Прерванный полет

1

Иркутский бизнесмен Аркадий Кирсанов осуществил, наконец, свою заветную мечту. На ее исполнение ушло около трех месяцев и без малого миллион баксов, зато в кармане у него появилось свидетельство частного пилота, а во дворе загородной виллы — новенький серебристый Heli-Sport CH-7, двухместный вертолет. Воскресным августовским утром Аркадий и его дочь Светлана, окончившая школу-лицей с углубленным изучением французского языка и поступившая в МГИМО, заняли места в кабине серебристой стрекозы, чтобы прокатиться первый раз. Аркадий запросил через интернет разрешение на вылет, запустил мотор и поднял машину в воздух.

— Ой, как здорово, папка! — восхищалась Света, прильнув к стеклу. — Красота какая! Тайга, деревья прямо как на макете! Река… А вон избушка под нами. А там слева сопка какая классная! Полетели туда?

— Но я запросил маршрут к Байкалу. Это же совсем в другую сторону.

— Ну и что? Мы небольшой крюк сделаем, а потом вернемся!

Геликоптер накренился и сделал крутой вираж.

То ли бензин оказался некачественным, то ли в двигателе неполадка, но неожиданно мотор начал работать с перебоями, а вскоре заглох совсем…

* * *

Вечерело. Егор Лукич возвратился из тайги на свою таежную заимку. Он ощипал четырех вальдшнепов, одного бросил сеттеру Ральфу: «На, заслужил! » Остальных выпотрошил, закинул в котелок с водой и включил газовую плиту.

Постоянно Егор Лукич жил в Шелехове, километрах в тридцати отсюда. Он раньше работал инженером на ремонтно-механическом заводе, но завод обанкротился, и Егор пошел по стопам покойного деда — устроился егерем в местное лесничество. Эту заимку они вместе с дедом и строили. Просторная изба, где могли свободно разместиться шесть-семь охотников, во дворе дровяной сарай и баня. Электричества не было, но имелся бензиновый генератор, а баллона газа вполне хватало для готовки на несколько месяцев. К следующим выходным он ждал гостей: должны были приехать на охоту его друзья из Иркутска. А потому он явился на заимку загодя, чтобы заготовить дров для бани и выследить место, где в этом году можно добыть изюбра.

Внезапно Ральф насторожился и тихонько зарычал.

— Ты что? — удивился Егор. — Кого учуял? Нет там никого.

Но пес встрепенулся и коротко гавкнул. Потом заскулил.

— Странно…

Лукич поднялся с табурета и выглянул за дверь. Ральф протиснулся мимо него и выскочил во двор. Он подбежал к груде какой-то ветоши (откуда она взялась?!) и стал обнюхивать. Охотник последовал за ним. Оказалось, это вовсе не ветошь, в сумерках Егор просто не разобрался. На земле лежала девушка в рваной грязной ветровке и разодранных джинсах. Она лежала лицом вниз, длинные светлые косы расплелись, в них запутались хвойные иголки и паутина.

— Эй! — Лукич тронул девчонку за плечо. — Ты живая?

Он перевернул ее на спину. Девушка дышала, но была, то ли без сознания, то ли просто изможденной и до смерти перепуганной. Миловидное лицо её покрыто ссадинами и царапинами, некоторые еще кровоточили. Девчонка застонала, когда Лукич поднял ее на руки. Он отнес ее в избу и уложил на нары.

Бульон с дичью вовсю кипел, егерь закинул туда крупу. Гостья снова застонала, Лукич склонился над ней, девушка открыла глаза.

— Ou je suis? — спросила она слабым голосом. — Qui tu es?*

О, господи! Иностранка, что ли? Этого только не хватало!

— Фи-и! Парле ву рус?**

Лукич не был полиглотом. Но кое-какие стандартные фразы на нескольких европейских языках были ему известны.

— Да, говорю. Я — русская… Кто вы?

— Я местный егерь, а кто ты?

— Я… я не знаю.

— Ты откуда взялась-то?

— Не помню. Я шла по лесу. Долго. Потом упала.

Ясно, подумал Лукич. Отстала от группы туристов. Или с родителями приехала за грибами и заблудилась.

— Ты где живешь? Родители твои кто?

— Не знаю. Не помню.

