Рейпо

(И другие официальные лица)

Рейпо -  это такой психологический термин, в переводе на русский  звучит как «динамо». Всякий, кто когда-либо был молод,    проходил это самое «динамо» на себе. Ну, помните, помните конечно.   Кокетничает призывно, а как до дела дойдет – смоется, только её и видели. Или его.

Бывает женское рейпо, бывает  и мужское. Четырех степеней тяжести. От бесконтактного до контактного,    глубинно  контактного и даже  окончательно  контактного.   Чем дальше, тем тяжелее.

Внутри  этой штуковины лежат  комплексы, а снаружи желание получить психологическую выгоду и нанести моральную травму сопернику.   Как бы там ни было, у психологов считается отклонением от нормы,   то есть  натурально  считается всамделишным заболеванием. У психологов.

У девиц кокетливого возраста  заболеванием не считается, считается мерилом привлекательности.   Ведут счет своим победам, совершенно не догадываясь, что слегка  приболели  на голову.

С другой стороны,   если за каждую кокетливую  улыбку  нести ответственность по закону психологов, мебели не напасешься.   «Если каждому давать, то сломается кровать» – есть такая народная мудрость.

Так что психологов тоже  здоровыми людьми  не назовешь.    Их  послушать, так совсем  что ли не улыбаться? Ну ладно. Положим, что и те правы и эти,   рассмотрим пример из жизни.

Оля Сидорова с седьмого этажа  когда-то была  законопослушной девочкой и  большой скромницей.   Нескромность беспощадно каралась  родителями.   Пионерка, потом комсомолка,    расцвела с годами и плавно перешла  в категорию тургеневских девушек. То есть перестала понимать, кто она такая.

Тургенев и сам-то не понимал, кто такие его девушки, и народу не пояснил. То ли совсем женщин не понимал, то ли ненавидел, то ли еще что,   просто  напустил  туману  погуще  и оставил вопрос открытым.

Оленька Сидорова в этом тумане и блуждала.   В неопределенности. И то хорошо. Любовных писем  писать не надо, как Татьяне Лариной,   в разгильдяев  не обязательно влюбляться, как Наташе Ростовой, да и под поезд не требуется бросаться, как Анне Карениной.  

И вообще, женские образы не имели для школьницы никакой привлекательности, ей Печорин больше нравился.   Знаток человеческих душ.   Безынициативная девица предпочитала не действовать, а наблюдать и анализировать происходящее. Ей так больше нравилось.   И преуспела в анализе довольно прилично. Для школьницы.

То есть точно знала, в кого влюблен кумир восьмиклассниц  Вова Воронцов. Она его еще в седьмом изучила, когда сама в него была влюблена, а Вова еще не мог определиться.   Предпочитал девиц по очереди.   Оля точно высчитала период предпочтений. Тринадцать дней. На тринадцатый точно предпочтет её, далее в начало таблицы, опять тринадцать дней ждать.

Было смешно спустя годы узнать от самого  кумира, что в седьмом  ему нравилась одна только скромница Геля,   а  теории оказались в корне не верны.

Сама Оля Сидорова выросла в весьма привлекательную девицу, пользовавшуюся успехом у мужчин разных возрастов, от дедушек до младших школьников.   Влюблялась смертельно. Но молча. Кроме объекта любви не обращала внимания ни на кого. Другие ей только мешали. Такая однолюбка. В засаде с ружьем.

А поскольку влюблялась безнадежно, то от скуки развлекалась  местью неверным мужьям. Из женской солидарности. До замужества выполнила и перевыполнила план  по мести. Ей казалось, что, если все девицы будут себя вести так же, то спокойная семейная жизнь в будущем ей обеспечена,   стопроцентная гарантия от измен.

Женатики слетались на Олю как мухи на мёд, та доводила их до температуры поверхности Солнца и испарялась навсегда, оставив на память очаровательную улыбку.   А что вы хотите от честной  тургеневской девушки, ненавидевшей мужскую подлость? Женился? Люби жену и не рыпайся с молодыми девицами целоваться.

Так рассуждала Оля. Целоваться ей нравилось, но не более того.   Выполнила план по мести и вышла замуж. Родила двоих детей и жила себе припеваючи, на дух не воспринимая культуру адюльтера. То есть,   мало что понимала в окружающей действительности.

В этом смысле собачники гораздо больше понимают. У них вообще все проще некуда. Однажды местные собачники у подъезда обсуждали проблему течки их сук. Суки  у них как-то одновременно потекли.

Подошел Петрович  с восьмого этажа со своей бульдожихой Надей, примкнул к разговору, потом Таня с пятого со спаниелихой Джоан подошла и пожаловалась на свою подопечную. Петрович среагировал мгновенно:

- И твоя тоже? Ну тогда пошли ко мне, чайку попьем, обсудим.

- Нет, Петрович, сегодня не могу,   - отмахнулась от соседа Татьяна, - у меня менструация.

Наивная Ольга вытаращила глаза. Ничего себе,   как всё просто! Какая   ясность  мысли  и беззастенчивая прямота у собачников. Так вот, что означает у людей «попить чайку»?

