Убить Гертруду. Что не так?

Глава шестнадцатая.

Проснувшись, Антон некоторое время лежал навытяжку с раскинутыми руками и слушал глухое мурлыканье Марсика. Поверх одеяла кот пробрался на область паха и приятно согревал его. Антон видел, что Марины рядом нет, но за дверьми спальни было так тихо, что казалось, в квартире вообще, кроме его и Марсика, никого. Антон даже не мог определить, который час,   но чувствовал, что замечательно за всю неделю выспался.

- Марсик, обратился он к расслабленному коту, - я вижу, что ты меня по мужски понимаешь, но давай разойдёмся по хорошему, а то меня заподозрят в зоофилии. - Антон погладил кота от ушей до хвоста и повернулся на бок. Кот лениво и нехотя спрыгнул с кровати. Накинув халат, Антон вышел в студию, прошёл на кухню за стаканом минералки, жадно выпил, обернулся и поймал странно потускневший взгляд тихо-тихо сидевшей, закутанной в плед Марины. Она держала перед собой высокую банку с рисом и опускала туда правую руку. Рука застревала на донышке, сжималась в горсть и поднималась обратно ритмично как некий маятник. Антон присел перед ней на коленки, потянулся губами к левой руке, державшей банку, подул на неё:

- Доброе утро, любимая, или день? - Марина пожала плечами.

- Зачем ты это делаешь?

- Укрепляю мышцы кисти и предплечья. - Руки музыканта должны быть сильными и твёрдыми. Если что, могу заехать, мало не покажется. - Отчуждённо проговорила Марина.

- Кому? Мне?

- И тебе. В первую очередь. Поскольку ты ближе всех, отведу душу. - Марина перехватила банку и поменяла руки.

- Не хочу быть тобой убитым. Что мне сделать, чтобы этого избежать?

- Принять душ, потом открыть холодильник, достать сосиски, сварить, порезать огурцы, накрыть на стол. Можешь сейчас включить чайник. Заваришь кофе. Сделай это элегантно. Или ты не кавалер?

- Кавалер! - Расхохотался Антон. - Попробую себя в этой роли.

Уже всё приготовив и поставив приборы для завтрака на барную стойку, Антон подошёл к Марине, взял из её рук разлучницу-банку и весело спросил: - Может быть, кофе в постель?

Марина покачала головой. - Раньше надо было думать! Встаю, встаю! - И она выскользнула из пледа, накинула халатик, прошла к стойке.

- А где сыр? Где хлеб, подсушенный в тостере? Масло? - В её голосе прозвучала насмешка.

- Ну, я неопытный кавалер. Исправляюсь! - Стараясь проглотить досаду, пропел голосом Боярского Антон,   достал из холодильника что требовалось, и отправил тонко нарезанный хлеб в тостер.- У нас, деревенских мужиков, всё проще. Мы гламурный этикет не проходили.

- Ну, так проходи! Лови момент! Это твой шанс. Не забудь баварскую горчицу. На второй полке справа... - Марина, видимо, пролистывала сообщения в телефоне и отдавала распоряжения не глядя. Лицо её словно окаменело, казалось, его женщина куда-то ушла, а вместо неё командовала другая.

- Минут через двадцать мы выезжаем. Мне подбросили срочное дело.- Марина первая вышла из-за стола и прошла в гардеробную. Антон поскидывал тарелки-чашки в мойку, быстро оделся и с каким-то странным сиротским напряжением уселся на табурет, будто ему  только что предложили постоять в углу. Марина вышла одетая с иголочки в брючный деловой костюм, виртуозный макияж создал образ неприступной красавицы, а духи источали прохладный цитрусовый аромат. Губы сияли артериальной кровью.

"Красный самурай" аж подпрыгнул от радости, дождавшись хозяйку. Антон поглядывал на Марину со смешанным чувством восхищения и обиды.

- Не бери в голову, - проговорила Марина, деловые встречи требуют расчётливой дисциплины. Должна соответствовать и побеждать. Она достала из бардачка пачку сигарет. Антон выбил из пачки одну длинную и тонкую макаронину, щёлкнул зажигалкой. По салону разлился бодрящий хвойный запах. Марина затягивалась жадно и часто, слегка поправляя губами мудштук. От телефонного зуммера Антон вздрогнул и напрягся. Марина выслушала и сама заговорила по английски - быстро, уверенно, несколько раздражённо. На том конце провода звучал властный мужской голос, пробивающий расстояние повышенной дозой эмоций. Марина явно сопротивлялась их воздействию, говорила в ответ холодным и даже дерзким тоном. Антон сидел в кресле сам не свой, с ощущением случайного свидетеля чужого скандала.

- Ну, всё, пока. Я позвоню. - Прикрыв трубку, прошептала Марина и, притормозив на станции, махнула рукой. Как только Антон вышел, "Красный самурай" развернулся и  на счёт раз-два-три  исчез с его глаз.

Была середина воскресного дня, февральский ветер зябко дышал в лицо, а дорога домой казалась долгой, мучительной и враждебной. Он даже хотел сначала забрести в Дом культуры, где ещё не забытый кларнет мог отвлечь от ревнивых фантазий, но представил, сколько нужно пройти, и включил сигнал безоговорочной лени. В электричке практически никого не было, к тому же отопление чересчур как в парилке усыпляло на пятой минуте. Так он и проспал до самой Комсомольской площади. - А дальше что? - Не хотелось никого видеть. И даже сам себе Антон показался лишним. В ближайшем винном отделе он купил две бутылки водки, одну выдул из горлышка по дороге домой, а другую пил рюмку за рюмкой, чокался сам с собой, курил, закусывал завалящей пережареной мойвой, пьянел и вытряхивал из памяти последний неузнаваемо отчуждённый образ Марины. Ночь застала его полураздетым возле своей кровати. Он обнимал мокрую от слёз подушку и ничего уже не помнил.