Колдовской эликсир 3. Встреча, 3с

Моей Музе

Продолжение грога и эликсира.

Наутро обильно выпавшая роса возвестила о том, что день будет жарким. И действительно безоблачное небо позволяло солнцу нещадно палить, доставляя термометрам радость бить предшествующие рекорды. Ты возвращалась с работы в самое пекло в переполненном душном автобусе с неработающим кондиционером, и когда ты вошла в дом, пот лил с тебя ручьями, а мокрое платье прилипло к телу, как будто ты снова попала под ливень, как вчера.

— Помоги мне снять это!

Я с удовольствием выполнил твою просьбу, поскольку обожаю тебя раздевать.

Ты вышла из душа в легком полупрозрачном халатике, который почти не скрывал то, что должен скрывать, а лишь усиливал к этому интерес. На голове у тебя был накручен тюрбан из полотенца, щеки румянились, а зеленые глаза светились умиротворением и долгожданным покоем.

Гаспаччо и ксу-ксу, извлеченные из холодильника, сегодня оказались как нельзя кстати. Мы сели за стол друг напротив друга, я налил себе за компанию немного рому со льдом, мы чокнулись и пригубили. Мне очень нравится смотреть, как ты ешь. Это меня возбуждает ничуть не меньше, чем полуприкрытая твоя нагота. Когда с гаспаччо было покончено, ты встала и подошла ко мне. Я развязал поясок, и халат на тебе распахнулся. Передернув плечами, ты сбросила его на пол. Я обхватил тебя за бедра и поднялся вместе с тобой. Ты тряхнула головой, полотенце тоже упало на пол, а невысохшие еще волосы рассыпались по твоим плечам. Я смотрел на тебя снизу вверх на твою грудь, на твою улыбку, на твои зеленые глаза.

— Какая у меня большая маленькая девочка!

— А у меня большой сильный мужчина, — ты потрепала мои волосы и погладила щеки.

Я отнес тебя на кровать и целовал твое лицо, губы, грудь, живот, подбираясь к тому месту, которое мне больше всего нравится целовать. Твои ноги лежали на моей спине, мою голову сжимали бедра, я гладил их снаружи, вдыхал твой запах, а язык мой и губы наслаждались вкусом Тебя…

За окном уже было темно, а мы лежали рядом, и было лень подняться, чтобы включить свет.

— Расскажи мне, что было дальше.

— Дальше? Хм… А дальше оказалось не все так просто.

* * *

Я вышел на палубу, подставляя лицо свежему соленому ветру. Корабль шел на всех парусах, с ревом рассекая волны форштевнем.

— Скоро ли Санта-Марта? — спросил я капитана.

— Если ветер не сменится, прибудем через четыре дня, сеньор Алваро.

Через четыре дня я увижу тебя. Я подарю тебе огромный букет, а ты приготовишь глинтвейн, такой же, как тогда, в день нашей первой встречи.

Капитан пристально всматривался в морскую даль, его лицо вдруг стало серьезным и озабоченным. Он приложил к глазу подзорную трубу.

— Что там такое? — поинтересовался я.

— Ничего… ничего…

Однако на горизонте и невооруженным глазом можно было различить мачты корабля, идущего параллельным курсом под всеми парусами. Капитан велел команде и рулевому сделать поворот на четыре румба в сторону от замеченного корабля. Но это не помогло. Буквально через полчаса из-за горизонта показался весь корпус судна. Это был большой и, судя по всему, очень ходкий трехмачтовый корабль, он быстро настигал нашу тяжело груженую и неповоротливую каракку. Еще через два часа стало ясно, что боя не избежать.

На нашем судне было всего шестнадцать пушек. Пять из них тут же были выведены из строя меткими выстрелами противника. Ответные залпы не имели успеха — ядра не достигали цели, а поломанный ядрами рангоут и спутанный книппелями такелаж не оставлял шансов уйти от погони.

— Укройтесь в каюте! — велел мне капитан.

