Ловец заблудших душ. Часть двадцать девятая

Неварыкин обошёл вокруг памятника Екатерины II уже семь раз: три раза - по часовой стрелке, четыре - в обратную сторону. Снег крахмально хрустел у него под ногами, по-щенячьи повизгивая на поворотах. Новицкая задерживалась уже на двадцать минут: не то по легкомысленно-девичьей привычке опаздывать везде и всюду, не то от природного высокомерия, пренебрегающего страхами, присущими многим. Майор, ухмыльнувшись, решил, что второе предположение ближе к истине.

- Ничего, - подумал он. - Пусть зверушка заглотит кусочек сырого мяса, а потом я дёрну за леску, к которой привязана приманка, и вытащу наружу вместе с ободранным до крови достоинством. Женщины жадны, и поэтому испокон веков их отлавливали на деньги и почести, на молодость и невиданные ощущения, на замужество и законного ребёнка. Редко кто из них отказывался от этих "благ" по собственной воле. Поиграем, Лиззи, в "чёт - не чет", в "крестики - нолики", чтобы разогреться. А затем начнётся настоящая Игра, в которой одному маленькому человечку противостоит гигантский механизм - государство. А вот и она."

Лиза, одетая в шубку из белого кроличьего меха и пушистую, вязаную шапочку, шла по Невскому проспекту, неторопливо постукивая каблучками светло-кремовых сапожек. Тёмно-карие глаза приветливо улыбались прохожим, торопящимся домой после рабочего дня.

- Хороша бестия, - признал Неварыкин и шагнул навстречу девушке.

- Я опоздала, - сказала Лиза, - и... не прошу прощения. Хотя Вы и подмёрзли в своих модных ботиночках.

- Ваше присутствие, сударыня, согревает лучше шотландского виски, - парировал майор, смеясь над наивным ребячеством, сражающимся с более опытным и зрелым противником.

- А мне казалось, что в Вашем ведомстве предпочитают неразбавленный спирт, - быстро ответила Лиза и протянула, здороваясь, руку.

Неварыкин поднёс изящную кисть к губам и поцеловал, ощущая шершавинки на коже и тонкие косточки.

- Хрупкая, Вы, барышня, Лиззи, - промолвил он, сжав ладошку и удерживая девушку на месте. - Таким созданиям лучше обретаться за широкой мужской спиной и воспринимать жизнь, как зеркало, в котором отражается их воздушность и слабость. И лишь изредка там будут появляться миражи - люди, которых НУЖНО прочитать, как книгу; люди, в которых НУЖНО вложить информацию; люди, которым НУЖНО помочь исчезнуть.

- С последним пунктом - "исчезнуть" - Ваши коллеги лихо справляются и без меня.

Ночь, улица, фонарь, аптека,

Молчащий "ворон" у ворот.

Вот и не стало человека,

У остальных - за кляпом рот.

- Это слишком грубая работа, - признал Неварыкин. - Но даже нашему ведомству хочется обновляться не количественно, прирастая пересыльными пунктами и лагерями, а качественно, овладевая иными способами воздействия на сознание и подсознание. Поэтому мы промываем волю миллионов, чтобы на лотке остались "самородки", способные устоять там, где большинство поползёт на карачках. Люди-оборотни - нет, нет, я не имею в виду продажных перемётчиков - откровенны до такой степени, что увлекают за собой, скорее даже, в себя, самых ярких представителей людского племени. При этом они не трудятся, как быко-лошади из присказки, а ИГРАЮТ на уровне древних богов или грядущих фантастических существ. Сам товарищ Сталин одобрил это направление, позволяющее создать иное будущее.

- Иное будущее? За пятилетку или более ускоренно - за три года? - выпалила Лиза. - А на то, что у товарища Сталина нет будущего, как Вы посмотрите? На то, что он скоро умрёт в одиночестве, превозносимый тысячами глоток денно и нощно? Умрёт, мучаясь от ужаса, ставшего апофеозом его постоянных страхов, прикрытых бронзовой маской коммунистического пророка? Умрёт...

Жёсткая ладонь оборвала её признание.

- Тихо, - прошипел Неварыкин, наклонившись над нею. - Тихо.

Он обхватил девушку за плечи и повёл в сторону дороги, где стоял автомобиль. Со стороны казалось, будто идёт влюблённая пара. Майор впихнул Лизу на заднее сиденье и сам устроился рядом. Водитель понимающе кивнул, и машина, развернувшись, понеслась к Дворцовой набережной. Промелькнул Эрмитаж, ростральные колонны, здание Горного института. Движение замедлилось, и автомобиль въехал во двор жилого дома, где дворник-татарин орудовал лопатой, раскидывая снег от парадных и сооружая сугробы вдоль стен.

- Ну, что, душенька, - громко сказал майор, - мы добрались до уютного гнёздышка.

Дворник выразительно хмыкнул, обтёр лицо пёстрым платком и продолжил уборку.

- Пройдёмте, Елизавета Стефановна, - приглушённо добавил Неварыкин. - Будет лучше, если Вы не устроите истерику под окнами любопытных граждан. Это как-то неинтеллигентно!

Лиза вскинула голову, улыбнулась странно и оглянулась на водителя:

- Фёдор, а ты высоты боишься?

- Вот ещё! - удивился сержант. - С парашютом сколько раз прыгал. А что?

- Утром вспомни мои слова.

И она хлопнула ладонью по капоту. Поднявшись на третий этаж, майор открыл дверь, обитую коричневым дерматином, и впустил Лизу. Щёлкнул замок. Ключ спрятали во внутреннем кармане костюма.

- Подальше положишь - поближе возьмёшь, - серьёзно сказал Неварыкин.

Снял шапочку с головы Лизы и, не удержавшись, подул на чёрные завитушки на её висках. Принял шубку и аккуратно повесил на плечики.

- Надеюсь, Вы не предложите мне чужие тапочки? - сказала Лиза, стаскивая с ног сапоги.

- Зачем же? Если мы договоримся, то тапочки в этой квартире будут только твои.