Институт брака

Я работаю в институте брака. Нет, нет - это никак не связано с семейными ценностями, мы изучаем возможности возникновения брака на производстве. Я среднештатный научный сотрудник, а жена моя по профессии журналист. Иногда я жалею, что наш институт не занимается проблемами семейной жизни. После того как карьера моей жены пошла в гору, у нас что-то разладилось. А может, это только казалось мне. Трудно было сказать наверняка.

Я вышел из дому пораньше, чтобы успеть спокойно позавтракать в «Уютном» кафе, но как на зло забыл дома чертежи. Пришлось вернуться. Жена ещё не возвратилась из командировки, хотя вот-вот должна была приехать. Я уже собрался уходить, как вдруг услышал возню с ключами, это была она. Под воздействием какой-то нелепой фантазии я решил спрятаться в шкафу нашей спальни и напугать свою жену, ради смеха что ли. Однако она пришла не одна, а со своим коллегой по работе, кажется оператором. Это был статный молодой человек, из тех, кто не особо комплексует перед жизнью. Они разговаривали о работе. Жена сказала, что сейчас переоденется, и вошла в спальню. Я просто не мог нарадоваться её предусмотрительности - костюм, который она собиралась одевать в ближайшем будущем, она готовила заранее, и таким образом теперь он висел не в шкафу, а на вешалке возле зеркала. Перед этим они обсуждали что-то очень важное, так как разговор не прерывался ни на минуту. После того как Вика вошла и начала раздеваться, разговаривать стало труднее, из-за того, что было плохо слышно и приходилось по нескольку раз переспрашивать. Не долго думая, Вика позвала недогадливого оппонента к себе. Тот тоже, видимо ни о чём крамольном не думая, сразу же вошёл в спальню. Тут уж было о чём задуматься мне: «В каких же отношениях они состоят, если он позволяет себе просто так без стука входить в спальню моей жены, где она почти голая  переодевается». Жена была в одних трусиках и бюстгальтере.   Оба они вели себя так, как будто ничего особенного не происходит, то ли они на самом деле были такими независимыми, то ли между ними действительно что-то было. Второй вариант напрашивался сам собой: чужая жена щеголяет в нижнем белье перед своим сослуживцем, а тот с интересом разглядывает её прелести. Да что-то здесь было не так. Я представил всю нелепость ситуации: если сейчас между ними произойдёт интимная связь, мне придется выскакивать из шкафа и что-то делать или не делать. Вы представьте себе муж, спрятавшийся в шкафу. Вот так анекдот. А что если сейчас он продолжит её раздевать, повалит на кровать, войдёт в неё и начнет... удовлетворять. Больше всего я боялся, что в такой ситуации я просто постесняюсь выйти, замешкаюсь и тогда просто сгорю со стыда.

Иногда, в часы досуга, я представлял себе, что моя жена может променять меня на какого-нибудь другого мужчину, и что из-за наших постоянных немых конфликтов где-то между делом она решиться на подобный пагубный (необратимый) эксперимент. Мне казалось, что для неё это будет парой пустяков. Викины частые отсутствия, её чрезмерная самостоятельность, её постоянное недовольство мною, собой, всё это не предвещало ничего хорошего. От этих мыслей я испытывал одновременно и мучительное, и какое-то самодовольное чувство - я думал что-то вроде: «Мне и так плохо, а так мне будет ещё хуже». Но сейчас чем только я не был готов пожертвовать для того, чтобы этого не произошло.

Пока ничего сверхъестественного не происходило, и я мог спокойно размышлять дальше. Они просто разговаривали о работе, забыв обо всем на свете. Ну, ведь на самом то деле, как часто мы видим разнообразных девушек и жен в довольно откровенных купальниках и ничего, мы не предаем этому особого значения. А здесь я уже готов был выйти из себя. Хотя с другой стороны на Вике был не купальник, это были не простые трусики и лифчик. Это было белое, практически прозрачное, хотя и матовое бельё. Ещё ладно бы чёрное, это было бы хоть как-то понятно, объяснимо. Чёрное белье, служило бы единственно возможной паранджой в такой ситуации. В наше время и в нашем мире именно так выглядит последняя паранджа, способная хоть как-то оградить женщину от взыскательных взглядов чужих мужчин. Хотя, возможно для многих фетишистски настроенных мужчин это вовсе не так, однако отказываться от этого весьма привлекательного образа всё-таки не стоит.

