Плагиат. Из Шишкова. Дуос

- Крести лоб, аль не страшно тебе ? - толкнул локтем Шкворень, страшно выворотив изувеченные трахомой веки. Его оловянные неживые глаза жутко блеснули в лучах заходящего солнца ( банально, но так в оригинале, я ж плагиачу частично ) и Прохор, прищурясь, рванул с плеча штуцер, приладился и бахнул дуплетом в тут же погасшее окошко избушки на скале.

- На, сука ! - шало выдохнул Громов и заулыбался. - Карла на цепи, говоришь, - он уже открыто смеялся над струсившим каторжником, - змей крылатый ? Гнида ты, Филька, - уже добродушнее сказал Громов, чуть помедлив, доставая нарядную коробку папирос  " Ира ", - из таких мечтаний меня вырвал.

Он закурил и бросил коробку Шкворню, по - медвежьи засопевшему, и не понять было : таит угрозу этот сип или рад каторжный оказанному уважению, эка, сам знатный золотопромышленник Громов, которого и министр за честь считает уважить портвейном или кандибоберами какими заморскими, бок о бок шляется по трещобам с варнаком рваны ноздри, папиросами угощает, спирт подносит, про мечты рассказывает.

- Думал я, Филя, - душевно шагал по тайге Прохор, бормоча себе под нос, - о том, что у барышень под юбками таится. Кружева, верно. Панталончики парижские, мандятина волосатая и вонючая, как сыр. И тут ты с Карлой своим. Сука, - ругался Громов, перелезая через поваленное бурей толстое тело лиственницы.

- Стой, - гукнул чей - то густой голос и из куста костяники выскочил сухопарый мужик в полосатой куртке. Интеллигентно шаркнул босой ногой, скривившись от попавшейся по пути колючей шишки, и представился. - Пастор Шлак. Предан Клаусом, избавлен из узилищ Штирлицем, живу тайгой, питаюсь хвоей.

Он неожиданно захрипел и пустил на небритый подбородок алую струйку, пошатнулся и упал, по - неживому вытянув ноги. От сосны вышагнул Шкворень, пряча за опояску окровавленный топор.

- Эк ты его приголубил, - уважительно протянул Прохор, с любопытством рассматривая раскроенный череп неизвестного пастора.

- А не шали, - отзовался каторжный, обшаривая карманы полосатой куртки и примеряясь выдрать кайлом блеснувший во рту павшего золотой зуб, - гонит за шлак, а я три года в Нерчинске на казенке отгорбил, навидался и шлаков, и коксования, и рудознатцев знатных. Пидарас, - взвизгнул Шкворень, пиная труп в бок, - вылез рылом из Юлиана Семенова, а сам ведь Плятт, еврейский актер и членкорр.

- Он не из Семенова, - зевнул Прохор, устраиваясь поудобнее обочь лиственницы, - из Лиозновой. Это мы литературные, а он типаж кинематографический.

Варнак сноровисто собрал валежник и скоро, стреляя искрами в ночь, рядом с лиственницей трещал веселый костер. Воткнув пару рогулек, сшибленных топором с куста бузины, Филька привесил на ветку ракиты закопченый котелок, а Прохор, внушительно дыша через нос, достал из котомки добрый пук черных и гладких волос шаманки. Протянул Шкворню и долго смотрел в бурлящую воду, тяжко вздыхая и крестя рот.

- Думаешь, перейдет от волос сила - то ?

Громов дернулся и недоуменно уставился на невнятный силуэт, клубившийся сырыми испарениями от тела Шлака.

- Упырь, - по - бабьи запричитал Шкворень, падая на колени и бросая в костер топор, - прости меня, дидько - покойник, не ведал я, что ты оборотень.

- Я не оборотень, - отозвался Громов.

- Ты туда смотри, - провыл Шкворень, не поднимая головы от покрытой палой хвоей земли.

- Что я не видел, что ли, как душа покидает утопленников ? - резко ответил Громов и, демонстративно достав склянку с кокаином, сильно вдохнул зудящий порошок в обе ноздри.

- Каких утопленников ? - шуршал пестрядевыми шароваришками Шкворень, отползая подальше. - Я его топором охерачил.

- Да какая, на х... й, разница, - отмахнулся Громов, вынимая из котомки темный пузырек денатурату, - топором или водой. Тащи волосы, - прикрикнул он строго на каторжного, - будем спирт пить, волосы жевать, силой шаманской набираться. А с утра лосося бить и проезжих купцов грабить.

Филька заулыбался и медвежьей тушей встал у костра, снимая котелок с поспевшими волосами.