Прощай, Эммануэль. Части 1, 2

Я решила после окончания представления пройтись домой пешком. Братья актеры зазывали на банкет, юбилей — сотый спектакль, но настроения не было. Наверное, я устала. Трудный спектакль «Рюи Блаз» по господину Гюго, тяжелый старофранцузский язык, также тяжело переведенный, злая судьба испанской королевы, я вымучивала эту роль, как говорится, попой брала. Мне уже почти сорок, и я все больше уверена, что мое амплуа — легкая, комедийная актриса. И вот ведь обманщица судьба — ни в театре, ни в кино ни одной комедийной роли, даже крохотной ролюшки. Наверное, потому что красавица.

Накрапывал теплый майский дождик, я раскрыла зонтик и пошла по бульвару. Мне, конечно, грех жаловаться. Ведущая актриса одного из лучших московских театров, и кино не обижена, снималась у достойных режиссеров и еще, наверное, снимусь, живу в самом центре Москвы, муж — успешный бизнесмен, Варька подрастает — хорошая девочка, серьезная, актрисой пока не хочет стать.

«А всё чего-то не хватает, — капризно подумала я. — Чего тебе не хватает, краса лесов и полей».

«С очередным рубежом, родная, — голоса Сережи с этого его Ямала, как обычно, было почти не слышно. — Поздравляю!...»

— Спасибо, милый, — сказала я. — Когда ты наконец приедешь от этих своих вышек. Я соскучилась.

— Скоро, — сказал Сережа. — Через несколько дней. К выходным буду в Москве.

Связь прервалась.

Сегодня вечером я одна, Варька у бабушки в Одессе, я приму ванну, выпью по доброму совету Фаины Раневской рюмочку коньяка и буду допоздна смотреть всякую белиберду по телевизору.

— Евгения Владимировна, добрый вечер! Вам просили передать, — рослый охранник протянул мне конверт, перехваченный сургучной печатью.

У управляющего нашего дома любопытная прихоть — на работу в привратники он берет только молодых, крепких мужчин. А чего, мне нравится, уж лучше, чем глухие подслеповатые старухи.

— Кто принес? — спросила я.

— Не знаю, — сказал охранник. — Он не представился. Просто сказал, что курьер.

— Хорошо, спасибо! — я взяла конверт и пошла в квартиру.

Я лениво разделась и разорвала конверт. Внутри лежал маленький диск для компьютера без всяких опознавательных знаков.

«Наверное, какой-то молодой режиссер, — подумала я. — Решил прельстить меня своим талантом. Сначала приму ванну».

Я повертела диск в руке и вставила в компьютер.

— Итак, цыпы, наша первая репетиция, — сказал Пьер. Пьер швейцарец, но неплохо говорит по-русски.

Я и Ольга, моя однокурсница, мы обе голые, стоим перед ним в позе «страуса».

— А если вы не возьмете нас в фильм? — недоверчиво говорит Ольга.

— Триста баксов на нос, — увесисто произнес Пьер. — Вперед, красавицы, покажите мне, какие вы мастерицы.

Я вижу перед собой толстый, набухший член. Ольга начинает сосать первой, вскоре я присоединяюсь к ней. Пьер берет меня за подбородок, легко приподнимает и насаживает на себя. «Хорошо тебе муж жопу разъебал», — говорит он и целует Ольгу в губы.

Я нажимаю на паузу. Вот это фокус! Сколько тогда было лет Пьеру? За сорок. А сейчас? Сейчас — под семьдесят. Неужели это привет от него?

Я включила изображение. Нас с Ольгой ебли по кругу, Пьер, его оператор, не помню, как звали, еще два члена киногруппы. Мы с Ольгой, уже пьяные вдупель, весьма довольные ласкаем друг друга и эту кучу хуев.

Как же они умудрились снять, думаю я. Не помню, чтобы там были кинокамеры.

Я лежу в ванне и вспоминаю. Я — из молодых да ранних, рассталась с главным девичьим сокровищем в пятнадцать лет и ничуть об этом не жалею. На втором курсе «Щепки» я уже сожительствовала с Мишкой, однокурсником, моим будущим первым мужем. Господи, нищета-то какая была, лишние колготки не на что купить. Мишка был парень шустрый, все бегал по киностудиям, готов был сниматься где угодно и за любые деньги. Меня же на курсе держали строго, как в монастыре, Василий Борисович, наш художественный руководитель намекал, что не надо разбрасываться, меня, Ольгу и еще несколько девочек он обязательно пристроит в академические московские театры. Поэтому никакого телевидения, никакого «мыла», никакой рекламы, говорил он, вы достойны серьезных характерных ролей. Мы и верили как клуши, а что нам еще оставалось.

