Одержимый домовёнком

Вениамин Васильевич Торопов. Мужчина 27 лет от роду, в жизни не видевший, тела женскага, не вкусивший любови сексуальной, отчаянно бродил по Н-ску в поисках избранницы, коя, наконец, лишит его девственности. Избранницы как на грех не попадались или были уже заняты. Притулив свою тощую задницу на скамейку в летнем парке, Вениамин совершил обращение к Тому-кто-выше-крыши: «А подать мне каралевишну неописанной красы. Разишь я не заслужил этого! Разишь я не достоин сего?». ТОТ по обыкновению пропустил сию заявку мимо ушей. Зато Чертяку глазастого сиё желанное изъявление очень заинтриговало. Представ пред отроком в образе говорящей огнедышащей собаки или волка, согласился он исполнить все его желания, но при малюююсенькой-оттакусенькой оговорке.

— Чевой-та, кавой-та?!!! — заскочивши на скамейку со страха с ногами, клацая всеми зубьями, возопил девственник, — изЫди, сОтона!

— А вот и ни изыдю, — попыхивая пламенем, аки беломориной, сказал волчара, — Ваши желания, наши исполнения. Фирма веников не вяжет, усё буит чик-шик, подано на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Ога! Плавале, знаем! — немного успокоился Торопов, — а потом вам душу на той же тарелочке.

— Да ни божечки же мои! Никаких душ.

— А подписку о неразглашении и прочая, прочая своей кровиночкою?!

— Нах мне твоя кровиночка? Нужна бы была, давно тебе голову отъел и напился вволю, — сверкнул рубиновоглазьем волчара.

— А в чём тогда подвох? — в полном сумлении спросил вьюноша со взором горящим.

— Дозвольте, милейший, подселивать к вам в мозги подсказчика. Он будет руководить вашими действиями по опорачиванию особей женскага полу. Уверен, не далее, как сегодня вы потеряете девственность.

— А скоко от сегодня осталося-то? Менее четырёх часов.

— Как раз на четыре самки хватит, — залыбился чертяка глазастый, оскалившись жёлтыми клыками.

— Ну, лан, давай попробуем. Тока никаких душ, — согласился обманываться радый.

— Не извольте беспокоиться, милейший — ни каких душ. Опппля, — проогнедышил собакевич, и в моего героя вселился бес.

Бес, раннее несший службу в домовых, плохо справлялся со своими обязанностями. Он так пугал жителей вверенного ему 3-х этажного дома, что те от страха постоянно укакивались и уписывались.

— Если и в этот раз напортачишь, — вверяя ему в пользование душу Васильевича, уволю нахрен! — строжился Асмодей.

Приступив к своим обязанностям, Кузэвантос, а по простецки: Кузя, так звали домовёнка, стал нашептывать в мозги своему подопечному, что делать и как поступить при виде объекта его низменной страсти.

Мимо парня прошкондыбасила отменная мочалка, её каблуки так цокали по мостовой, что сердце несчастного отрока забилось на треть быстрее. Кровь ударила в обе головы, заставив их приподняться в горделивом вожделении. Нижняя задымилась, а верхняя одурманилась.

— ВперрРРёд! — взвыл над самым ухом Кузя. — Догнать, схватить, покусать, облапать, нагнать страху!

Не ведая, что творит, юноша пустился в припрыжку и вскачь за своей первой жертвой. Догнав девицу, понукаемый домовёнком, он облапил её за грудь и сильно укусил в шею.

— Ах! — застонала женщина. — Вы вампир? Никогда не видела живых вампиров!

— Да, вампир! Марш в кусты. А то выпью всю твою кровь!

— А у меня есть альтернатива? — с чуть заметной дрожью в голосе поинтересовалась прецизионная дамочка.

— Есть! Если тотчас же отдашься. Может, и не стану пить твою кровь.

Женщина согласилась. Затащив первую жертву в кусты промеж трёх голубых ёлочек, споро выполняя приказы Кузи, Веня с треском срывал нижнюю одежду с ночной бабочки. Та тихонько постанывала:

— Какой мужчина! М-м-м-м-н-ны.

Когда нимфа асфальтовых зарослей предстала пред ним в своём голопопии и голопипии, мой герой извлёк на свет божий свой трепещущий от вожделения член. Даже при чахлом освещении ущербного месяца было видно, как он налился богатырской силой и кровушкой и готов к ратным любовным подвигам.

