Слава героям

Идеальному образу Диты фон Тиз

Он сидел в дрожках, уставив подпертый высоким воротничком шлафрока подбородок на резную в камедях рукоять тросточки, по случаю выигранной на Ярославской станции у какого - то проезжего гусара в штосс, и слушал, как человек в бакенбардах назойливо тянет за рукав пестрядевой рубахи краснорожего мужика, подпирающего стену трактира, куда вбежал его кучер Ермолай.

- Нет, ты скажи, - приставал человек в бакенбардах, рывком ставя мужика посреди дортуара, - тебе вот разве не насрать ? До Москвы или до Казани, ты - то, все одно, никогда дальше уездного города не попадешь ?

- Почему не попадет ? - плакал пьяными слезами второй мужик, страшный, всклокоченный, ползая посолонь у их ног. - Ухойдакает исправника культяпкой да в каторгу и угодит, а за ей, - мужик присвистнул и пал кудрявой головой в кучу свежего навоза, - вся Сибирь - матушка.

- И кто ж тогда у ей батюшка ?! - заорал, торжествуя, бакенбардистый, пиная первого мужика, уже начавшего опасно раскачиваться под неистовым напором его вопросов, в голень. - У твоей сраной Сибири - то ? Га ! - обрушил человек в бакенбардах своего собеседника вниз, в навоз, к спавшему уже второму мужику. - Китай, наверное, - чуть слышно сказал Павел Иваныч, пожимая плечами. Бакенбардистый не расслышал, но тяжко повернулся всем телом, облаченным в форменный вицмундир железнодорожного ведомства, к вышедшему на крыльцо Ермолаю.

- Ляржан ильньяпа, - как всегда глупо улыбаясь, зачем - то делая книксен, кашляя и сморкаясь, закричал Ермолай, вновь скрываясь за отсыревшей дверью трактира.

- Пидарас ! - надрывался человек в бакенбардах, заплевав дверь трактира вязкой слюной. - Иди сюды, я тебе отсыплю !

Он шарил в карманах, вытаскивал какие - то билетики и даже чугунный компостер там нашелся, но денег не находилось. Наконец он затолкал весь этот хлам обратно, роняя на павших мужиков табачное крошево, и оглянулся, заметив внимающего Чичикова.

- Пал Иваныч !

Чичиков встрепенулся, только сейчас разглядев жизнерадостную физиономию исторического человека, чьи претерпевшие при их последней встречи бакенбарды густо разрослись. Меньше всего ему хотелось бы сейчас наблюдать именно его, местного помещика Ноздрева. Но это был он, что и подтвердил пятящийся спиной вперед Ермолай, таща из трактира барина в халате вишневого цвета.

- Мижуев, - говорил Ермолай, старательно спускаясь по ступенькам. - Вдрызг пьяный, лежит себе у стойки и грезит из Киттса. Или Йейтса, - задумался кучер, опуская Мижуева на землю. - Да по х... й, - шептал Ермолай, забрасывая тело барина на облучок, - хучь певец последних дней Орлуша. Все они пидарасы, - вздыхал и зудел кошмарным оборотнем Ермолай, приминая каменным задом фотографическую карточку донны Анны, выложенную Чичиковым как оберег от вздорных поползновений Ноздрева, уже подбирающегося к дрожкам.

- Стой ! - гаркнул исторический человек, уцепившись за вытянутую морду коренника. - Зять мой, потому, - пошатавшись, продолжил Ноздрев, икнув, - пущай лежит по трактиру.

- Окстись, Семен Ротаныч, - кротко произнес Чичиков, совершенно не помня ни имени, ни отчества знакомца, отупело уставившегося на Ермолая, - я с его женой накоротке знаком с гимназии Переяславской.

- А мне - то сестра она ! - зарыдал Чичиков, пробираясь к дрожкам от морды коренника до хвоста, громко уставленного в собирающееся тучками небо. - Тебе однокашница, этому, - Чичиков плюнул на бесчувственное тело Мижуева, залезая на дрожки, - жена, стало быть, но мне - то сестра родная !

Ноздрев влез на соседнее место с Чичиковым и ощупал мокрыми пальцами лицо приятеля. Чихнул, мотая головой, и неожиданно взъярился :

- Ты кто таков есть ? Отчего лик моего знакомца дорожного Пал Иваныча Чичикова на себя приял, вздев ?! Ответствуй, сука !

Ноздрев зашатался и упал с дрожек. Покатавшись немного, уткнулся в тугой бок одного из мужиков и заснул, пустив несмелую струйку мочи сквозь плотную ткань трикотиновых брюк, по последней губернской моде зауженных к талии.

- Чево встал ? - прикрикнул Чичиков на задумавшегося чему - то Ермолая. - Грузи и этого.

Ермолай поднял Ноздрева, притыкая к Мижуеву, подал Чичикову фотографию донны Анны и уселся на свое место, ответственное и важное, место человека, управляющего лошадьми, что в условиях передвижения по беспонтовым направлениям чуть вжатой в планету почвы, именуемым тута дорогами, насущно ведет к целесообразной гордости за два десятка лет правления президента Путина, оставляющего потомкам шикарные дорожные покрытия из ям и дырок.