— Слушай, — сказал Мишка за ужином. — Я сегодня был на студии Горького. Там переполох. Приехала большая интернациональная команда — снимать полный метр по произведениям Тургенева. У них интересный подход — не хотят никаких звезд, ни европейских, ни даже голливудских, все актеры только русские, мол, только русские могут по настоящему сыграть тургеневские персонажи.

— Интересно, — сказала я. — А кто режиссер?

— Кто режиссер, я не знаю, — сказал Мишка. — А вот продюсер очень известный — Пьер Леруа, швейцарец. Он многих вытащил, например, Валериана Боровчика из Польши из забвения достал, тот на его деньги все свои скандальные фильмы снял.

— А, этот порнушник, — сказала я.

— Ну, Боровчик не порнушник, — не согласился Мишка. — Сложные психологические фильмы с эротической составляющей, конечно, но куда в наше время без нее. Сходи на кастинг, ты же вылитая «тургеневская девушка».

— Ну, не знаю, — сказала я. — Василий Борисович ругаться будет.

— Достал этот твой Василий Борисович, — сказал Мишка. — У него жена завлит в Маяковке и пятикомнатная хата на Тверской от покойной тещи досталась. Можно и о высоком искусстве порассуждать.

— Ладно, я подумаю, — сказала я.

На пробы я уговорила пойти Ольгу, вдвоем не так страшно будет потом отбиваться от разъяренного художественного руководителя. Тем более, она брюнетка, а я блондинка, хоть и крашеная. Пьер принял нас в крохотном кабинете на киностудии, рассматривал как лошадей на базаре, попросил прочитать небольшой отрывок из «Накануне» и пригласил вечером в ресторан.

— Чего думаешь? — спросила я Ольгу, когда мы вышли из студии.

— Думаю, что нас будут ебать, — спокойно сказала Ольга.

— Что, так сразу, — сказала я.

— Мы не в Малом театре, дорогая, — сказала Ольга. — Западное кино, все конкретно. Если не нас, так других. Желающих сама видела, сколько.

— А как я Мишке объясню, — сказала я.

— Думаю, что если все пройдет удачно, — сказала Ольга, — Мишка тебе больше не понадобится. Впрочем, сама решай — идти тебе в ресторан или нет.

Хорошо, я посмотрела диск еще раз, вину прочувствовала за грехи молодости, что дальше? Никаких контактов указано не было. Чего хотим, господин режиссер инкогнито.

Ночью я подскочила в холодном поту. А если это «произведение искусства» вывалят в интернет? Я, конечно, не обязана отчитываться перед мужем о своей жизни, тем более, что он у меня третий, но это все равно дико, если выяснится, что жена крупного бизнесмена и известная драматическая актриса в юности снималась в порнофильмах. Я не смогу ему объяснить, что это подстава. И что я скажу Варьке?

Наплевав на приличия, в восемь утра я позвонила Ольге. Ольга кое-как проснулась. В последние годы мы редко встречаемся, она служит в театре в двух кварталах от моего, тоже на ведущих ролях и неплохо снимается в кино, в некотором смысле между нами конкуренция, но доброжелательная. В личной жизни ей повезло меньше, она так и осталась с первым мужем-актером, неудачливым, он Ольге завидует и крепко квасит.

— Привет! — сказала я. — Рассусоливать некогда. Дело, не терпящее отлагательства. Немедленно приезжай ко мне.

— Пиздец! — сказала Ольга, посмотрев диск. — Только у меня наметился серьезный роман с одним крупным дядей из Белого Дома. Какой облом!

— Думаешь, вывалят в интернет? — сглотнув слюну, спросила я.

— Не знаю, — хмуро сказала Ольга. — Знать бы еще, кто они эти они. Должен же быть хоть какой-то намек.

Мы посмотрели диск десятка два раз. Ничего, никаких подсказок.

— Ты что-нибудь о Пьере слышала? — спросила Ольга....