Это Буковский. Тот, что талантлив

Снявшие  с ответственного поста советского премьера Хрущева нечестивцы, как и полагалось в могучем Советском Союзе, были точно такими же, что и пенсионящий потихоньку экс - начальник, но с небольшими новациями, не пойми кем придуманными, видимо, для отличения этих ублюдков народом, путающимся в составе и рожах правящих классов, что не удивительно никак : у Арсеньева описано, как гольды Алины неконьяк Хенесси на полном серьезе были убеждены в конце девятнадцатого века в наличии на Москве Иоанна Грозного, сшибающего боярские головы и сватающегося от нечего делать к рыжеволосой девственнице Бесс. Потому - то пришедшие на смену лошадкам кланы Политбюры и заменили целесообразно Концертный зал всех Советов режиссера Любимова на ретроградную каморку Стасовой, вышибив Юрка в город Лондон. Каморка вопияла, не произнося. Тута выходили и частичная реабилитация культа без наличия личностей, что излишний раз подтвердила глупчиха Астрелина, ничтожная мандавошка племени Бритней Спирсов, только без таланта, красоты и силы воли заокеанской блондинки, и неуклонное реформирование навыков наливать и пить, так как именно в каморке и зачинались те пиры Валтасар Валтасарыча, что и не позволили сменить наименование мичману Дырке, иншалла, а также всякие иные предметы, что выводились умственно в задыхавшемся от цензуры и глупости государстве пролетариев, вконец пролетевших и просравших свою страну напрочь. Разумеется, из каморки Стасовой благоразумно убрали сапоги и шинелишку товарища Сталина, заповедовавшего и веселей и лучше, вот шинели с сапогами и скукожились во вьетнамские ботинки и дерматиновые венгерские куртки, менявшиеся Наркомпромторгом на ракеты, цирконий и танки, снесли оглоблей портреты предыдущих вождей, пускай и бывших, но уже врагов и подонков, обновили нарядными картонками сгнивший каркас и фасад упадочного здания, конфискованного в восемнадцатом годке у какого - то чайного фабриканта Гургей - Самодавова, обретшего наследственное почетностью дворянство именным Указом Штюрмера накануне Столыпина, уже в веке двадцать первом по обычаю тупорылых до скотства глуповцев дискутируемого как первый русский фашист, наймит плутократии или незадачливый питомец гнезно Петрова, Водкина, Сорокина, говоря короче, сотворили из скромной каморки верной секретарши Ильичей какое - то непотребство с серпами, молотками, рожами гипсовыми Ленина, автоматами Калашникова, ракетами Вернера фон Брауна и перьями Диты фон Тиз, что в начале семидесятых знаменовали новый этап большого пути в зажиточную жизнь народонаселения, кучковавшегося собраниями гаражей, кооперативов, шести соток, профсоюзных путевок в Болгарию, внеочередных получений талонов строго лимитированных мандаринов и норковых шапок, в общем, все то присущее поганому Совку говно, о коем и вздыхает геополитицкой катастрофой нынешний Бальзаминов, мастерски охмуривший не единичную купчиху с парой лавок в Китае, а сто сорок мильонов двуногих, впервые вздохнувших при нем, после коего, как верно указывает холуйка Потупчик, будет хужее, ибо ( шикарное словечко ! ) это ничтожество все двадцать лет делает все именно для того, чтобы и было хуже. Ежели биться лбом о железобетонную стену много лет, то можно предположить, что будут шишки на лбу. А именно о шишках и шла речь несколько тому взад.

- Гадать по шишкам на голове, - предвосхищая еще и не нарисованного Багза Банни, высказывался немного несдержанно заменивший хоть что - то умевшего Любимова кооперативный мастер военных шедевров Озеров, комментируя чисто для своих происходящий в каморке шашечный матч между опытнейшим Сусловым и новоявленным овцеводом Горби, оборачивая одухотворенное лицо к покойно сидевшим по лавкам, запечьям и отдельным - по рангу - табуретам членам всей Политбюры, затая дыхание наблюдавшим интеллектуальную битву родимого пятна по громадной плеши с привычным пальто, очками, зонтиком, калошами, - товарищи, несколько преждевременно, как не пришло еще время Екклесиаста менять здравый смысл на полуостров, хулиганов на корвалол,   а перспективы хоть какого будущего на призрачное величие шоу Киркорова - Троицкого, кощунственного симбиота из новейшего модностью состава  " Пусси, мать их, райот ", поэтому, - и взвизгнул от наплыва нахлынувших чуйств Озеров, - будем петь и танцевать.

Из Салехарда прибыли на скором поезде белобрысый калабашистый мужичонко с супругой, почти двоеметровой дылдой и тоже блондинкой. " Курниковы, - подумал, не произнося вслух, Горби ". " Да ни х... я, - противоречил тоже умственно Суслов ". А Озеров ничего не говорил. Он пел и танцевал, кружась в безумном танго вокруг себя.

- Горит и кружится планета ...

- Глохни, - взмолилась вся Политбюра.

И Озеров заглох, понимая всю правоту злоехидного Акиры Куросавы : не будь нападения на Польшу в тридцать девятом - и гордиться нечем было бы и - до сих ведь пор. Двадцать первый век. И Изабелла Кларк навсегда.