Казакизм и контрсемитство

Странно, но проснувшись на пышной и фальшивой, как медный пражский грош, груди Годохмы, я первым делом почему - то вспомнил ништяковую песню, кою и попытался произвести при полностью отсутствующем музыкальном слухе и - в целом - навыков петь, не говоря о вихлястых танцах, что опасно в условиях дислокации над опасно покачивающимся длинным и красивым, а не посреди храма, например :

- Май нейм из маднесс.

- Щиз нейм из Роберт Полсон, - запротиворечила вредительская Богиня, чьи обычно карие глаза позеленели от плохо сдерживаемой ярости благородной на легкомысленного коалу, вновь целиково влюбленного в древнейшую и опытнейшую музу, чей длинный любознательный нос вновь высунулся в святой надежде обрести ежели не подобающий ситуации щелчок, так жаркий поцелуй в самый кончик всяко. - Нортон же.

- Да ты окончательно обезумела, мать, - сдобным, будто кубинская патока, и тянучим, словно тянучки Амели, голосом благодушно отозвался я, громко сморкаясь, - Гилкс именуют гада. Таится за кадром, прекрасно осознавая, что через миг будет и станет еть эдакое чудо и в хвост и в гриву.

- Нет там ни хрена ! - завизжала Годохма, хватая коалу за меховые уши. - Вместо гривы - волосенки жибленькие, блондинистые, титек нет, жопы тоже ...

- А ноги ты её видала ? - спросил я и молчаливая не по годам Бэйли зашаталась, белея. Сам не знаю почему, но видимо, по причине надькиной изысканной музыкальности в бормотании нечленораздельных рифмованных строк, мне снова стрельнуло в мою пустопорожнюю башку : - По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там.

- Опять там, - пыталась надеть на себя не свойственную ей бурлесковую личину древней лошади фон Тиз Богиня, покачивая меня равномерно на здоровенных, с тыкву, сиськах с торчащими сосками.

- Не жди от меня вторичного в традиционности выпада сатирой, - прямо предупредил её я, кроме песен, конечно, заморочившись ещё и языковой составляющей, зря, что ли, академик Марр фигурировал. - Ты вот лучше поясни мне как понимающему за смысл сути кошмарного по своей сути слова  " нынче ".

Бэйли нахмурила бровь и выразительно скосила хитрый глаз на длинный и красивый, покачивающийся чуть ниже пары бантиков. Но я не дал себя отвлечь, размышляя уже о Пэрис Хилтон. " Бля, вот что мешает Машке запилить видос достойный с блауджобом ? - мыслил я поступательно, сочувствуя просравшей внимание мировых СМИ блондинке. - Ведь сразу же рейтинг, в - натуре, заседание Госдумы с требованием запретить волосатые мастурбаки Наташи Королевой, может даже Криська петицию напишет, мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, руки прочь от Чойболсана и даёшь перевыборы Путина ".

- Говно навсегда, - уловила мои мысли Богиня ( на то и Богиня, хули ), - псы поганые и переоцененность не только сучки Мерил Стрип Трампом, но и всех вкупе, ин масс, граждан евреёв.

- Палкой по жопе, - отозвался я, к месту вспомнив свою же дневную сказочку, безумствуя от моей ночной и океанической красотки, чьи долгие лядвия никак не удавалось рассмотреть за скалистым образованием Лолиты Давидович, - Таймыр и Биробиджан сукам рваным. Мы теперь, Годохма, будем казаками и антисемитами, нехай прочувствуют поганка бледная и мразь холуйская как оно через плечо. Так что там с  " нынче ", - я не давал себя запутать, стоял на язычестве, что хошь вот делай.

Бэйли задумалась. Жалея проигрывающую тощей Милене толстую, подсказал :

- Начни с конца.

Она обрадованно засопела и потянулась вниз, но я перехватил её алчную и цепкую руку, возвертая на свою гудящую от мыслей о судьбах демократии в России голову. Вот как к Алехиной заходить ! Сразу ищешь коррупцию, проклинаешь Навального и скачиваешь винтажное порево тоннами. Машка Шарапова ( ты, стал быть ) в голове зудит, завлекает, призывает вновь дарить любовь и сказочки, насрав на Гилкса, благо, что мужчина, видимо, достойный. Старьевщик, опять же.

- Че, - протянула она, почесывая меня наманикюренным коготком меж развесистых клюквой ушей, - типа Гевары, но ваш, отеческий.

- Радек, - захохотал я, пребывая казаком и антисемитом. - А он - Карл.

- Не, не Радек, - мотнула она чем - то внизу, задев по ходу дела антикварный шкаф, с грохотом проломленный этим чем - то насквозь и настежь, - Блюмкин.

Ушлая. Знает мою заморочку и ненависть к отеческому производителю. Имея в истории таких ухарей, как Яков и Паша Судоплатов, дрочить всем народцем на фуфельных Жеймсов Бондов и Борнов.

- Мы маляры, - загремели за флоридским окном гимнующие борнабойцы, бойкой овечьей отарой превознося грибообразность художницы с высочайшим, как рескрипт Булганину, образованием.

- Иди воруй ! - заорал я, ленясь слезть со сладкой груди моей избранницы и музы.

- Надо говорить  " идите " , - расчувствовалась Годохма, втайне гордясь моим признанием в деле языкознания нашего с тобою, о, милая Маша, вернувшая благорасположение коалы лютым глумом и пятью сотками бакинских, не говоря о любимом длинном и любознательном носе в самом центре экрана, языка, - их множественность.

- Поучи мужа боржч варить, - посоветовал ей я, намекая на многонедельный проигрыш хрупкой хохлушке. - Что с  " нын " ?

- Ну, - заюлила Бэйли, не в силах преодолеть коварство пластичного наречия русского диалекта двуногих, - это, скорее всего, по крайней реформе министра Мединского разрешение потреблять привычную русскому слуху какую Нину в виде ёгурда или горящих и кружащихся планет.

- Померла, - вспомнил я и порадовался. Наконец - то ! Ещё бы всё их семейство чумой и мором объять - воздух чище, мыслей гуще. Требования гигиены, Мария Юрьевна, если ты понимаешь, кому я. - И что же у нас получилось ?

Получались снова идумейцы, Блюмкин и мёртвая Нина Ургант. Я уже было попёр, зачесав лысину назад, миловать Криську, как к месту и чести вспомнил мою тоже носастую психмастера, чья доска за широкой спиной и обнаженной грудью с  острыми сосочками говорит понимающим о мощи и силе любви и обожания, возводя красивых женщин, пусть и жидобандеровок, в ранг и чин Эммануэль Арсан. А это - Идеально.