Еще ладно бы красное, цвет откровенной страсти, сиюминутного увлечения. Цвет корриды, Кармен и прочего коловращения с матадорами, розами, красной, как вино кровью, копчёными окороками и жгучим перцем. В общем, живая плоть.

А так белое, цвет невинности, чистоты, белое как... Я вдруг с ужасом и одновременно каким-то освобождением подумал, сопоставив все сроки, что на этом белоснежно белом фоне уже может проступить маленькое красное пятно. Словно пляма первой брачной ночи, слегка зарапортовавшись, подумал я и быстро себя одернул. Это же хорошо, только бы это оказалось правдой, если это правда, тогда я... тогда я ... не знаю, что я сделаю. Я замер в томительном ожидании, словно предвосхищая события. Никогда я так не ждал месячных, как сегодня.

Собеседники тоже остановились, словно о чем-то глубоко задумались, и тут жена попросила своего гостя отвернуться. Он, не задумываясь, отвернулся и продолжил балаболить дальше. Вот молодец, подумал я, наконец-то она додумалась, но не тут то было. Вика стояла лицом ко мне, сзади неё было зеркало, за которым она всегда красилась. Медленным движением она сняла лифчик, выронив оттуда две филигранные, отточенные грудки. Потом она немного расставила ноги в стороны, медленно оттянула, опуская вниз, трусики, всё происходило как во сне, и кроме  пышного, заросшего густыми зарослями таинственного острова, мы увидели с ней ту самую пресловутую каплю крови. Она опять таки медленно посмотрела на своего коллегу, тот продолжал разглагольствовать, интенсивно жестикулируя, и уже в нормальном темпе стянула трусики, запрятав их куда-то подальше. Она присела между кроватью и зеркалом, доставая из шуфлядки что-то своё ей нужное. Её собеседник, тем временем почувствовав что-то не ладное, потихоньку украдкой обернулся. Он уставился на довольно таки массивный идеально очерченный голый зад моей жены (это было неслыханно), и спокойно, я бы даже сказал, изучающе, разглядывал её. Нет ещё не сейчас, уговаривал я себя, подожди ещё немного и тогда выскакивай, возможно, этот гнусный мерзавец решиться еще на что-нибудь, ещё более фривольное и тогда ему несдобровать. Жена моя всё возилась, забираясь рукой куда-то подальше в шуфляды, её не чем не прикрытая задница поднималась все выше, опасно оголяя самое сокровенное. Если до этого (момента) может между ними и не было ничего, то теперь было ясно, что мужчина ни на шутку раззадорился. Он скользил взглядом по контуру «аппетитной» фигурки моей жены (ей так изумительно удавалась походка извивающейся змеи), особенно заостряя внимание на скрытой за телом, едва выступающей с его стороны вздутости груди. Но тут и Вика заподозрила что-то не ладное, застыла на мгновение и быстро оглянулась. Шустрый мужчина успел отвернуться на долю секунды раньше, сохраняя своё инкогнито, и как ни в чем не бывало продолжил беседу. Но только теперь его вопрос был несколько странным. Я бы даже сказал до крайности странным, потому что я впервые обратил внимание на то, о чём он говорит. Он спросил, бреет ли моя жена там волосы.

- А что? - слегка удивлённо спросила она. Она уже обнаружила тампоны и размашисто держа их в руках спокойно стояла за спиной, этого громадного, разодетого в кожу, постепенно, едва уловимо, теряющего человеческий облик - неандертальца. - По-моему мужчины всегда суют свой длинный нос куда не следует, в надежде отыскать там знакомую, лукавую улыбку,   легко доступной женщины. - Вот это был достойный ответ на подобное обращение. Браво. Я молча аплодировал своей жене.

