Мистер Воронов и его тапки

"Порази меня гром! Сделай это в кратчайшие сроки, или мы все умрем!" - говорил мистер Воронов своему подчиненному. Да, Воронов умел призывать на свою голову многие беды. «Мы и так все умрем, » - думал в ответ подчиненный, но его никто не спрашивал, поэтому он тупо молчал.

"Укуси меня гадюка, если я буду пить эту мочу!" - жаловался мистер Воронов в баре своему другу на качество местного пива.

"Твёрх. Твёрх. Смажь меня кремом и  помой свои ноги, старый пердун!" - а это уже сандаль Воронова жалуется на жизнь своим нервным поскрипыванием. Как скрипит столетняя дверь, обещая вскорости развалиться. Как скрипит старуха, когда делает мужчиной молодого.

"Твёрх. Смажь кремом, а то натру тебе ноги до крови, подлец! " - не отставал тапок . Воронов почесал ступню в том месте, где натирало, как натирает ненасытный любовник своей госпоже.

"Ошпарь меня кипятком, если я в том месте еще раз закажу эту сраную обувь!" - а это уже обраточка пошла от мистера Воронова своему тапку - тьфу! Простите - своей сандалине.

"Сандалиночка, сандаляточко, сандалинуся, ну, пожалуйста, не натирай мне ножки", - нет такое бы сказать и успокоить уставшую обувь. Нет, вместо этого мистер Воронов отжег в своем стиле:

"Сожри мои миндалины, ублюдочные тапки, как же вы меня достали!"

"Ну я тогда сейчас на пол-пути развалюсь и пойдешь ты босой по КуСуЧьему асфальту — асфальтик, милый, покусай эту скотобазину!" - при этих словах задник тапка вежливо отвалился.

"Сейчас, сейчас покусаем," - засуетился асфальт.

А мальчик, которого вела за ручку недоумевающая мамашка, в этот момент засмеялся и оставил свой комментарий, как лихорадочно оставляет его типичная  жертва соцсетей:

"Смотри, мама, у дяди тапок отвалился! Я его сфоткаю и выложу в инсте".

"Тёкатун. Тёкатун. Не повезло тебе, братишка," - посочувствовали малюсенькие сандалинки мальчика едва заметным скрипом.

- Твёрх. Твёрх. Но у вас, коллеги, будет другая проблема. Через пол-года вас положат в чулан и вы там будете двести лет пылиться и медленно гнить, кормя собой тараканов и мышей, пока «иноплатенянский» корабль не совершит диверсию на «земельчатый» флот.

-Тёкатун. Тёкатун. Да, это вечный спор. Что лучше - ранняя быстрая смерть или мумификация еще при жизни? Реформация или Консервация? А что это за говор такой у тебя: "земельчатый", "иноплатенянский"? Откуда таких словечек набрался?

- Твёрх. Твёрх. А это меня моя пьяная мать плешивый сапожник таким родила. Кривоватым немного. У моего хозяина ноги кривые и он заказывает обувь только у сапожников. Теперь все что я слышу и думаю, я должен пренепременно искривлять. Ага, как искривляет кривое зеркало уродства этого мира, делая его чуточку более прекрасным.

(три часа спустя)

"Чвырк. Чвырк. Что-то ты быстровато сегодня. Я даже порваться не успел. Чвырк. Чвырк," - а это комментарий презерватива мистера Воронова, когда его вынимали из влагалища недоумевающей мамашки. Ведь если бы он выполнил свою миссию и порвался, то мог бы подарить этому миру еще одного пришибленного спиногрыза.

Мистер Воронов считал, что всякую заботливую женщину, которая обращает на него внимание, нужно пренепременно помассировать изнутри. Это убережет от страшных обид и разочарований отвергнутой женщины. Так учила его мама. А мамы для того и нужны, чтобы их слушаться, — так свято верил наш герой.

"Чвырк. Чвырк. Ах, если бы я порвался, не выдержав напряжения ... Нет большего счастья, которое было бы для меня. Разве не в этом суть оргазмов? Чвырк. Чвырк, " - не унимался никак презик.

А, между тем, недоумевающей мамашке явно понравилось половое действо и она настраивала мистера Воронова на продолжение банкета.

- Чвырк, Чвырк. я передам эту эстафету своим резиновым братьям по пачке. Пусть кто-нибудь из них обязательно порвется.

- Твёрх. Твёрх. Она что, совсем слепая? - возмущался инвалидный тапок, - тьфу! - сандалин, которого недоумевающая мамашка замотала временно скотчем, спасая пятку мистера Воронова от иглоукалывания злобного асфальта.

- Тёкатун. Тёкатун. Но это же твое решение «порваться» привело к этой половой гребле. Разве ты не видишь причину и следствие?!   - спорила с ним малюсенькая сандалина, владелец которой убежал зависать в смартфоне, в то время как его мама решала проблему с нехваткой мужского внимания, возникающую обычно сразу же после родов и длящуюся уже до самого климакса.

- Чвырк. Чвырк. Порваться. О, это славное решение. Чвырк. Чвырк.

- Твёрх. Твёрх. Не ерничай, скользкий и сопливый.

"Испепели меня божья сущность! Какой же у вас славный мальчик, наверное мудрецом вырастет," - а это уже Мистер Воронов подтверждал недоумевающей мамашке, что продолжение обязательно последует, как последует олененок за белым пятном на попке своей мамы, дабы спастись от всех несчастий этого мира.

На том и порешили. Счастливый тапок - тьфу, опять - сандалин, который надеялся на быструю смерть, отремонтируют и будет жить он долго и нудно, как мумия в саркофаге. Он будет долго перескрипываться с малюсенькими сандалинами, которые будут храниться в чулане. Но разговор все больше будет бессмысленный, лишенный всякой наполненности — из серии "Ты как? Как дела? Я жив? Ты жива?" Но это будет не скоро. А потом.   Когда они уже порядком надоедят друг другу. А сейчас раненный тапок мистера Воронова засадил своим шнурком в щелочку маленькой сандилинке. И им обоим внезапно стало очень хорошо быть вместе.

И мистер Воронов не отстанет от тапка и обретет любовь всей своей жизни, которая способна закрывать глаза на его странности, ведь у нее и своих хватает.