Плагиат дежа вю талмудизма волос

- Ты вошел без уважения, Джавдет, - святотатственным сверчком проскрипел Никита Михалков, ощупывая мутными бельмами открывшего дверь в его покойную студию ногой лысого и чоткого мужика в женском камуфляже.

- Я не Джавдет, - отказался от чести не по отцу лысый, медленно и ужасающе рассудок поворачиваясь задом к бесогонистому криэйтору современности, вскрикнувшему, разумеется, и традиционно припавшему пресветлым ликом к лакированной столешнице дубового стола, стоящего там.

- Снова там, - покорно и трепетно к гению ( это я ) промурлыкала Дита фон Тиз, здоровенной кошкой растянувшись по диагонали кровати, на которой мы и возлежали с этой лошадью за пропажей моей капризной и ревнивой Богини Бэйли Джей.

- Как жизненное кредо, - бесконечно устав от сообразительности Бабченки и ума Потупчик, отвечал я каким - то постным голосом, словно вот нашел Стаханов на трибунах теннисного корта подсолнечниковую шелуху и думает, сука - перьдовик, что теперь винца будет вдоволь. - Там и навсегда.

- Можешь не продолжать, - зевнула Дитушка, вполне уже смирившись с Эжени Бушар как функцией, тоже функционируя и орудуя эрзац - заменителем в таких вот ситуациях перманентных исчезновений Бэйли, - повернулся лысый и Михалков побледнел. Зашатался. Ибо узрел он с той стороны дегенеративную рожу Бабченки.

- Откудов знаешь ? - закричал я яростно, как сом, обнаруживший в омуте по пути на дно трепещущюю от восторга Аксинью. Или Анисью. Или, как там ее звали, утопленницу у Шолохова.

- Знаю, - улыбнулась нехотя матерая и блистательная, протягивая мне сигарету, - это же плагиат дежа вю.

- Точно, - пришлось согласиться мне с независимым результатом мышления Диты, - как победа генерала Лебедя ( был такой, блябуду был ) или большевика Зюганова в финале Учредительного собрания восемнадцатого года.

Вот ведь, рыжик, что суть творчества делает : не хотел, а придется, дабы не разочаровать Дитушку кисочку, забацать требуемый ею плагиат дежа вю.

Наш выбор

Ад Ивлукич               

Я уже давно нарезал круги вокруг да около. Регистрировался Вконтакте, но стремался как-то выказать свое благорасположение, думал : кто я и кто он. Подумаешь, премьер-министр. Хрена мне министры, когда я самого государя матом крою, да чё государь, Бога не боюсь и, страшно сказать, дядю Сашу Невзорова постоянно прикалываю, не как Гумберт Лолиту, а как Набоков бабочек, куколок и гусениц. Генезис, бля. Это надо понимать. А я сомневался, что он поймет. Но после того, как в Живом Журнале провокационно огорчил его своим высказыванием, а он в ответку зажег по-полной, немцев чих-пых, татар обучил и наставил, кабинет построил, сомнения отринул, причесался на правую сторону и, осторожно ступая и шикая на сестричку, увязавшуюся следом, двинулся по коридорам Кремля. Путь-то я знал, еще когда к Суркову забегал, ну, там еще Ким Кардашьян...

- Чшшшш, - зашипел я на сестричку, зашедшуюся в смехе. - Сдерживай свои емоции. - Она каталась по полу, обнимая жирного рыжего кота, чем-то похожего на Чубайса-старшего, такой же мудрый и проникновенный взгляд революционера, только без бороды. - И вообще, ты зачем здесь ?

- А я всегда здесь.

- В Кремле ? - Ужаснулся я и попятился.

- С тобой, - она вскочила на ноги, - неразлучны мы, любимый, сам, разве, не замечаешь ?

- Ладно, - не захотел я замечать и думать, это иногда вредная вещь : замечать, тем более, думать, можно ведь и саботаж разглядеть, кто его знает, - ты пока тут побудь, - я махнул в сторону усатого мужика, выглянувшего из-за угла, - а я к премьеру забегу.

Я оставил ее с котом и усатым и пинком открыл дверь. Никого. Странно. Сел за стол, открыл ящик. Так, так, это что тут у нас. Погремушка, журнал " Мурзилка", Томагочи, Покемоны, фотка хоббита с автографом, автомат Калашникова, телескоп, Рогозин в самом дальнем углу, засохший какой-то, ну его на хрен, свежий номер " Хастлера"," Л-С " и " Т-С", что ж, неплохо, хоть, вкусы схожи, за исключением Рогозина. Он вылез из-за шкафа, отряхивая рукав пиджака, с независимым видом сел напротив, типа, не испугался, когда я влетел в кабинет, за шкафом, мол, искал юлу, разноцветную и так клево жужжавшую накануне вечером.