- Мне просто интересно, на сколько ты на самом деле обнажена. - Какой он простой. Её брови медленно поползли вверх. Мне казалось сейчас, сейчас он словно акула почувствует запах крови и все -  конец... Хотя о чём я говорю, человек намного хищнее акулы, всё уже давно случилось, просто он разрабатывает тактику. О чём интересно думает Вика, проводя свои гигиенические процедуры в непосредственной близости от постороннего мужчины. Это ни на что ни похоже. Её мысли витали явно в какой-то другой области.

- Скоро ты это узнаешь, - загадочно ответила вдруг жена, заставив меня серьезно заволноваться.

- Волосы на лобке, - сказал её напарник, то есть в промежности - это словно последняя паранджа, для наших женщин, если они у тебя выбриты, то ты абсолютно голая. - Он словно читал мои мысли или все эти идеи просто витали в воздухе?

- Да простая, но красивая идея, я никогда не думала об этом как о парандже. - Она улыбалась, держа в руке один тампон с длинным хвостиком, и я догадывался, что сейчас произойдет. Но это же была моя идея с паранджой жалкий плагиатор и этим он хочет завоевать мою жену? Грязный извращенец.

- Вот именно. - Сказал он, довольно улыбаясь. Меня аж всего передёрнуло. И тут Вика, пошире расставив ноги и приготовилась вставлять тампон. Как мне было не интересно понаблюдать за этим, я всё же закрыл глаза, я же не извращенец, хотя и муж. Когда я открыл глаза, я увидел стройную умиротворенную женщину с маленьким торчащим белым хвостиком между ног. Мышка нашла свою норку, - подумал, было, я, но скорее опомнился: какой же я балбес, что я несу. Виктория достала аккуратненькие голубые трусики и, не спеша, водрузила их на положенное место.

- А теперь смотри. - С вызовом произнесла она. Я аж вздрогнул - к кому это она обращалась. Мужчина, находящийся в нашей спальне, резко обернулся и уставился на мою жену. Я негодующе помотал головой, стоя у себя в шкафу. Она высоко задрала руку, демонстрируя свою подмышку. То, что две словно окаменевшие груди абсолютно неприлично торчали в тишине комнаты ее, похоже совсем не волновало.

- Смотри, - сказала она, - там так же, как и здесь. То, что она была вполне вменяемой, я был уже далеко не уверен. Совершать такие опрометчивые поступки в присутствии постороннего мужчины абсолютно не задумываясь о последствиях… Они оба были как оборотни, которые уже давно потеряли контроль над собой. Хотя Вика говорила неправду, это было уже хоть что-то. Подмышка была гладкой, как лёд... Похоже, ей было интересно ему противоречить. Потом она села на кровать, спокойно расставив перед чужаком ноги и принялась одевать чулки. Да всё-таки с нравами у них было что-то не то. Словно они были потомками затерявшегося где-то в городских джунглях поколения хиппи. Мужчина смотрел на нее ошалело и уже ничего не говорил. Он видимо представлял, как за тоненькой стенкой трусиков притаилась женская нагота. Но зато заговорила моя жена:

- Даже без трусиков и волосяного покрова я буду не совсем ещё голая, - мне показалось, что она задает ему загадку, разгадку которой я знал. Но оказалось, что это было не так. - Это ничего не значит. - размеренно продолжила она. - Чтобы тебе увидеть мою подлинную наготу, чтобы тебе увидеть меня по-настоящему голой, надо чтобы я тебе это показала. Настоящая нагота спрятана у меня глубоко внутри. Все зависит от того, с каким отношением я к тебе обращаюсь, если я веду себя как маленькая девочка подросток, то какой бы голой я не была, если ты не законченный псих извращенец, в тебе возникнет скорее участие и желание помочь, но никак не похоть и возбуждение, которые сразу куда-то улетучатся. Или если в такой ситуации я буду вести себя как «старая, больная» женщина, которой не помешала бы твоя помощь, не думаю, что ты так же начнешь разглядывать мои прелести. Внешнее изображение сразу померкнет и переключиться. И только если я сама захочу, чтобы ты обратил на меня внимание как на потрясающе привлекательную, обалденно сексуальную женщину, находящуюся в самом расцвете своих сил, только тогда ты включишься.

