Талмудизм волос Ребекки Кроу как жанр

Хреново образное мышление тут же и крутануло меня в сторону славного града кагана Кия, стоило мне узреть ножки адресата этой мистическо - сакральной сказочки для всех зеленоглазых, хотя лишь вчера я был непреклонно готов к труду и обороне отечества всех енотов, стирая столицу вильной Украйны с контурных крок носастого Дрейка, бороздящего просторы, пока всякие совдеповские мудаки поют и пляшут в пробковых шлемофонах ползущих по тайге Маресьевых.

- Скажи, Перды, - страшно хрипел героический Маресьев, наткнувшись в своих эпицких блужданиях под Норникелем на толстого барсука, тихо и внятно танцующего у неустановленного дуба, на самой центровой ветке которого лежала в берестяном гробу шаманка, свесившая чорные косы до матушки сырой земли, сплошняком покрытой асфальтом, видимо, рост экономики и инновации путинского правительства проникли уже и в тайгу, вынудив барсуков повесить свои яйца на сучки неустановленных дубов, чей образ, искривленный осенней бурей и бухим чутка дроворубом, неприятно напомнил летчику Лимонова, все, бывалоча, бороденкой лезущего в дупла осин, внушая спящим там Диомидовым кошмарные мысли к несогласию, - доколе ?

- Навсегда, - жестикулировал барсук, наименованный каким - то Перды, хотя и носил гордо иной артикул, подаренный автору Элькой ( давно ), засимбиотившей синтетицки бурундуляков и мурашей Фреи для сбежавшего из рая медвежонка, более известного как Пох. - Ты вот лучше сказочку послушай, - предложил доброхотный барсук и присел на кудесный пенек, так и не давшийся дегенерату Бабченке в период перевыборов пана гетьмана из пони Костюк и неулыбчивой Леси, закончившийся великой эпохой Готфрик, спосылающей всех хохловых спортсменок прямо и сейчас. Достал из кармана шинели пачку  " Иры ", цыкая зубом, вскрыл и достал папиросу, разминая ее в чутких когтях, осматривал недовольно Маресьева, вздыхая и качая полосатой головой, вытянутой от шеи весомой загогулиной, намекающей на тридцать шесть снайперов, сорок восемь попугаев и прочие, не так уж и важные цифры с числами, что вещь разная и обсуждению не подлежит. Закурил и рассказал нечто такое, что вышедший - таки в расположение Маресьев поведал чернявому и юркому особисту в новенькой фуражке и заманчивых сапогах. Тут надо уточнить, что время тяжелое было. Эшелоны, смеркалось, план  " Барбаросса ", твердые аргументы, совмещение постов президента и рейхсканцлера, даже самопридуманный новый титул гаранта нордического пути развития в Изабеллу Кларк присутствовал володинскими ерлами и нарядной жакеткой лошади Калигулы, очистившей от сосуль все города и веси могучей страны, короче, война была, но война своя, не как у всех, начавшаяся не с нападения на Ржечь Посполитую, а с отступления к Малоярославцу, где уже кишели в оврагах деревянными медведками, нахально растрачивающими колхозный картофель в пыль и труху, патриотические роботы Киселева - Брилева, горбатые роботы  " Электроники ", маленькие, как и положено горбатым карликам, но внушающие новые надежды лежащему в изнеможении Люку Скайуокеру, тупостью гниды Толокно не восстающего, чтобы казать прибор Сомика, что будет показан умом Лизаветы и плагиатом, обоснованно следующим чуть ниже, раз уж маленькая и кудрявая не позволяет мне поставить личину мужчины в противогазе аватаром замкнутого на себя и внутрь ( буддизьм, мать вашу так ) псевдоаккаунта ВКонтакте, заведенного лишь по причине качественных архивов нуара и порно, а также той самой кудрявой, чье упрямство, кажется, перевешивает уже и длинный и красивый самой Бэйли Джей.

Фигуры: Шалтай-Болтай, Плотник, Морж, Черная Королева, Черный Король, Ворон, Черный Рыцарь, Лев.

Пешки: Маргаритка, Чужестранец, Устрица, Тигровая Лилия, Роза, Устрица, Лягушонок, Маргаритка.

Дитя с безоблачным челом  И удивленным взглядом, Пусть изменилось все кругом И мы с тобой не рядом, Пусть годы разлучили нас, Прими в подарок мой рассказ. Тебя я увижу лишь во сне, Не слышен смех твой милый, Ты выросла, и обо мне, Наверное, забыла . С меня довольно, что сейчас Ты выслушаешь мой рассказ. Он начат много лет назад Июльским утром ранним, Скользила наша лодка в лад С моим повествованьем. Я помню этот синий путь, Хоть годы говорят: забудь! Мой милый друг, промчатся дни, Раздастся голос грозный. И он велит тебе: «Усни! » И спорить будет поздно. Мы так похожи на ребят, Что спать ложиться не хотят. Вокруг – мороз, слепящий снег И пусто, как в пустыне, У нас же – радость, детский смех, Горит огонь в камине. Спасает сказка от невзгод — Пускай тебя она спасет. Хоть легкая витает грусть В моей волшебной сказке, Хоть лето кончилось, но пусть Его не блекнут краски , Дыханью зла и в этот раз Не опечалить мой рассказ .