Как Шарапова Сименона смотрела. Глава Смотреть онлайн эротика

"  Барон был твердо убежден, что Бог есть источник чистого разума ..."© Атаман Семенов  " О себе "

Размотал кису кишиктен Торбынь, смущенный лукавством свирепого Бурдуковского, рестелешился казной знатной, стол накрыл и кликнул обретавшегося поблизости, в одном из достан - журченей Кишку Власьева. Кишка Власьев появился на станции в день гибели графа Толстого, на что обратил внимание дистанционный, тут же отбив спешную телеграмму в Петроград. Разумеется, столица еще не переименовывалась в то время, но учитывая наши бескрайние просторы и общую техническую отсталость, решение дистанционного выглядело уже пророчеством, чем не преминул воспользоваться хитрый Бурдуковский. Спешив пластунов, лихой хорунжий проник в юрту Торбыня на рассвете, по - ящеричьи вихляя ловким телом привыкшего к тяготам и лишением человека. Кишиктен, развалив сало по Курдюму, мирно похрапывал в обрамлении жестких чорных волос свои трех жен, заставляя истерически мигать огарок восковой свечи, судя по всему, украденной у благочинного Тобольска. Бурдуковский осклабился, трогая сало.

- Ты кому ? - выдохнул спросонья Курдюм, нашаривая фальшион.

- Приказ номер пятнадцать, - прошептал хорунжий, нескладно задирая свою вихрастую голову чуть вверх. Убедился в правильности адресата сего презанимательного повествования и продолжил, цинично щуря усы : - Эта поймет.

- Ты мне мозги не е... и, - пригрозил синевато отблескивающим в свете огарка фальшионом Курдюм, вставая.

- Буди, - шепнул хорунжий, усаживаясь посреди юрты. - Скажи, что килу продаю.

Купив у Бурдуковского килу, Торбынь недолго похвалялся обновкой, так как уже к вечеру из достан - журченей прибыл обоз Кишки Власьева. Степенный в огузь Кишка взошел в юрту с громом. Легки сердца обитателей Сибирских ! В тот самый день, когда скончался граф Толстой, оглоушил дистанцию Власьев громом из напильника, никто и не знал, что еще на Путиловском члены профсоюза снабдили лазутного не только обычными настроению сапогами, пайком, миной, но и вскользь оборудованным напильником, в коем от истинного напильника оставалось лишь название. Инженер Кашкадамов, взяв некую часть Бертолета, смешал с назёмом, окропляя, а потом просто наименовал случившееся напильником. Вот он и гремел громом, смущая ребяческие умы инородцев.

- Говорят, килу ты приобрел, - начал Кишка Власьев, оглаживая охающего кишиктена сподручным веслом табагатая. Это от старины пошло, от времен Темуджина еще. При передвижении огромных массивов конницы каган бургаутов Ван - хан как - то наткнулся в степи на делегацию Рубрука, трех тощих францисканцев, вконец уже погибавших при переходе каменного пальца Гоби. Отпоив их кумысом, Ван - хан заинтересовался странным куском дерева, столь редкого в степи, несомого головным Плано Карпини впереди шагавших гуськом монахов.

- Это весло, - объяснил любознательному бургауту Карпини, осеняя, - вещь отеческая и в наших условиях Венецейской автократии олигархата неизбежная.

Выменял весло Ван - хан у недолго упорствовавшего францисканца. На бочат ушек, на спрей от шершеней поручика Шершеневича, на запаску от пикапа  " Ниссан " и на семерых пленных русичей, довольных кудельной бородой их Старшого. С тех пор весло и заняло легендарное место в жизни Монголии.

- Кажи, - приказывал Кишка Власьев Торбыню, оправдывая резкость суждений дальним путем в верстах от достан - журченей до юрты кишиктена.

Показал килу Торбынь, что его и сгубило. Вскричал Кишка Власьев и на триста частей лопнул ! Озлились его телохранители, взяли юрту в осаду. И случился неподалеку барон Унгерн фон Штернберг. Надзирал Роман Федорович за прибитием к кедровникам разного рода людей, вредных общему делу благополучия, а крики кишиктена, осаждаемого телохранителями лопнувшего Кишки Власьева, доносились и до кедров. Вот барон и примчал вмах, охлюпкой. Вмиг разобрал ситуацию на составляющие и коротко велел : кишиктена зарыть живым в землю, телохранителей порубить шашками, килу выбросить, а юрту отдать потомкам бургаутов, пасших баранов на границе с Россией. Но напильник барон взял себе. Проезжая по берегу Керулена, напевая неустановленную историей песню, бросил барон напильник в воду.

И х... й на него.