Вот так мы и живем...

Пятровна перемалывая языком мирское, в остатке съестное… сделала вывод, что танцевать барыню надо от стола. Тогда выход барыней вольней и краше. Я вот что тебе девка сейчас скажу: «Дыра нужна ужу, яблоко ежу… а баба мачо. Кто лучше скачет, порвав узду… по том и баба плачет. Мирной поступью шагнула в глубину- добавила: Не кто тебе не мил коль выбилась из сил, а времечко течет и небо плачет. Не каждому букет цветов, но каждый под покров в земельку ляжет. Ты девка молода, красива… глазки подвела, а в душе спесива. Пыжишься понять, на вес историю поднять. И нас в замесе испытать…- какая стать! Какая мол Россия!   Я баба с блошку на ремне, внутри душа, она в гомне… а в голове дурной стихия.

Мы как живем? Овес жуем, могилы роем в выходные. У нас скучище. Клоп под подошвой куковал, теперь блин днищем плоским стал, а мы селом его все ищем.   Коль гол мужик зимой бежит, от жара пышет и дрожит, он наша бабья пища.

С чего девка начнем?                

Ирида Степановна Шмель, поморщив лоб… с селян. Прошу коротко ответить на вопросы. Желательно кратко сообщите о каждом жителе села. Их в селе сколько?

- Шаснадцать, коль память раком встала, кричи пропала. Семнадцатый пятух и тот протух. Вчера похоронили.

-Я о лекторате. И будущем формате.

- Начну с себя. Я кол возле плетня. Стою и плачу. Жду денег сдачу. Переиначу: житье - позор. Кругом разор, и я как кляча.

Ириду Степановну позор Пятровны не интересовал… ей нужен лекторат. Который будет голосовать… за явные поправки?

Чтобы не навредить, она представилась журналисткой газеты «Благо - жизнь! » намекая, что явилась сюда по зову сердца. И ей цимус посетить село и пообщаться с «милыми» добрыми селянками.

Пятровна сразу смекнула кто явился к ней…- девка в перстнях и розовых очках, и голосом, как рупор на параде.

Пятровна сразу пояснила журналистке кто она.   «Мы здесь вязанка дров. Нас будь здоров не заломаешь. Ко времени сгниём… а может и сожжет судьба огнем… кто знает. »  И далее сама ссудила ясную характеристику своей подруге.   Ощупав   чересседельник и подпруги,-  продолжила: - «Горемиха - квашня! Грудь плоская, висит плашмя, язык кишмя, естественно в мозолях. Лапша с леща, а зад коровий тощий, для бича. У нас с ней нет проблем, на шахматной доске ничья.

Наверное, от сытого борща, в желудке жар огня, и кочет квохчет. Иль курису потешит или топчет… вот чудеса. »

Ирида- «Журналистка» приоткрыла рот. Это в её регламент не входило.   Надо бы изреченье деревенской дивы записать.

Пятровна поерзав на стуле… добавила: «Мне надо бы поссать… ведро за дверью.   Или продолжать? »

-Да! Да –да! сочту за честь… ссыте.

-Ты перестала есть. Чуток из рюмки пригуби. Огурчиком лицо протри и взвизгни. Небось тебя еще не клюнул в зад петух… коль жар меж ног … огонь чай не потух…, в недуг ищи оглоблю. Живот распух, в груди моторный стук… запомни: коль клитор вдруг распух… не огорчай правителя в их стойле. Румянец на лице, а смысл всего в конце. Ты мужика знавала? Или… не уж-то не давала? Ты девица в кресте? Тебя зовут Мария?   Кольца нет на персте… не уж-то обронила? Иль к мужикам остыла?

Мой Хведор сам не свой, но спит всегда со мной, держу его в узде, желанье в борозде, а в горле дышло. И так уж вышло… сегодня красавиц мой уснул впрямь на лобке.

-Простите я запишу. Вы не спешите.

-Пиши, пиши! Кто следующий у нас?

- Ммммамон!

- Там в голове засор. Нос большой. Но член длиннее, толще. Губа не дура. Улыбка до ушей…а на руке печатка, в кармане бюллетень… и кукиш – Нюре, жинке своей взятка. Во всем загадка. А с виду дурачок…

Нюра! Его жена! - Она не дура, очерчена, умишко под зонтом. Лицом луна, губаста, не спесива… сисяста… не ко времени красива. Молочная, комолая с ленцой. Немного недовольная собой и рыжей головой, прической в постриг скверный. Видать неверный спутал женщину с овцой, постриг не глядя, копну оставив сзади. Теперь макуха с львиной головой несет тепло и свет перед собой. Не глядя и затопчет… на пути не стой.   От милого по будням часто ропщет… не девственной досталась дураку. Отсюда и побои, крики ночью. От боли - ли? Иль счастья? - не пойму. Пиши, пиши! А я себе, тебе налью. И Хведору в знак доблести ширинку застегну. Неровен час, ворон в округе много… яичницу с колбаской унесут. В ребро мне штырь воткнут…и в душу плюнут. Под дверь подметную, со скверной в щелку сунут. А там Крылова басня…- бабий гейм.