— Ах, какая прелесть! — радостно воскликнула женщина и с налёта запрыгнула на не ожидавшего от неё такой прыти мужчины.

Её прекрасная вагина, повидавшая в своей жизни такое многообразие мужских отростков, о количестве которых парень и не догадывался, сладостно хлюпнула и заглотила орган насильника. Следует заметить, что прелестница в часы досуга занималась акробатикой и бальными танцами, поэтому совершить такой эротический кульбит для неё не составляло труда. Обняв ногами тело юноши, а плечи руками, слившись с любовником в одно целое, она замерла в ожидании продолжения.

— Ну, чё стоим? Чё попу морщим? — заскворчал в мозгу симбиотруемого Кузя, — сношать начинай. Не спи — замёрзнешь!

«А и, правда, чё я стою, как соляной столб?», — задумался отрок, ухватив покрепче за сахарные булочки девицу, он приступил к сношению. Его член впервые в жизни ощущал сладость обволакивания его плоти стенками влагалища. Головка наслаждаясь от трения о стенки её нежной полости, посылала импульсы радости и счастья в торжествующий мозг псевдовампира. Весь его организм покрылся мурашками экстаза. Он двигался в упоении. Каждая его фрикция, как вперёд так и назад, доставляла Вене неописуемое удовольствие. Восседавшая на его члене всадница тоже не была безучастна. Она двигалась в упоении и в унисон, с удовольствием уйкая и айкая. Парень ей положительно нравился. Он хоть — по всему было видно — начинающий ебака, но трахался пылко, горячо и с любовью относясь к вверенному ему делу. Наконец настал торжественный момент.

И под крики русалки каменных трущоб: «Ещё, ещё! Глубже! Быстрее! Ещё быстрее! Всунь в меня поглубже!», — юноша, наконец, обрёл мужественность.

— Но что, понравилось? — спросила не девственница у теперь тоже не девственника.

— Очень! — радостно вытирая платком помягчевший и скукожившийся член, сказал Торопов.

— Тогда гони пятёрочку, — протянув ладошку обслуженному клиенту по высшему разряду в природных условиях, потребовала работница любовного фронта

Расплатившись, как полагается, с Ночной Бабочкой, он прошествовал к новым сексуальным подвигам и приключениям.

— Вишь метёлку? — прошелестел Кузя во внутреннем ухе искателя сексуальных приключений.

— Где? — завертел головой по сторонам Васильевич.

— Да вон же! Слепошарый — в конце аллеи.

Действительно, в самом конце аллеи виднелся одинокий силуэт худенькой женщины. Её волосы, собранные в на затылке в подобие конского хвоста, навевали у начинающего эротомана мысли о сходстве с метёлкой. Ускорив шаг, мой герой быстро преодолел расстояние между собой и новой жертвой. На скамеечке восседала особь женченского полу, но старше Вениамина лет на десять, а если сильнее приглядеться, может и на все пятнадцать. Дамочка имела профессиональную пригодность библиотекаря, учительши или воспетки особей младенческого возраста. В народе о таких говорят: «Синий чулок». Её длиннополая юбка не предполагала распутства, а тёмный жакетик с отложным белым воротничком изящно посверкивающим в свете чахлого месячишки, не давал повода думать, что она пришла сюда для флирта и готова отдаться первому встречному-поперечному. К тому же на умильной рожице особи была написана грусть. Её изящные плечики были понуры. Казалось, она упивается жалостью к себе. Вениамин протелепортировал бесу: «Она же старая?». «Хуй ровесника не ищет», — глубокомысленно изрёк Кузя и тут же подсказал недоумку, что надо говорить и как действовать.

— Здравствуйте, — притуляя свой тощий зад на скамеечку, сказал Вениамин, — Кого-то ждёте?

— Нет... , — грустно ответила незнакомка.

Печаль в её глазах у кого угодно отбила бы охотку знакомиться. Но юноша, понукаемый подсказками домовёнка продолжил:

— Тогда к тебе или ко мне? — повторил фразу подсказчика, очень сомневаясь в её действенности Торопов.

— Как? Что Вы такое говорите? Я не такая! — вскричала оскорблённая ...