Но достоинство идальго не позволяло мне прятаться как мышь, когда началась абордажная схватка. Я успел нанизать на шпагу четырех пиратов, пока не сломался клинок, но и после этого я продолжал сражаться, подхватив кутласс убитого флибустьера. Однако силы нашего экипажа убывали с каждой минутой. Пал капитан и его помощник, защитников нашей каракки оставались уже единицы. Итог сражения был предрешен не в нашу пользу.

Предводитель пиратов обошел оставшихся в живых, бросил взгляд на меня:

— Ты храбрый малый. Какая твоя должность на корабле?

— Никакая. Я пассажир.

— Это делает тебе честь. Ты сражался вместе со всеми и не трясся за свою шкуру. Я дарю тебе жизнь.

Свистом он подозвал двоих пиратов и что-то сказал им. Мне связали руки, посадили в кормовую шлюпку и спустили на воду. Ветер или течение постепенно относили меня от места сражения. Пираты суетились, очевидно, перетаскивая груз на свой корабль. Шлюпка уже удалилась примерно на милю, когда на пиратском судне подняли паруса, а каракка начала медленно погружаться.

В шлюпке имелись весла, но чтобы воспользоваться ими, мне надо освободить руки. Почти до утра я тер веревки о банку, пока не смог перетереть их совсем. Куда держать курс, я толком не знал. Континентальный берег, скорее всего, был на юге. Если вчера капитан говорил, что осталось четыре дня пути, то до него не меньше четырехсот миль. А ветер сменился на юго-западный — его направление еще ночью я определил по Полярной звезде.

С рассветом я смог, наконец, взяться за весла. Чтобы пройти четыреста миль, мне потребуется больше недели, а то и дней десять — ведь я не могу грести круглосуточно. Кроме того, невыносимую боль доставляли кровоточащие раны. Можно, конечно, попытаться сделать парус из моего хубона, а из весла — мачту. Но, чтобы двигаться в нужном направлении, ветер должен быть попутным, а он — практически встречный. Я греб целый день, с небольшими передышками, определяя курс по солнцу. А солнце палило нещадно. У меня же не было ни капли пресной воды, ни какой-либо еды, хоть сухаря. Без пищи я бы смог протянуть неделю, но жажда одолела меня уже на вторые сутки. Несколько раз я терял сознание, а когда приходил в себя, видел впереди на горизонте верхушки пальм, но принимал их за мираж или галлюцинацию…

* * *

Первое, что я увидел, приходя в сознание — лицо ангела. Я подумал, что нахожусь в раю, потому что это было твое лицо. Мы с тобой вместе умерли? И ты разыскала меня там, на небесах?

Я лежал на песке, а ты поливала меня холодной водой.

— Ты… это ты… — прошептал я сухими растрескавшимися губами. — Вероника…

— Да, Ал, это я. Тише, тебе нельзя много говорить,   — ты поднесла к моим губам флягу. — Много не пей. Потихонечку, по глоточку.

Прохладная вода смочила губы, рот и глотку, приятно проникла в желудок. Я сел и огляделся. Вокруг нас стояли люди, насколько человек. Они были одеты в какие-то лохмотья. Собственно, и на тебе одежда не отличалась особым изыском, она была ветхая и вся в заплатах.

— Где мы? Это Новая Гранада?

— Нет, Ал, увы. Мы на необитаемом острове.

— Значит, пальмы, которые грезились мне — это остров? Но ты? Как ты оказалась здесь, Вероника? И кто эти люди?

— Это долгая история. Я все тебе расскажу позже. И ты мне расскажешь свою историю. А сейчас… тебе надо набраться сил.

— Но ведь это же чудо, что судьба снова свела нас вместе!

— Да, это действительно чудо!

— Я ехал к тебе в Санта-Марту, а нашел тебя здесь, на необитаемом острове!

Мы с тобой крепко обнялись, и оба не смогли удержаться от слез.

Очевидно, будет продолжение.