодисментов.

— Мы благодарим прекрасную Юлию за поучительный рассказ, показывающий то, как торжествует порок! — торжественно произнес граф Дракула. — Она — пример для многих. И, кстати, то место, где она говорила о своей связи с хозяйкой и об ее дальнейшем убийстве, подсказало мне новую идею для наших забав. Пусть одна из плененных девиц предастся лесбийской любви с другой, а затем задушит ее!

Идея графа также была встречена аплодисментами, только Калигула встретил ее без особого энтузиазма.

— Что-то не так, Гай? — спросил у него граф. — Если у тебя есть что сказать, то говори.

— Банально! — зевнул бывший римский император. — Но я знаю, как усовершенствовать эту идею.

— Как же?

— Сделаем пародию на свадьбу, — задорно улыбнулся Гай. — Одна из девиц будет играть роль жениха, другая — невесты. Я благословлю их брак, и они предадутся любовным забавам, а потом «невеста» вырвет из груди жениха сердце и съест его. Это куда интереснее.

Друзилла изволила надуть губки.

— Знаю я, как ты благословляешь свадебки, Гай, — сказала сестра-жена Калигулы, помнившая о том, как еще в бытность свою императором ее Гай «освятил» один брак, изнасиловав прямо на свадьбе и невесту, и жениха.

Калигула хотел было что-то ответить своей милой сестренке, как вдруг Мария Меньшикова — одна из похищенных русских девушек, отличавшаяся более дерзким нравом, чем другие — крикнула:

— Цезарь, ты мразь!

— Ах так?! — вскинулся Гай. — За это ты будешь наказана, наглая плебейка! Дерьмо Игоря и его женушки есть будешь, а заодно им задницы вылизывать… и так каждый день!

Игорь и Элизабет расплылись в улыбках, а девица, услышав о своей дальнейшей судьбе, упала в обморок.

После того, как с ней разобрались, по задумке Гая началась пародия на венчание. На роль невесты была избрана не перестающая лить слезы из-за греховности происходящего Ева, а на роль жениха — Изабелла Норфолк. Калигула изображал священника, а другие распутники — свидетелей. Что же до остальных плененных юношей и девушек, то они должны были развлекать собравшихся срамными плясками. Наконец, свадебный обряд был совершен, и «жених» поцеловал отворачивающуюся «невесту».

— А теперь пусть начнется брачная ночь! — крикнул, хлопнув в ладоши, Калигула.

Изабелла, в которой явно были заметны лесбийские наклонности, принялась покрывать поцелуями хорошенькое личико Евы, ее нежные губы, лебединую шейку и красивую грудь, спускаясь все ниже.

— Это так грешно! — не переставала сокрушаться Ева. — Бог Элая, прости меня!

— Что-о?! — прошипел, тут же подскочив к ней, Игорь. — Ты, кажись, забыла недавний урок?! Ну, так я с тобой церемониться больше не буду!

С этими словами мерзкий горбун достал нож и безжалостно отрезал им один из прелестных пальчиков на правой руке бедной гречанки, которая пронзительно завизжала.

— В следующий раз это будет рука! — пригрозил отвратительный слуга Дракулы.

Меж тем Изабелле подали внушительных размеров искусственный фаллос, и она принялась насиловать им свою еще не отошедшую от болевого шока «невесту».

Глядя на это, Калигула хохотал как безумный. От возбуждения он принялся бегать и прыгать по пиршественному залу. Плащ развивался за ним сзади, словно крылья.

— Сапожок, веди себя приличней! — с напускной строгостью сказала ему сестрица.

— Все-все, я больше не буду, мамочка! — тоном нашкодившего маленького мальчика сказал ей Гай. — Но я хочу пососать у тебя молочко! Дай мне свою грудку.

Мило улыбнувшись, Друзилла исполнила это его желание, и братец-муж припал к ее груди, посасывая соски, словно младенец. Она замурлыкала от удовольствия, запустив пальцы в его непослушные рыжие волосы.

