Дело было с пеньками или Встает, а он весь чорный или Как это было в первый раз

Михаил Шемякин, вырезая лобзиком крест на своей недостаточно мускулинной роже, корчась и морщась, разумеется, даже не предполагал, к чему может привести его малооправданный с точки зрения толерантности поступок, тем паче, что проходивший мимо из Нью - Орлеана к Макашову пассионарный старичок Лимонов не преминул отметить опытным глазом происходящее, запомнил и потом рассказал Алексу Керви, случайно забурившемуся по пьяни в бункер национал - большевизма, привлеченный дармовой выпивкой и еще более халявной Витухновской, отпускавшей всем желающим прямо на кухонном столе, притащенном лысым Прилепиным из разгромленного восстанием Мариуполя, широко раскинув точеные ножки, а некоторым, особенно жарким и неистовым - закидывая их на плечи, для более вящего и глыбжего погружения во влажную и темную глубину розовой натуры настоящей женщины ( между прочим, я трясусь, как сучка, при виде ее ног или груди, это реально вумат, кроме прошлого таланта, исчерпавшегося в девяностых, еще и секси до невероятности, до зуда в яйцах, до скромной мастурбации на ее однажды приоткрытую страждущим пухлую грудь ), вот там - то Лимонов и поведал, приглушая звонкий дискант и поглаживая козлиную бороденку, мацая ржавый свинорез и под юбкой экстремистской тинки, закинув ногу на ногу, в пестрой шотландке и скинхедовских ботинках сидевшей рядом с вождем и учителем в ожидании даровых пряников, уже показавших багровые и лиловые головки сквозь обвисшие треники соратников, шумно дышавших вокруг предвкушением банкета, а что, зря, что ли, Шаргунян ошакалил холодильник родителей на предмет ледяной водяры и килек в томате, а Дугин, сука рваная, притаранил целый ящик марокканских апельсинов, лишь чутка траченных мышами и молью ?

- Режет он, короче, - повествовал Лимонов, хитро улыбаясь сквозь усы, - аж пыхтит, кровь, бля, все дела, а потом как вскочит и орет про Жар - птицу. Гнида.

- Жор - птица, - высокомерно ответила Витухновская, устав от разврату и неполучающейся революции, придушив по пути ляжками какого - то юного воздыхателя, натянула трусики и кожан Терминатора, по случаю укупленный в Биробиджане, осмотрела дышащих луком и салом заговорщиков и неожиданно плюнула прямо в их одухотворенные лица. - На, сука !

- Правильнее говорить  " суки ", - нравоучительно шатаясь заметил Керви, нащупывая фуфырик  " Пшеничной " за пазухой толстой ткачихи, приехавшей в столицу поступать в Эрмитаж на роль Драпеки, - множественность не есть единственное число мужского рода, не склоняющееся перед прессом репрессивного аппарата ...

- Ой, бля, - провыл волком Белковский, тоже как - то очучиваясь тута, - аппарата.

Он отпрыгнул от полатей, на которых кто - то лежал, вздымая огромный нос к покрытому паутиной потолку и тихо - тихо наигрывая на гитаре священные аккорды, пригнулся, будто продирался сквозь подлесок из бузины и шиповника, вскрикнул и выбежал в дверь. Через год его видели на отрогах Памира объясняющим Глебу Павловскому всю неуместность его розовых ботинок и это тогда, когда. Бля. Последнее слово обычно воспитанный и вежливый бородач добавлял до кучи, наблюдая сомнения на лице Павловского, начинавшего чуть поскрипывать прошлолетней щетиной, приходил в ярость, конечно, и в конце концов глоушил собеседника предусмотрительно припасенной культяпкой, долго курил, качая головой, вспоминал ритмичные строки о горящих и кружащихся планетах, а потом снова сваливал, чтобы еще через год объявиться на балконе ехидной жонки Лизки, валявшейся в постели с волшебным коалой, выгнав лысого мужа тоже на балкон, и вот там - то, на балконе, и зародился Майдан, просто начиная замерзать Белковский предложил Лизкиному мужу для сугреву подпрыгнуть, а Госдеп и снайперы Суркова позже нарисовались, не проходить же мимо, в - натуре.

- А знаете, Эдуард Сальмонеллыч, - неожиданно осенило Керви видение белейших кружевных трусиков, мелькнувших под подолом также выходящей в дверь Витухновской, она еще что - то бубнела и морщилась, видимо, прозрев ничтожность результатов всех этих посиделок ни о чем, - а ведь это мысль ! - Он воздел указательный палец и с недоумением обнаружил его испачканным чем - то коричневым и дурно пахнущим, дико взглянул на зардевшуюся ткачиху и тоже аккуратно пошел к выходу. - Надо будет подсказать эту идею Хантеру Томпсону, - шептал враз побледневшими губами Алекс, догоняя Витухновскую, уже седлавшую меня ( а я, надо сказать, самый натуральный конь, везущий богинь в Валхаллу ) на автопарковке, - глядишь, какая Земфира самообразуется в Башкирии. Или Удмуртии.

- Вот такая вот х... ня, - подтвердила Алина Александровна, вскакивая на меня и сжимая мои тяжело ходящие под напором ее бедер бока, - Керви. Не Трамп, так Верещагин.

Мы умчались в пространство, а Керви, поссав в угол, пошел на футбол, там как раз Романцев угощал всех водкой, потому, что была днюха самой Бонни Роттен, моей Герцогини и любимого фонтанчика.