Хотя с другой стороны, многие женщины впервые вступили в близкие отношения с противоположным полом как раз в подростковом возрасте. Именно поэтому, чтобы лучше увидеть их и правильно повести себя с ними, надо суметь вовремя разглядеть в них эту укромно затаившуюся девочку-подростка. Тут уж, уверяю, вас ожидает самая очаровательная, кроткая и ненавязчивая нимфетка, которую вы себе только можете представить. И тогда многое зависит от мужчины, если он поведёт себя грубо и неучтиво... В общем, дерзайте, юные Гумберты Гумберты.

Умение увидеть и раскрыть всю глубину, и красоту мира в одной отдельно взятой женщине - есть, чуть ли не самое главное искусство на Земле. Запомните эти слова или запишите где-нибудь, мне кажется, что сегодня я говорю вещи, которые мне не по размеру, на пару размеров больше, чем я сама. - Она очаровательно улыбнулась.

Это было сногсшибательно, вся эта её речь,   я и не знал, что она такой философ.

- Но что мне делать теперь, - почти механически проговорил гость. – Похоже, я уже не совсем владею собой. Он подошел к ней и взяв её за подбородок приподнял её лицо к себе.

- Успокойся Максим, я бы не вела с тобой такие разговоры, если бы точно не знала, что сегодня мне этого никак нельзя. – Да, она уделала его. Конечно, она так иногда поступает и со мной... Но с другой стороны вот это удар, вот это хук с лева.

- Но есть же куча других способов. - Глядя на неё, как зачарованный, промолвил, ни как не желающий сдаваться, Максим.

- Каких? Ты в своём уме. Ты что хочешь, чтобы я удовлетворила тебя, возбудилась сама и ничего не могла с этим поделать? Нет уж, спасибо, ни в коем случае. Есть лишь один способ, который тебе может помочь. Она отстранила его руку и вырвалась на свободу.

- Какой, я думал, женщины готовы руки поотрубать такому мужчине, ведь он же ворует у них удовольствие, а может и сам смысл их существования, занимаясь таким... постыдным и непотребным делом.

- Да брось ты. Кто через это не прошёл. Да и к тому же не забывай я замужем. Подумай, так ли мне хочется изменять. У меня и так все неплохо с мужем. С чего бы это мне искать приключений на стороне?

- Все женщины непредсказуемы, у них семь пятниц на неделе. Сегодня им хочется этого, а завтра того. - Честно говоря, я был полностью согласен с ним.

- У тебя странная логика. - Сказала она. - Представь, что с любовником у меня может получиться, а может и не получиться, а потом кори себя за измену, которая выеденного яйца не стоит. А так, муж знает меня вдоль и поперек, я знаю его как облупленного. Всё в наших руках. Все радости жизни и спокойная совесть в придачу. Это уже похоже на счастье. По-моему мой вариант более чем практичен.

Моё сердце пылало от гордости там у себя в шкафу (не прожечь бы какое-нибудь платье), вот мы как его. Знай наших.

- Ну, это совсем уже нонсенс. Быть практичным в любви, это самая настоящая не практичность. - Да мужчинам ума не занимать, умеют они нужное словцо в нужный момент ввернуть. Я чуть не испугался, что произнес эту тираду вслух. Нет, кажется, все было спокойно.

- Моё предложение остаётся в силе: Я позирую тебе почти обнаженной, думаю этого больше чем достаточно, а ты как умеешь, укрощаешь свою плоть. – Ну, тут уж она перегибала палку, я думал ещё секунда и он не выдержит. Развернется, хлопнет дверью и адьё.    