Тем временем, три невесты Дракулы принялись ублажать своего бессмертного жениха, лаская своими алчными язычками его член, целуя его своими нежными губками и иногда легонько покусывая. Затем Владислав овладел самой молодой и прелестной из своих невест — Маришкой, а рыжая бестия Алира принялась облизывать клитор Вероны, вырывая у нее сладкие стоны.

Изабелла же продолжала свое черное дело, и искусственный мужской орган то и дело погружался в Евину пучину боли. Ни одно из ее трепетных отверстий не было пощажено. Красивая гречанка кричала, плакала и дергалась, чем только доставляла себе лишние мучения. Но неожиданно с этой невинной овечкой произошла пугающая метаморфоза: слезы в ее голубых глазках высохли, и в них зажегся недобрый огонек. Черты нежного личика Евы страшно исказились, и это сделало ее похожей на одержимую дьяволом. Она издала какой-то звериный рык, вырвав у изумленного Игоря нож. Обезумевшая девушка принялась раз за разом вонзать его в грудь Изабеллы, не обращая внимания на вопли жертвы и стекавшие по рукам алые струйки крови. Наконец, она воплотила в жизнь сценарий Гая, вырезав лезвием сердце своей насильницы.

— А теперь отправь его в свой хорошенький ротик, детка, — ухмыльнувшись, сказал увидевший эту сцену Гай.

Повинуясь ему, словно автомат, Ева съела сердце родившейся под несчастливой звездой Изабеллы Норфолк. Теперь рукоплескания собравшихся злодеев достались уже ей.

— Право же, я восхищен! — воскликнул граф. — Эта взбесившаяся овечка, пожалуй, достойна стать одной из нас!

— Согласен, — отвечал ему Калигула, — и обращу ее именно я!

— Будь по-твоему, — согласился Дракула.

Бывший римский цезарь приблизился к Еве и вонзил клыки в ее шейку. Мгновенно проходящая боль, и вот уже она становится иной.

— Отныне Ливия — имя тебе! — провозгласил император-вампир.

— Да, Хозяин, — оскалилась та, кого раньше звали Евой.

— За Ливию! — поднял бокал с кровью Дракула.

— За Ливию! — подхватили остальные распутники.

Глава четвертая

История третья

Жертв злодеев уже нельзя было уподобить ни овцам, ни даже мышам, ибо те были храбры в сравнении с ними. Несчастные юноши и девушки все время дрожали в ожидании того, что еще могут придумать их мучители. Малейший шорох вызывал тревожный перебой в их сердцах. Некоторые из них уже покинули этот жестокий мир, и их места в скором времени заняли новые жертвы, доставленные в замок оборотнем. Среди них были две молодые девицы, по национальности вновь русские — Надежда Голодяева и Алена Миронова, а также двое юношей — Марсель и Великий-Ужасный. Последний был глупым школяром, страдавшим манией величия, за что и получил это прозвище. Первая из девушек на свою беду имела очень острый язычок, а посему очень быстро его лишилась. Также бедняжке приказали съесть дерьмо Игоря. Поскольку девушка была новенькой и не могла знать, что ей за это будет, она осмелилась отказаться. За это злобный горбун вырвал ей все зубы, один за другим, и прижег пятки. Кроме того, он выколол этой несчастной глаз, после чего заставил его проглотить, что она и выполнила. Алена же пока претерпела только содомию, но поскольку ее прелестный задик до этой операции был еще девственен, для нее она оказалась достаточно мучительной. Та же участь ждала и Марселя, для которого, как для мужчины, это было очень унизительно. Что же до Великого-Ужасного, то ему выкололи глаз, отрезали правую руку, а затем заставили совокупиться со свиньей. После этого отвратительного акта ему пришлось претерпеть и кастрацию. Некоторое время спустя свинья родила от похищенного юноши какого-то мутанта с человеческим лицом, и обязанностью Великого-Ужасного стала забота об этом несчастном создании. А вот для провинившегося Валерия Казина придумали другое наказание — заставили лизать языком раскаленную сковороду. За малейшую провинность Ева-Ливия — недавняя жертва, превратившаяся в палачиху-надзирательницу — могла дать нарушителю сто ударов многохвостой плетью, осыпав его при этом такими ругательствами и богохульствами, что им мог бы позавидовать сам Игорь.