Понятно. Частичная амнезия от стресса. Ничего. Пройдет. Отдохнет ночку, все вспомнит.

— Ты есть хочешь?

— Хочу.

— Разносолов нет. Кулеш вот будешь?

Он сел на табурет перед девчонкой, горячий котелок поставил себе на колени, подложив под него фуфайку, дал ей в руку деревянную ложку.

— Как звать-то тебя?

— Не помню… — девушка приподнялась на локте, зачерпнула полную ложку каши, отправила себе в рот, обожглась, поперхнулась, Лукич постучал ей кулаком по спине.

Она съела почти полкотелка, отложила ложку.

— Спасибо!

В избе становилось совсем темно.

— Сейчас свет зажгу!

Лукич запалил керосиновую лампу, подвесил к потолку.

— Свет… — повторила девушка. — Ой, вспомнила, Света. Света меня зовут.

— Ну и замечательно. Я Егор. А друзья называют меня Лукич.

Света легла на бочок, свернулась калачиком и крепко заснула. Лукич накрыл ее овчинным тулупом. Ладно. Выспится девка, наутро все вспомнит, отвезет он ее домой. Егор налил себе полстакана спирта, залпом выпил, доел кулеш из котелка и тоже лег спать.

Утром он встал с рассветом. Девушка еще спала. Свет из окна освещал милое девичье личико, хоть грязное и в ссадинах, но все равно очень красивое. Лукич полюбовался им и пошел топить баню. Когда он вернулся в избу, Света уже проснулась. Она сидела на нарах и гладила Ральфа, который лизал ей руку.

— Доброе утро! — приветствовал ее хозяин. — Как спалось?

— Нормально. А где у вас туалет?

— Там, во дворе. Маленький домик, окошко сердечком. Иди, я пока завтрак сочиню.

Чем бы ее потчевать? Разносолов и впрямь не было. Огурцы с огорода, хлеб, который он выпекал сам, консервы рыбные, солонина, да сало, чай. Девочка ела мало, она озиралась, разглядывая охотничьи трофеи — медвежья шкура, оленьи рога, чучела бурундуков и белок.

— Да это всё не мое, дедово, — пояснил Лукич. — Ну ты как, вспомнила, где живешь, кто родители?

— Нет, — она вдруг заревела, размазывая слезы по грязным щекам. — Ничего не помню… Большой дом только помню…

— Ладно. Не буду тебе докучать. Как вспомнишь, сама скажешь. Я баньку истопил, помыться хочешь? Да одежду твою починить надо — вся рваная.

Баня прогрелась несильно, да особого пара не требовалось: была бы вода теплая. Света сняла футболку и джинсы, осталась в трусиках, лифчика она не носила. Соски ее маленькой груди торчали вперед в обрамлении розовых чашечек. «Совсем как у взрослой» — подумал Лукич. Залюбовавшись на них, егерь не мог сдержать возбуждения. Он сам был одет, однако член его предательски оттопыривал брюки.

— Что вы так смотрите? — смутилась Света, прикрыв соски ладонями. — Отвернитесь!

Лукич отвернулся. Забрав ее вещи, хотел уйти.

— А душ у вас есть?

— Нет. Нету. Мы из ушата тут поливаемся.

— Ой, а это как?

— Знаешь что, давай-ка я тебя помою. Да не тушуйся ты, что я, по-твоему, голых баб никогда не видел? Уж насмотрелся за сорок лет. Давай!

Лукич бросил одежку Светы на лавку и сам тоже разделся до трусов. Света стояла спиной к нему. Егор намылил мочалку и тер ей спину, едва не касаясь сквозь трусы ее тела вздыбленным членом. Присел, намылил мочалкой ноги, аккуратно обходя раны и ссадины.

— Ну вот. Теперь голову намылим, и будем смывать.

Член его просто звенел от упругости. Тельце девочки было стройным, ножки длинные, попка круглая, и вся она такая нежная, приятная...

— Закрывай глаза!

Егор поднял шайку с теплой водой и окатил Свету с головы до ног. Потом набрал в шайку холодной воды и окатил себя. После бани он обработал девушке раны своим таежным снадобьем. Рецепту этого бальзама его научил дед. Заживляет всё очень быстро.

__________

* Где я? Кто ты? (франц)

** Девушка! Ты говоришь по-русски?

Продолжение