- Но как ты себе это представляешь? - только и сказал он.

- Я сяду краситься, а ты садись на стул и начинай. К твоему сведению, когда я крашусь, я не отвожу от зеркала взгляда ни на секунду. - Это была правда. Я только не понимал, почему она так добивается от него этого. - К тому же, - начала она, по её голосу, я уже понял, что это её главная уловка, главный аргумент (основной козырь) -  ты можешь сказать всем знакомым, что спал со мной. Я не буду этого отрицать, ты можешь сказать, что делал со мной всё что угодно. Это же так удобно. Мы не испытаем лишних разочарований, но зато, твой послужной список украситься ещё одной победой. – Похоже, она испытывала его на прочность, во всех отношениях - И к тому же, ты ведь получишь от этого определенное удовольствие. - Она лукаво исподлобья посмотрела на него и противно улыбнулась.  

- Зачем мне говорить об этом кому-то, о том, что происходит…, происходит между нами. - Честно сказал он.

- Тогда тем более, если ты не такой, то ты должен понимать, что никому не важно, что произойдёт между нами, и что я сегодня, просто не могу. И ты можешь пойти мне навстречу и сделать это сам. Ты можешь, так же как и я закрыть глаза, тогда мы оба не будем видеть друг друга и не будем друг другу мешать. - Хитрая какая, нет, он на это не пойдёт.

- Хорошо. - Только и сказал Максим глубоко вздыхая и, видимо, надеясь на дальнейшее продолжение когда-нибудь потом. Да и так ли ему было надо это дальнейшее продолжение когда-нибудь потом.

Жена уселась возле зеркала, а он немного поодаль за её спиной. Как она и обещала, она не отрывала взгляда от зеркала. Я внимательно следил за её глазами, я был лично заинтересован, в том, чтобы она не посмотрела, но ведь она же что-то задумала. Мужчина сосредоточенно запыхтел. Вот это да, я думал, пошел бы я на такое, ради какой-то чужой жены. Когда есть такая своя.

Я внимательно следил за ней и вдруг заметил, как её глаза медленно скашиваются в сторону и несколько секунд изучают обстановку, а потом снова возвращаются на место. Вот так она делает всегда. Я знаю, зачем она делает это, она хочет его поиметь. Да, и она имеет его. Вот так она всегда, вот из-за этого мы и ругаемся с ней, все они такие женщины. Им бы только нас поиметь. Её лицо излучало надменность и самодовольство.

- Я не надолго выйду, - сказала Вика, слезая со своей тумбы, - чтобы тебе не мешать. - В нерешительности она остановилась напротив, взволнованно вглядываясь в своего партнера, вздыхая и высоко вздымая грудь, а потом быстро ушла. Это выглядело так, словно она заставила себя уйти. Казалось, ещё секунда, и она начнёт, обхватив его шею, словно опытная стриптизёрша извиваться, искусно маневрируя своим передком  в миллиметре от его орудия. А потом, не сдержавшись, оттянет в сторону свои трусики и самодовольно усядется на кол. Хотя нет, у неё же там был тампон.

Через несколько минут прозвучал его сдавленный крик.   Виктория молча вернулась, остановившись над ним и слегка презрительно разглядывая своего незадачливого оператора. Она подала ему кухонное полотенце и дружелюбно улыбнулась. Она вся как-то вдруг стушевалась и застеснялась, почти полностью потеряв свой важный и устрашающий вид. Потом, она отошла к зеркалу и снова стала что-то там подкрашивать на себе... Мужчина подошёл к Вике и сказал, что ему надо идти. И вот тут случилось неожиданное. Она попросила его закрыть глаза, повернулась и непринужденно поцеловала его в губы. Поцелуй получился таким долгим и естественным, что это проняло меня до самых костей, по моей спине побежали мурашки, и я взялся за створки шкафа. Вдруг целующиеся быстро отпрянули друг от друга и Максим, резко опустив глаза, быстро вышел из комнаты. А жена начала медленно и сосредоточенно одеваться. Она была очень серьезной.