Однако, мы забыли о княжне Анне Валериус. Пыткам ее почти не подвергали, поскольку недавно она поняла, что беременна, и осознание этого стало для нее само по себе пыткой. Напомним и то, что ее плод был нужен для оживления потомства Дракулы. Княжна лила слезы и призывала смерть, ведь ей пришлось увериться в том, что она носит в себе какого-то монстра. Беременность у нее протекала совершенно необычно: проклятый плод рос и развивался в ней не по дням, а по часам. Казалось, что он ненавидит свою будущую мать и убивает ее изнутри, разрастаясь, словно гигантская опухоль. Может быть, это было не так уж далеко от истины.

Прекрасная молодая женщина сейчас напоминала нежную лилию, сорванную бурей со своего стебелька. Вид ее мог вызвать сочувствие в самом очерствевшем из сердец, но не в черном сердце вампира. Впрочем, невесты Дракулы, однажды пришедшие из чистого интереса посмотреть на нее, испытали некое подобие жалости, однако новые впечатления и желание угодить любимому Повелителю быстро заставили потускнеть это чувство в вампиршах.

Дракулу с невестами, а также других распутников и их дам ждала новая история от третьей из вампирш-проституток, и они, как обычно, собрались в пиршественном зале, чтобы послушать ее. Похищенные юноши и девушки, включая Анну Валериус, вновь находились на ступенях трона рассказчицы. Многие из них были похожи на собственные тени. Теперь это были скелеты, обтянутые кожей, на которой не осталось живого места.

Пару мгновений спустя трон заняла вампирша, выглядевшая, как тридцатилетняя женщина с темными волосами, нежным, кротким личиком, грустными вишневыми глазами, маленьким аккуратным носиком и тонкими подкрашенными губами. На ней было серебристо-серое бальное платье, лиф которого красиво обрисовывал ее большую пышную грудь. Ее невинный вид вызвал у распутников опасение, что рассказ будет скучным. Вначале он таковым им и показался, но это было лишь начало.

