Онли или Таких больше нет

Иссохший плывень Полевой, сооружая шедевральный блокбастер мелкотратчатым Болливудом, где - то к середине осознал насущность ревущих в сизом фронтовом небе  " Мессершмиттов ", опасными стальными птицами угрожающих душевной чистоте ползущего сквозь чащобы толстого партизана, жующего гриб - ягоду необходимости, но и гневающегося, меж тем, на независимо усаженных куканом арестантов, помощь коим - свята по всем понятиям, но подогнать дольку малую или хотя бы пачку сигарет - накладно для пассионарного разума, куда более привыкшего выть или визжать, катая небритые желваки защечных помещений по поводу оголтелых ниггеров или черножопых наглецов Северного Кавказа, ничем неотличимых от отчаянных орд лангобардов, свергающих с нагретого сраками стульчака общемирового сортира муравьедов, носастых и косматых, будто Махмуд Эсамбаев, оказавшийся, что ж такое - то, снова сыном матушки - жидовки. Полевой подошел к пюпитру и вскрыл когтем пачпорт с орлом, убеждаясь в сохранности международной фальшивки Нилуса, странным образом предусмотревшей до запятых все развитие чудесной страны Советов, а затем и остального союзного неприсоединением человечества, снова странно воплотившего все потусторонние лживостью инсинуации Нилуса, удвоившегося изнутри одного абзаца.

- У Орджоникидзе - сердце, - заметил в сторону Полевой, продирая глаза расческой, - бросился он, значится, с сердцем - то спасать доцента с горы и рухнули они оба в пучины секретности скоровысранного мифа героических памфиловцев, удерживающихся за туловище чахлой  " Березки ", именуемой на львовщине  " Каштаном ".

- Не каштаном, - требовательно пристукнул масонским перстнем о вздрогнувший лоб Полевого Маресьев, небрежно забрасывая ноги на ломберный столик, - а Каштанкой.

- Она же - тетка племяннику Темуджина, а у него было три яйца ! - выкрикнул с места граф Орлов, зачесывая волосы назад оглоблей.

Открылись истины бездн сира Невтона, порождающего целесообразно довольных правосознанием Платонов, различающих себя дислокациями. Первый - с улицы Платанов, вторый - под капотом грузовика прячется, третий - угощается трухой жизнедеятельности короедов - древоточцев внутри книги Сократа, придуманного Лужковым, а он - внимание ! - выращивал пчел.

- Но вылуплялись из коконов лишь осы, - как знающий гудел Маресьев, трепеща раскинутыми руками в прокуренном воздухе Зала всех Концертов, преисполняясь ненавистью к родной речи, - а из последнего кокона явился людям испытатель Толбой Какенакки верхом на стафилококке коронных междометий. И распух уклад, и загустели усы, и повисли сопли замерзшим водопадом из ничего не стоящих слов и слов, опять самозамыкаясь в блевотном болотце болливудской чепухи. Где Станкевич ? - закричал Маресьев ужасно.

- Берет Варшаву через Львов, - отрапортовал молодцеватый граф Орлов, оглушительно гракхнув носом.

- Ох, - застонала Феклуша Толстая, очучиваясь там по обету перед Дитушкой, первой осознавшей всю говнообразность мыслепомыслов "там ", - а вот, помнится, поминается святцами момент встренутости Кондратом Панкрата, это вот к чему ?

- Это старина, - снизошла к родне через бастардность фуфлового советского аристократа тетя Таня Толстая - Веденеева, убаюкивая зловещего младенца будней Будьмо Фашиствующего, скоропридуманного болливудскими делаварами постепенности и степенности, раздающих ордена лукошком посмертно, хорошо хоть Кадырову и Михалкову успели, чего не скажешь о вводившем в блудняк руководство Коминтерн Зорге, проявившимся алкоголизмом, развратом и непозволительной близостью к семейству посла Оттса Уаттса Калабашкина, уже выкатываемого колоссальной говенной кучей на Джомолунгму рукотворимости, наспех и зряшно воздвигнутую под бодрящие дух хлопки газов посреди столицы идиотической родины всякого Якова и Шумурдякова, откуда даже такая мандавошка, как Ландер, и то давно свалила. Города - героя Москвы, разумеется. Между прочим, тоже посмертно.

- Чо там с толстым партизаном ? - гневно вопросил Маресьев, как Бэримор подозревая, что любого опойку без нижних конечностей в Союзе прозовут именно так, а не Бэримор, чьим уделом будут военруки и физкультурники.

- Обдумывает ситуацию, - невнятно ответил Полевой, протертыми оглоблей глазами замечая минующих их сходнячок нечестивцев чисто для своих сухопарого мужчину в латах и маленького медвежонка, меховым шариком катящегося за громыхающим стальными поножами приятелем.

- Герцог Лотарингский и Пох, - хватаясь братской рукой за трепещущее плечо Полевого высказался Плечевой, запрятываясь среди страниц невероятных приключений лопоухого дезертира Чонкина, тоже, мать вашу, подозревающего рождаемость у гнусной старушки - десантницы очередного евреёнка, что накормит говнецом неприхотливости незадавшуюся блондинку, много лет назад изгнанную из  " Хауз оф дримз " за ради психики.

- И где мы ему блондинку возьмем ? - картинно развел ногами Маресьев, забыв об опытности опытнейшего Полевого, ибо ( шикарное словечко ! ) знал Полевой о существовании единственной диагональной, что родилась и щеголяла до семнадцати годков белизной, пока не поняла, что быть блондинкой - как минимум стремно. И именуют оную Дитой фон Тиз. Чего никому не желаю, так как даже страшно становится при обычаях руссiян обезьянствовать, не умея конкурентно вообще ни х... я.