Уже возвращаясь, после работы вечером, я все думал об этом поцелуе. Эта концовка все испортила. Словно это и на самом деле было обещание на какое-нибудь продолжение. Неужели всё, что её сдерживало, это только критические дни. Нас это не могло остановить.

Я решил ей ничего не говорить. Она звонила в обед и пригласила меня вечером поужинать в кафе «Уютное». Может, она хотела объявить об уходе. Кто может понять этих женщин, я не знал, что и думать.

Выглядела она прекрасно, словно весь день занималась своей внешностью, что, конечно, очень может быть. В её глазах была какая-то мечтательность, и, казалось, какая-то новая романтическая влюбленность, её глаза светились еле уловимым светом, скорее это походило на блеск в глазах или же на медленное тихое мерцание.

- Я хотела поговорить с тобой, - неторопливо произнесла она так, словно курица снесла яичко.

- О чем? - настороженно спросил я, готовясь к самому худшему.

- Я сегодня писала статью про семейную жизнь, про измены и, в общем, про все аллюзии брака... Я специально для этого провела один эксперимент.

- Ну и что? - подталкивал я.

- В общем, у меня там был один неприятный момент. Я поцеловала одного человека, на полном серьезе, как будто он все значил для меня, понимаешь? Ты простишь меня? - У меня не проходило ощущение, что она продолжает писать статью. Но людям надо доверять, иначе чего же мы будем стоить.

- Давай я тебя вылечу. - Сказал я. Мы пошли на второй этаж кафе, вышли на балкон и там остановились. – Посмотри, какие звезды. - Монотонно, словно заколдованный, сказал я. Она посмотрела на звезды, а я приблизился и поцеловал её.   Она закрыла глаза, и первое время никак не реагировала, словно ничего не испытывала. Потом она словно начала оживать и слилась с моим поцелуем, и это вдруг ощутилось, как одно целое. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какое то мгновение мы разлепились, отрываясь друг от друга.

- Вот видишь, - сказал я, глядя прямо ей в глаза, - я вернул твою душу, и теперь я могу тебя простить, да ты и сама можешь себя простить, если захочешь.

- Как хорошо, пошли скорее домой. - Сказала она. - Ведь дома нас ждут не только праздничные будни. - Да это была самое коварное. Простая повседневная жизнь, иссушающая, истончающая нас своими обыденными кошмарами. Она была права: надо было готовиться к худшему и ждать лучшего.

Когда мы уже вернулись и, оставив ночное освещение, лежали в постели, я начал рассказывать ей историю со шкафом... мы так смеялись, что казалась люстра рухнет с потолка на пол. Да бывают же всё-таки в жизни такие забавные и такие насыщенные доброй энергией и созиданием дни. К тому же ночью нас ждали ещё кое-какие сюрпризы. Тем более, что белье на моей самой потрясающе привлекательной, обалденно сексуальной женщине было уже совершенно разноцветным, всех цветов радуги, всего цветового спектра.

Я работаю в институте брака. Нет, нет - это ни как не связано с семейными ценностями, мы изучаем возможности возникновения брака на производстве. Я среднештатный научный сотрудник, а жена моя журналист по профессии. Иногда я жалею, что наш институт не занимается проблемами семейной жизни. После того как карьера моей жены пошла в гору, у нас что-то разладилось. А может, это только казалось мне. Трудно было сказать наверняка.

Я надеюсь, что красавец Максим не держит на нас зла. Как бы далеко не распространялся наш семейный эгоизм, нам меньше всего хотелось бы причинять кому-либо неудобство своим образом жизни. На чужом несчастии, как известно, счастья не построишь, и поэтому мы искренне желаем ему удачи. Мы надеемся, что у него всё будет хорошо, потому что его благополучие залог стабильности и нашего брака, в прямом и переносном смысле. Если у него все хорошо, то значит и наше счастье застраховано от лжи, недопонимания и любых других превратностей брака.

2006 г.