— Дамы и господа, я хочу представить вашему вниманию историю моей жизни, — так начала она. — Зовут меня Катерина. Я была единственным, избалованным ребенком из хорошей, пусть и небогатой семьи. Моя очень молодая и еще плохо знавшая жизнь мать решила, что я у нее не могу быть обыкновенной девочкой, такой, как все, и она решила воспитать меня как принцессу, забыв при этом, что денег и титула принцессы у ее дочери не будет. Она ничего мне не давала делать и не учила меня тому, что должна уметь женщина. При этом я росла действительно неглупой, хоть и наивной девочкой, пусть не талантливой в полном смысле слова, но не без способностей. Беды мои начались со школы. Там надо мной издевались, а постоять за себя я не умела. Но порой мной овладевал гнев, вернее, даже не гнев, а приступ бешенства, и тогда мне хотелось… убивать, — при этих словах в глазах рассказчицы вспыхнул зловещий огонек, что не укрылось от присутствующих. — Да-да, и это не преувеличение. Мои пальцы сжимались на шее обидчика и начинали душить его. Увы, силенок в них было очень мало, да и я быстро приходила в себя и убирала руку. Но из-за этого некоторые начали считать меня сумасшедшей, хотя я была совершенно здорова. Мне хотелось владеть какими-то необычными способностями, чтобы с их помощью отомстить за себя. Например, — она слабо улыбнулась, — стать вампиром. И знаете, мой внешний облик будто предсказывал мою дальнейшую судьбу: цвет моей кожи был очень бледным от природы, а зубы походили на клычки. Но пока что превращение в вампира было всего лишь моей детской фантазией. Мать никуда не пускала меня гулять, потому что хотела, чтобы я всегда находилась при ней. Но, несмотря на это, мне удалось подружиться с соседской девочкой моего возраста. А вскоре я… влюбилась. Это чувство не было чем-то порочным, вы не подумайте, это была именно детская любовь с невинными поцелуйчиками, пусть и в губы, и с играми в жениха и невесту. Женихом, конечно же, была я, а невестой — она, ведь моя подружка и в одиннадцать уже ощущала свою женственность. А я — нет. Я хотела быть мальчиком… ну и, само собой, жениться на ней. Тогда я была по-своему счастлива, но это счастье кончилось, когда они с ее мамой уехали из городка. Я очень тосковала по своей милой подруге и часто с грустью смотрела в сторону дома, в котором она жила раньше, и в котором теперь поселились другие люди. А время неумолимо шло вперед… Прошло три или четыре года. Я и мои сверстники теперь были подростками, но они наслаждались каждым днем, открывая для себя жизнь во всех ее проявлениях и любовь — для кого-то первую, а для кого-то — очередную. А я… я была затворницей и книжным червем. Мать, помимо прочего, ударилась в религию и хотела, чтобы я следовала ее примеру, а я всегда была очень послушной девочкой. Пропасть между мной и сверстниками росла с каждым днем, как и издевательства в школе. Иной раз я подумывала о самоубийстве, но решиться на это у меня не хватало смелости. Нет, не из-за религиозных предрассудков и страха перед адом, а просто из-за страха перед физической болью. И все. Но как же я ненавидела своих школьных товарищей! — маленькие руки рассказчицы сжались в кулачки. — За что? Да хотя бы за то, что они были счастливы, а я — нет. Именно этого я не могла им простить. А в один «прекрасный» день знаете, что произошло? — Катерина обвела взглядом собрание так, словно ожидала ответа. — Вернулась моя бывшая подруга детства. Это была уже юная девушка, а может, уже и женщина, красивая и самовлюбленная. Я страшно обрадовалась ее возвращению, хоть и ясно видела, что это уже не та маленькая девочка, которую я любила. Но все же надеялась… непонятно на что. Увы, девушками она не интересовалась. Мало того, она также, как и все, начала издеваться надо мной, а однажды сказала мне следующее: «Я поняла одно: для тебя главное — книги и стать девушкой, но ты никогда не станешь девушкой. » Эти слова были для меня, как нож в сердце, а еще среди тех, кого я ненавидела появился человек, к которому эта ненависть была особенно сильной. Этим человеком была она.

Рассказчица вздохнула, затем подошла к одной из жертв и вонзила клыки в ее шею, став жадно лакать кровь. Дракула с невестами улыбнулись такому аппетиту. Могильщик пил вино с интересом разглядывая декольте дамы, а Игорь был мрачен, потому что история Катерины напомнила ему о собственных унижениях, пережитых в детстве и юности. Элизабет недовольно покосилась на него, она ужасно ревновала этого безобразного горбуна, который был для нее краше Аполлона. Калигула и Друзилла о чем-то шептались, причем последняя мило улыбалась своему Гаю.

Утолив свою жажду, Катерина вернулась к истории своей жизни:

— Когда мне было шестнадцать или семнадцать лет, меня соблазнил один юноша. Я уступила ему даже не из-за своей наивности, а просто потому что хотела поверить в то, что кому-то нужна. Увы, все его поведение говорило об обратном, но своего он добился. Мне безумно нравились его пылкие поцелуи и ласки. Я испытывала наслаждение, когда он теребил мою грудь и посасывал сосок будто младенец. Я стонала в сладостной истоме, когда он старательно вылизывал мой клитор, что явилось для меня подлинным открытием, поскольку я не знала об этом способе удовлетворять женщину. Он же в свою очередь обучил меня тому, как подобным образом можно ублажать мужчину, и я была хорошей ученицей… Увы, последняя степень близости была для меня разочарованием. Произошло это в лесу, на земле, в грязи. И такой же грязной я чувствовала себя. Да и кроме ужасной боли я ничего не испытала. Больше мы, естественно, не виделись. Ему это больше не было нужно… Некоторое время спустя я уехала учиться в другой город. Больше свободы, новые люди, новые впечатления, а еще девушки, много красивых девушек. Увы, ни одной из них не была нужна женская любовь, а я после своего неудачного первого опыта решила, что мне нужна девушка-женщина. Пару лет спустя я, благодаря одной знакомой, смирившись, сошлась с одним молодым человеком двадцати четырех лет. «Нормальный» секс по-прежнему не радовал, даже анальный принес мне больше удовольствия, несмотря на боль. Вскоре мы разошлись. Меж тем, со сверстниками у меня снова появились проблемы. Новые насмешки и косые взгляды в мою сторону. Люди не любят и либо боятся, либо высмеивают тех, кто не похож на них. По мне, уж лучше первое, но меня тогда ожидало только второе. Могу упомянуть об одном незначительном эпизоде: после того, как я пожелала одной своей обидчице всего «доброго», она как-то быстро умерла. Не могу сказать, что меня это расстроило. Ах да, и еще: судьба однажды свела меня с моим первым мужчиной, и… — она криво улыбнулась, — он обокрал меня! Время спустя он тоже умер, но это произошло уже вряд ли по моему желанию. Еще немного позднее я сошлась с мужчиной тридцати шести лет и стала жить с ним, но это продлилось всего месяц с небольшим. Да, он был неплохим любовником, хоть обычный секс я по-прежнему и не любила. Доставить женщине удовольствие мой любовник мог, несмотря на небольшой размер своего члена, но он был самовлюбленным индюком и думал только о себе, почему я и ушла от него. Мне было двадцать четыре, когда моя жизнь, как казалось, начала налаживаться. Я вышла замуж и нашла работу. Увы, муж оказался мне абсолютно чужим, а длина его языка не уступала длине члена. Почему я вышла за него? Просто, чтобы не быть одной. Но оказалось, что жить с ним я не могу. На работе поначалу все было хорошо. Работником я была исполнительным и старалась всем угодить, но… одна небольшая ошибка, допущенная по неопытности и невнимательности, да еще зависть одной стервы, и все пошло прахом. Работы я лишилась. «Ничего, — говорила я себе, — все еще наладится! » Но годы шли, а не налаживалось ничего. И будто в насмешку надо мной у той самой подружки моего детства все было хорошо! Да, с мужем она тоже развелась, но у нее была работа и, самое главное, ребенок. А найти мужа для нее такой уж проблемой не было. Да, с годами она поправилась, расплылась, но все еще была довольно привлекательной и уверенной в себе. Зависть и ненависть душили меня! Но что я могла сделать?!

Катерина встала с трона и прошлась, потом снова села и продолжила свой рассказ.

— Когда мне исполнился тридцать один год, я решила покончить с собой, так как смысла жить для себя не видела. Я была бесполезным человеком, чужим на этом празднике жизни. Поборов свой страх перед болью, я перерезала себе вены… Вместе с кровью из моего тела по капле уходила жизнь. Казалось, скоро придет долгожданное освобождение. Но этого не случилось. Вместо смерти какие-то потусторонние силы дали мне новую жизнь в качестве вампира! А может, когда я умирала в моем сердце было столько злобы, что даже ад не захотел принять меня. Как бы там ни было, я вернулась к жизни, понимая то, что отныне буду уже не жертвой, а палачом. И осознание этого наполнило мою проклятую душу адской радостью. Я знала, что делать. Все мои обидчики, начиная с тех, что портили мне жизнь еще в школьные годы, и кончая теми, кто делали это не так давно, превратились в гной. Я заставила их просить о скорой смерти, но почти никто из них такой милости не получил. Жалости во мне больше не было ни на йоту. А моя милая подруженька… ах, я приготовила для нее особенный сюрприз! Вначале я душила, щипала и царапала ее, потом отрезала ей соски и вырвала матку. Только после того, как я заставила ее претерпеть все это, горячая кровь этой суки была выпита мною. Этим нектаром я поделилась с ее собственной маленькой дочерью, обращенной мною в вампира. А сейчас я, в основном, охочусь на мужчин, маскируясь проституткой. Как только очередной дурачок клюет на жрицу любви, его ждет мучительная смерть. Теперь я являюсь воплощением смерти на земле. И это делает меня счастливой, очень счастливой!