- Нашел ?

- Не, - вздохнул он, - тут еще Мордашев был с Дворковичем. Кто-то из них, по-ходу, стырил.

- А хочешь, я Навальному скажу, - предложил я и все испортил. Он замахал руками. Закашлялся. Чихнул. Мне аж жалко его стало.

- Улыбнись, - попросил я его, кляня себя за несдержанность, надо же было имя беса вслух произнести, теперь им кабинет окуривать и освящать заново придется, конспирируясь от графа Невзорова, он ведь наверняка не одобрит. А как без его одобрения жить дальше ? Даже смешно. Это как мне без ободрения Шендеровичем сказочки писать, ведь знаю, что не ободряет и не одобряет, а пишу, но я-то смелый и веселый, а они - дело другое.   Мужи государственные, саботажные.

- Вы чего тут ?

В дверь сунулся царь московский, но я отмахнулся. Не до тебя, батюшка, вишь, премьера огорчил. Ступай пока. Он понимающе кивнул и ушел восвояси. Кстати, хорошее слово, восвояси. Это как Кабаяси, советская селедка иваси, родственники дальние, пьяные и разухабистые, приезжающие раз в год и наводящие такой шорох, что соседи три месяца потом вздрагивают и качают молча головами, вспоминая, изолятор ИВС, где не за хер сидит девчонка, одним фактом и неженственным мужеством опуская все иллюзорное величие страны России. Господи, позор-то какой.

- А я б ее и закрывать не стал, - зашептал он, оглянулся, снова заговорил тихохонько, - и Дамбас мне на х... й не упал, и Крым в гробу я видал, и вообще...

- Знаю, - я погладил его по голове, - все знаю. Чай есть ?

- Угу, - он метнулся, хоба, готово. Пьем чай. Ништяк.

- А я ведь не просто так нарисовался, - начал я неторопливо. - Год-то какой ? - Поднял я палец. - Ответственный. Выборы, в рот компот.

- Это да.

- Ты не перебивай, - посоветовал я ему, - а то я забуду. Короче, кандидаты, делегаты. Вспомнил я байду, голосуй сердцем, помнишь ? Аааа, - протянул я, - ты ж маленький тогда был. В общем, там Ельцина переизбирали, коробки из-под ксерокса, чисто демократия, все по понятиям, Чубайс, Немцов, жулики, бандиты, эталон прозрачности и истинная свобода, бля, волосней Венедиктова и Прохоровой клянусь . Подумал я, что несколько устарел лозунг этот, голосуй сердцем. Другой надо. Голосуй ху... м.

- Это как же ? - Он вытаращил глаза, как ведьма, упоенно отсасывающая у сраных американских демократов, не хочет, понимаешь, соснуть у Трампа, блюдет буквицу контракта. Тьфу. - Не плюй, - попросил он, - а то мне влетит от папки.

- Знавал я шарфюрера Папке, -вспомнилось мне. Блин, это ж было уже. Опять дежа вю. - Ладно, хрен с ним. с Папке. Вот скажи, кто лучше : Бри Олсон или Жирик ?

- Бри !

- Или Байли Джей и Нарышкин ? - Продолжал я свои коварные вопросики. - Мэдисон Иви или Зюганов ?   В конце концов, - заорал я, - Дита фон Тиз или Явлинский закозлиный ??

- Понимаю, брат, - он обнял меня и прослезился. - Голосуй ху... м.

- Ну вы чё ? - Протянула от двери сестричка. - Плачете. Меня вон усатый чуть с ума не свел, ладно, мимо государь пробегал, за ним увязался усач, захожу к вам, а вы...

- Авас.

- То есть как ? - Он непонимающе смотрел на меня. Блин, надо было все испортить, говорили мне сотни раз, будь проще, без намеков, на, тыр-пыр, нет, надо Аваса. Теперь он думать будет. А думать - вещь такая, что неизвестно куда завести может.

- Ну, грузин, - начал объяснять я.

Услышав о грузинах, он раздулся, как воздушный шарик и взмыл к потолку, переполненный гордостью.

- Ну его, - потянула меня сестренка за руку, - он теперь неделю будет гордиться. Пойдем.

Мы тихонько прикрыли за собой дверь и пошли. Смотреть порно, куда ж еще.