Однажды муж уехал в командировку, а у сковородки ручка отвалилась.   Муж дружил с Петровичем, и по техническим вопросам обращался к рукастому соседу.   Пришлось самой подняться  к Петровичу.

Оля собиралась ехать в гости, до выхода оставался час, решила, что успеет с починкой любимой сковородки.    Сосед справился довольно быстро и предложил попить чайку.   Время есть, да и отказать как-то невежливо.

Петрович разлил чай в чашки  на журнальном столике и открыл коробку конфет.   Оля пила чай и о чем-то из вежливости  верещала, сосед странно молчал, в её сторону не смотрел. Уставился куда-то мимо и молчал. Что за ерунда такая? Оля окончательно выдохлась с разговором в пустоту и начала анализировать происходящее.

Куда смотрит Петрович? Продлив линию взгляда соседа, уперлась в темный экран выключенного телевизора, отражавший предметы в комнате.   Ах ты зараза! Так ты всё это время разглядывал меня через  экран? Знакомые  трюки. В шестом классе проходили.    В двенадцать лет. Детский лепет на лужайке. Ну, держись,   сейчас я тебе устрою   веселую жизнь!

Ольга  вонзила взгляд прямо  в глаза Петровичу на экране. Взгляды встретились. Разоблаченный наблюдатель  мгновенно вскочил с кресла и  включил телевизор. Засунул кассету в видеомагнитофон. Порнуха. Кто бы сомневался.   Растешь, поганец! Тебе уже шестнадцать. На вшивость проверяешь. Продолжаешь наступление. А совесть  у тебя есть, жену друга охмурять?

Оля посмотрела на часы – времени еще достаточно. Ладно, посмотрим кто кого.

Петрович менял одну кассету за другой, предлагая вниманию искушаемой немыслимые конструкции  тел, и напряженно наблюдал за  её реакцией. Искушаемая смотрела и скучала, искуситель  менял кассеты.  

Наконец, нашлась кассета, которую Оля одобрила вслух и от души. Невероятно жирная пара  мелко тряслась студнем на экране. Вот это впечатляло по-настоящему!   Магически возбуждающее действо.

Петрович выключил телевизор, так и не произнеся ни слова. Оля тоже специально замолчала и наблюдала за соседом, не отводя глаз, зря что ли в шестом классе в гляделки всех обыгрывала? Еще не было такого человека, который смог бы её переглядеть.   С максимально наивным личиком истязала соперника.

Петрович явно страдал, изображая идиотскую бестрепетность и неприступность.    Оля наслаждалась, затягивая паузу до  невыносимости.   Доведя напряжение до максимума, отдала команду:

- Целуй.

Петрович  лживо округлил глаза, обозначив  сопротивление.   Оля не унималась.

- Целуй, целуй.

Сосед как бы нехотя придвинулся к соседке.   Целовался очень даже очень, Оля втянулась в процесс, ёжась от удовольствия. Петрович  нежно поцарапывал ей спину. Понравилось. Даже совсем о мести забывать стала.

И тут Петрович отпрянул от неё с воплем:

- Нет!

- Какое такое нет?   Начал -  продолжай.

- Нет!

- Это еще почему?

- Ты не представила  как это будет!

Оля заморгала, совершенно не понимая, зачем что-то там представлять, когда это и есть самое интересное? Как будет?

Несомненно, завзятый бабник Петрович больше понимал, что к чему, но  его бегство не входило в планы мстительницы.

- Раздевайся, -  скомандовала соседка тоном, не терпящим возражений.

Переждав нервное колыхание души соседа, отдала команду еще раз.   Искуситель  с обреченным видом исполнил команду. Остался в бороде и черных носках. Нехотя поплелся к одру, на котором  его уже ждала мнимая искушаемая и мило улыбалась.

Сосед, так и не сняв маску  бестрепетной неприступности, закрыл глаза и приступил к действиям в пуританской позе,   которую в тот момент точнее было бы назвать протестантской.    

Ольга с интересом разглядывала бородатую  морду старателя и ждала, когда тот откроет глаза. Старатель  открыл  глаза, оставшись  с   протокольным выражением  лица, как на партсобрании.    Оля не отказала себе в удовольствии вслух прокомментировать увиденное:

- И другие официальные лица…

Что тут началось! Петрович  слетел с одра, вскочил на табуретку и выбросил руку вперед:

- Сидорова, вон отсюда!  

В одной бороденке и черных носках, Петрович, весь торчком,   с вытянутой рукой,    точь-в-точь как Ленин на броневике,    гордо  возвышался над  нахалкой,   та с интересом разглядывала памятник снизу.

- Сидорова, вон отсюда! – настаивал памятник.

Абсолютно голая Сидорова  наивно потупила глазки:

- Петрович, мне так идти, или одеться можно?

- Вон отсюда! – не унимался памятник.

Вдрызг довольная нахалка неторопливо оделась, не сводя глаз со скульптуры соседа, и покинула помещение, прихватив сковородку и оставив Петровича стоять на постаменте с вытянутой рукой.

Так вот. Чтобы вы знали. Всё это и называется у психологов загадочным словом «рейпо». В данном случае третьей, предпоследней степени тяжести.