Рассказчица поклонилась, и слушатели поблагодарили ее рукоплесканиями и одобрительными выкриками.

— Знаете, прекрасная Катерина, — неожиданно заговорил обычно молчаливый Могильщик, — глядя на вас и зная вашу историю, мне даже хочется поступиться своими принципами и предложить вам выйти за меня замуж. Чувствую, что мы бы отлично сработались, и гробы для новых жертв я бы делал через каждые пять минут. Что может быть лучше?

— Благодарю за предложение, — с усмешкой отвечала Катерина, — но тогда нарушить свои принципы пришлось бы мне, а я этого не хочу.

— Очень жаль, — тихо проговорил Могильщик.

Благородное собрание какое-то время подосадовало на отказ Катерины составить счастье неутомимого гробокопателя, но затем граф предложил тост за эту талантливую рассказчицу, и банкет был продолжен.

Глава пятая

История четвертая, она же последняя

Живот Анны был уже, словно на девятом месяце беременности. Становилось ясно, что роды начнутся со дня на день, и будущая мать выглядела так, что краше в гроб кладут. Тот день, которого большинство женщин дожидается хоть и со страхом, но и с радостной надеждой, она ждала так будто это был день ее казни. И в некотором роде злосчастная княжна была права…

А вот нашим распутникам светили только счастливые звезды, и их ожидало новое празднество греха вместе с новой, последней историей, которую должна была поведать собранию последняя из рассказчиц.

Столы ломились от еды и напитков, но самым сладостным напитком для пировавших было не игристое шампанское или ликер, а кровь. Много крови было выпито, и еще больше ее должно было пролиться. В этот раз трон был занят красивой брюнеткой с холодным взглядом черных глаз, классическими чертами лица, белоснежной кожей и хорошей фигурой. На ней было несколько старомодное ярко-красное платье и множество украшений.

— Друзья, — начал Дракула, обращаясь к присутствующим, — я хочу представить вам свою дальнюю, но достойную родственницу, чье имя заставляет дрожать Трансильванию почти также, как мое. Перед вами кровавая графиня — Елизавета Батори!

Собравшиеся поприветствовали даму шумными овациями, на которые она отвечала сдержанным кивком. Женщина в красном явно знала себе цену.