- Я записала. Продолжайте!

- Рюмочку возьми, к груди прижми. А я от горя пукну. - Шучу, по жопе стукну. Чтоб слушалась меня, у жопы либеральная стезя. Красива,- много вони. Не к месту… мысль таща. В мозгу свеча двоится, будто тухнет. А у тебя?

-  Я столько не пила. Редактору от безысходности дала. А он как гончий.

-Хорош? Иль аппетит несносно волчий лишь для питья.

- Вот- вот! И я об этом… я так и не поняла. Что было. Но девою осталась.

-  Он промахнулся видно малость, от сюда и курьез. Я дам тебе совет… как выговаривал мой дед: - когда мужик уснет, повесь ему на яйца гирю, а в рот вложи свисток, и рот заклей, чтоб он свистеть не мог. И гирю выбрось за борт, и подытожь…  хоть это и не мило, такое видела в кино. Ей все там с рук сходило… и тебе сойдет.   И рученьки умыла- ты не причем.  

-Подумаю! Возможно в раж войду. Совет умом   приму.

-Прими, прими. Кто следующий? Калмычка. Женщина, одна рука в кармане, другая на баяне. С коростою в сутане. Глазищи прямо штырь.    Её попутчик шнырь. С поступью, походкой в шип гусиный. Зад шалью из овчины баловня прикрыт. Прижата чуть к земле, при этом в падеже, и в слабости скоромна… как Хведор мне съязвил: - весьма холодна. Аж яйса застудил.

В её хоромах Квит с похмелья её топчет. Она хоть ропщет, а бутылочку нальет. Дает … а то, вдруг он бедовый стукнет… иль хату подожжет…он ведь таков. Коль филин в ночь аукнет…тут жди беды.   Безмен на землю рухнет, порвет крюком штаны.

- Квит? Он ей по горло сыт. Хоть ряха в два ведра, ручищи в пол ствола …но он об этом каждому не звонит. Глазищи голубые… беззубый рот. В остатке гниль - кривые… а подбородок,- цезарь или Брут.   Душа каюта.   Рындою жена. Анюта! Красивый его шип.

Ирида пригубила из рюмки и сразу поняла: крепкая зараза… и почему я раньше не пила? Я от глоточка право захмелела.

Пятровна загибая следующий палец, усмехнулась улыбкой Мавра. – Пищулиха! Бабенка ушлая, но в сладости горька… гнездо совиное, в две пяди от лобка. Фигурка прямо в рост… от сюда и нарост, грудь в мяч Селены… от страсти неуемной,- мамы гены… от сюда и галдёж.   И стал погост видней, для мужика и ближе. Скажу чуть ниже… она не одного за ночку довела … вернее за… сочту по пальцам: в могилу пятого она уже свела… ждет нового героя… вон Квит идет!   Как видишь, прямо от нее, как из забоя.

- И что с того?

-Он пламенем объят, когда сосет вино. А виноград, он разум прочищает. Ведь горемыка знает, что у нее бархатно горящий грот…народ об этом знает. И ждет, что он помрет.   Но он хитрец. И реденько грешит… смотри как до жены идет.

- Спешит! …

-Жена уж слышу о бесстыдстве звонит.

-Политика!

-Сыпь пепел в борозду… пока власть не в гробу… её тень ветер вдоль улицы к нам гонит.    

-Что тут скажешь: - синь действо на виду. Бог видимо накажет…

-Накажет? Ты на него укажешь? Получишь острогой, пешнёй в манду.   Как быть? Беды не миновать и нам чтоб не хромать… мыс х-я на х-ю... я вот сижу и вижу всю вражду к особому вождю, и либеральный запах, он мне мешает наслаждаться ремеслом… вернее жизнью и цветком в холодный градус. И видно бабе поделом, коль в голове её залом, а сердце меж тисками. Грызутся люди- крысы временами. А в основном тишь – блажь. А мысли под подолом в темноте. Там проституция в черте…и натяжные бабьи гусли. А кто играет на губе? - А кто воркует беззастенчиво и пуще.

-А вот женщина идет, кулек в руках несет. Что вы о ней расскажите, как охарактеризуете её.

-Верка? Так это не женщина. А кроличий помет. Всегда в желанье за, а сотый не в зачет.   Мозоли   в ляжках, сужденье в сказках… а рот без створа. А дырку любят все.

-Вы недолюбливаете её?

А за что её любить? Коль может дура Хведора сманить… и душу отравить, виляя задом.

-Да! изюминка в ней есть.

-И Хведор мой отметил, когда надейся, не пришел. И что он в малахольной, там нашел? Вчера вернулся. - Здрасте!

Пятровна приложилась к рюмке. Выпила, комочком хлеба закусила. Перекрестилась. Встала, давая понять , что аудиенция окончена…и тяжело вздохнув, добавила…

«Вот так мы и живем, овес жуем. Целуем безысходно власти сраный анус