Дамочка из дома, где Гамбринус

Сидим с другом в «Гамбринусе», пивко под вяленую воблу попиваем. Музычка живая, старый еврей на скрипочке лавает, - красота. Морячки иностранные тут же пришвартовались, с трудом понимаю их английскую речь.

Корешу моему тогда 42 было, мне 23. В подпитии товарищ предлагает с любовницей своей познакомить. А чего не познакомиться? Раз говорит, что красоты необыкновенной, да и живёт по соседству со знаменитой забегаловкой.

Вышли из «Гамбринуса», обогнули угол дома, вошли в парадную, поднялись на второй…

В первую очередь меня поразили сами апартаменты любовницы. Огромная зала, метров этак 12 на 25, в футбол можно играть. А из обстановки этой огромной комнаты: телевизор в углу на тумбе, журнальный столик напротив с двумя креслами, и диван раскладной у противоположной стены, - вот и всё, - высокие голые стены. И среди этих стен, - мадам, - точно мадам конца 19, начала 20 века. Весь её вид выдаёт в ней интеллигентную еврейку: слишком накрашенная брюнетка в эротичном шёлковом халатике, и это в 2 часа дня!? Очень красивое лицо, а когда она открыла свой ротик, то я сразу подумал, как может такая женщина встречаться с таким мужланом, как мой кореш…

Разлили принесённый коньяк, выпили за знакомство. Дамочка в основном слушает, и видно, что ей мало интересны наши беседы. Ей бы о новой постановке в «Оперном» поговорить, или о классической музыке, а не о сплошной бытовухе. – Точно, мой кореш не для неё.

Долго я засиживаться не стал. Зачем портить намечающийся трах? Прикусив губу я оставил красотку наедине с мужланом. Кстати, возраст той дамочки было определить невозможно, слишком много марафету, - этакая Эллочка людоедка, но только обладающая достаточным словарным запасом.

Да, я оставил их, но адресок, конечно же, запомнил, и не далее, как следующим днём решил навестить Эллочку. Пусть будет Эллочка, уж очень уж она была похожа на актрису, что Миронов разводил на ситечко…

Ну да. С коньяком и коробкой конфет я явился в гости. Дамочка видимо только вернулась с прогулки, потому как встретила меня в верхней одежде, всем видом говорящей, что я не ошибся. Точно она застряла в прошлом веке (на дворе был 1995-ый). В чёрной шляпке с вуалью, скрывающей до половины её лицо в ярком, что и вчера макияже, и чёрном же крепдешиновом платье в пол. Лакированные туфли на невысоком каблуке подтверждали, что мода конца 20-ого столетия её не коснулась…

Мы пили коньяк, и она снова в основном слушала: кто я, откуда, как оказался в Одессе. И я чувствовал, что ей крайне интересен мой рассказ.

Во время всей нашей беседы я только и думал, какое бельё под её халатиком, который снял вчера с неё мой кореш, и это только ещё больше возбуждало меня.

Она соглашалась со всем сказанным мною, и по-моему, давно догадалась, что сегодня я так просто не оставлю её.

Я прочувствовал тот момент, когда она почувствовала, что сейчас я с дикой страстью возьму её прямо в кресле. Она привстала, было направиться в ванную подумать о личной гигиене, но моя сильная рука остановила её. Я хотел её так, - в макияже, возможно грязную и потную, но я хотел чувствовать её запах…

Пустая бутылка коньяка разбилась вдребезги, упав со столика, когда я жёстко загнул её раком. Она кусала мои пальцы в кровь, и тихо стонала. Я скинул с неё халатик, расстегнул снежно белый на её смуглой коже бюстгальтер, и, взявшись за упругие груди ладонями обеих рук, сжимал их до боли. Ей нравилась боль, ей всё нравилось…

Она ещё предупредила, чтобы не во внутрь, а когда стала ощущать мой приход, то соскочила, и всё моё приняла в накрашенный яркой помадой ротик…

Потом был ещё коньяк. Ушёл я только к глубокой ночи, а так не хотелось расставаться с сорокалетней супер сексуальной женщиной конца 19, начала 20 века…