— Когда я пришла в этот мир, — начала свою историю Елизавета, — повсюду царили разврат и жестокость. Наш с графом славный род подарил миру знаменитых распутников, колдунов и гениальных безумцев, а иной раз это были личности, сочетавшие в себе все перечисленное. Надеюсь, я оказалась достойной своих предков, — при этих ее словах Дракула многозначительно улыбнулся. — Еще будучи совсем юной, я поняла одну важную вещь: в этом мире выживают сильнейшие, и ты можешь быть либо хищником, либо жертвой. Я выбрала первое. А еще я знала, что самые красивые люди стареют и умирают, и мне хотелось подольше оставаться молодой и наслаждаться жизнью, пока у меня есть молодость и красота. Я спешила жить и любить. Однажды это вылилось в то, что по своей неопытности и неосторожности я забеременела от лакея. Было мне тогда всего четырнадцать лет. Узнав об этом, мои родители пришли в бешенство и решили избавиться от ребенка, а меня выдать замуж за графа Ференца Надашди. Мы с ним поселились в Чахтицком замке, и это станет причиной того, что впоследствии мне дадут еще одно прозвище — Чахтицкая пани. Муж мой был скучен как табуретка и туп как пробка. К счастью он часто отсутствовал, разъезжая по делам, и я была избавлена от лицезрения его унылой физиономии. Однако, не смотря на это обстоятельство, я родила ему троих детей. Это были его дети, коль он признал их, — она тонко улыбнулась. — Заниматься крикливыми карапузами мне не пришлось, поскольку я была избавлена от этого, благодаря нянькам и прислуге. Я с головой окунулась в удовольствия, но уже не была столь беспечной, как раньше. Кроме того, все мое свободное время было посвящено уходу за своей красотой и поиску средств, как сохранить ее подольше. Из одной старой и запрещенной в свое время книги мне удалось узнать, что добиться этого можно, купаясь в крови юных девушек. Другая бы содрогнулась от одной мысли о подобном, но не я. Пикантной приправой к моим удовольствиям всегда была жестокость. Провинившихся служанок я наказывала, вгоняя им под ногти иголки или вовсе отрубая им пальчики, один за другим. Также мне нравилось, чтобы они прислуживали мне нагими, особенно зимой. При этом порядок в моем замке был образцовый. Никто не смел воровать, ибо в наказание я могла сунуть ему или ей в руку раскаленную монету. Мои платья всегда были идеально выглажены, поскольку за недобросовестное выполнение работы служанок ждала пытка раскаленным утюгом. Но все эти удовольствия меркли перед тем, чем мне предстояло заниматься, — глаза Елизаветы неприятно сверкнули. — Я окружила себя преданными и надежными помощниками, разделявшими мои вкусы и взгляды на жизнь. Нас ожидали великие дела.

Елизавета встала с трона и подошла к одной из полуживых трансильванских девушек, в свое время похищенных для того, чтобы служить предметами утех наших распутников.

— Ах, что за милашка! — нежно проговорила Батори, потрепав жертву по щечке, а затем вонзила свои острые белые зубы в ее шею. — Она была еще свеженькой и хорошенькой… И кровь у нее свежа! Теперь она поможет мне сохранить красоту… точно также, как те очаровательные малышки, которых со всей округи и из окрестных деревень находили для меня мои верные слуги. Наивные девушки думали, что их ждет работа, но их ждала смерть. Да, участь жертв незавидна, но они нужны для нас, хищников. Гекатомба смерти, которую я приносила во имя своей красоты, обычно происходила в подвалах родового замка моего, в упор не замечавшего некоторые вещи, супруга. Мне и моим сподвижникам нравилось разрывать на части этих глупых девиц и сдирать с них кожу живьем. Это был истинный праздник крови, во время которого я в порыве экстаза отрывала зубами куски мяса с тела своих жертв. В финале мои слуги перерезали жертвам артерии, а иногда этим занималась я сама. Кровь из них спускали в ванную, в которой затем купалась я. После таких процедур я действительно чувствовала себя помолодевшей и похорошевшей. А однажды, памятуя о том, что в моих жилах течет кровь легендарного графа Дракулы, я узнала вкус крови, испив ее у одной из своих жертв. Это было незабываемо и подтвердило мою догадку о том, что я дампир, то есть получеловек-полувампир, что и объясняло многое, включая природный цвет моей кожи, которую я самым тщательным образом оберегала от лучей солнца. Вскоре мне стало мало крови простолюдинок, и я захотела отведать крови знатных особ, что для меня и устроили мои драгоценные прислужники. Что я могу сказать? Кровь девушек из аристократических семей была не голубого цвета, а багряного, как и у девиц из народа. Да и по вкусу она ничем особенным не отличалась. Однако, мои пиршества и купания в крови продолжались. Должно быть, я где-то допустила оплошность и изменила своей обычной осторожности. Мне грозили суд и расправа, и тогда-то на помощь мне явился посланец моего давно считавшегося мертвым родственника — прославленного вампира Дракулы. Посланец сына дьявола, конечно же, отличался от посланца божьего и на ангела не был похож.

— Еще бы! — вставил Игорь, обнажив в улыбке свои гнилые зубы.

Хозяин бросил на него мрачноватый взгляд, и горбун умолк, вспомнив о том, что к таланту рассказчицы нужно относиться с уважением.

— Да, это был именно Игорь, — слегка улыбнулась Батори. — Я была спасена им, а мое место заняла одна похожая на меня бедняжка. Сейчас я продолжаю предаваться своим любимым забавам и нет женщины счастливее меня.

— И я горжусь тобой, дорогая родственница, — проговорил граф. — ты прославила нашу фамилию не хуже меня самого!

Присутствующие зааплодировали, а Маришка с Алирой хором закричали, что тоже хотели бы искупаться в такой ванне. Верона, снисходительно улыбаясь, поддержала младших невест.

— Желание моих дам — закон, — кивнул граф Владислав. — Но я решил подойти к делу более творчески…

По его знаку для дам был приготовлен бассейн, а рядом с ним в помещении слуги Дракулы установили «железную деву». Перед пыточным приспособлением выстроили оставшихся в живых похищенных девиц и по очереди стали запирать их внутри зловещей дамы. Крики, визги, а затем — тишина. Для жертвы все кончено. Хотя нет, не совсем все, ведь потом фигуру поднимали, и девичья кровь потоками сливалась в бассейн. Скинув свои воздушные одежды, невесты Дракулы с радостным смехом принялись плескаться в его багровых водах. Их примеру последовала и Друзилла, жена-сестра Калигулы. Маленькие девочки-вампиры, прислуживавшие невестам Хозяина, принялись рассыпать розовые лепестки.

Это зловеще-прекрасное действо было прервано криками Анны, у которой начались роды. На губах графа появилась торжествующая улыбка.

— Скоро наши дети оживут, — сказал он своим невестам, нежно прижав их к себе. — Но для этого нужно помочь появиться на свет плоду любви Анны и ее братца.

— Этим займемся мы с моим Игорем, Хозяин, — пропела Элизабет.

Влад кивнул, и его омерзительные слуги приблизились к корчившейся в муках молодой женщине. Увидев их рядом с собой, Анна содрогнулась. Ее тело в очередной раз пронзила боль, и она чуть не задохнулась от крика. Элизабет и одна из прислужниц держали ее за руки, а Игорь, имевший некоторый опыт в медицине, взял скальпель. Обезболивающего бедной княжне при этом не дали. Наконец, ОНО вышло из нее. Это был уродливый, заросший шерстью младенец с двумя головами, которого сразу же утащил в лабораторию Игорь. Тем временем, его жена полностью вскрыла живот полуживой роженице, положив ей туда пакет серы, смешанной с ртутью, который тут же подожгла. Совершив это злодейство, она сразу же зашила ей живот, и распутники с женами стали наслаждаться болью и ужасом, которыми сопровождались последние минуты жизни Анны Валериус…

А несколько мгновений спустя из лаборатории донесся радостный голос Игоря:

— Эксперимент прошел успешно, Хозяин!

Граф и невесты встрепенулись и поспешили к нему. За ними последовала и остальная компания.

— Молите дьявола, чтобы наши дети в этот раз точно ожили! — бросил своим невестам Владислав.

Те послушно принялись взывать к Сатане. Словно в ответ на их мольбы, им навстречу с пронзительным визгом вылетели какие-то странные создания, похожие на летучих мышей. Эти маленькие уродцы были способны напугать кого-угодно своей уродливой внешностью, но в глазах родителей они были прекрасны.

Граф с минуту восхищенно смотрел на свое потомство, затем велел своим светившимся от счастья невестам:

— Пусть охотятся! Научите их!

Верона, Алира и Маришка тут же обернулись огромными летучими мышами и с победным криком, сулившим смертным лишь кошмар, улетели в ночь впереди стаи своих отпрысков, в которых уже проснулась жажда крови.

Казалось, на землю пришел ад, но… ад для одних вполне может быть раем для других.