02. Диссиденты и антисоветчики

Глава из романа «История тихого девианта».

В самый разгар веселья, когда кто-то предложил выпить за то, чтобы нас оккупировал Запад, и предпочтения разделились между США и Великобританией, раздался звонок. Звонили в дверь.

– Кого там ещё черти принесли? – ворчливым голосом вопросил виновник сборища, – Кто там ближе к двери? Пойдите, посмотрите в глазок.

Ближе всех, если не считать дам,   оказался Владислав, и он нетвердой походкой пошёл к двери и такой же нетвёрдой вернулся и, почему-то шёпотом произнёс: «Репейника черти принесли».

Компания  как-то сразу скисла и замолчала. Репейником или сокращённо Реппом, прозвали самого нудного и косноязычного человека с редким, длинным именем, Харлампий. А прозвище Репейник он получил за уникальную способность намертво прилипать к тем, кто пытался, но никак не мог от него избавиться. К тому же он обладал уникальным нюхом на дармовую выпивку и закуску и появлялся даже в тех местах, где его совсем уж не ждали. За городом, на пикнике, к примеру. Обладая небогатым словарным запасом, Репп, чтобы выразить простейшую мысль, каждоё своё предложение, прокручивал в разных вариациях, прибегая к многословию и помогая себе активной жестикуляцией. Но жестикуляция не помогала, потому, как говорил он заунывным, нудным голосом. А всё потому, что с детства, кажется, не прочитал ни одной книжки, кроме учебников.

– Придётся впустить, – обречённо заявил Вертинский, – иначе влезет в окно. Я возьму его на себя.

Время близилось к закрытию транспорта, а потому, решили расходиться. Лена и Павел  пошли провожать, а заодно и продышаться после накуренной и насыщенной парами алкоголя комнаты.

Компанию проводили, возвращались поздно, а когда подходили к своему подъезду, увидели возле него какое-то движение. Время от времени, слышался тоскливый вой и монотонный голос повторял: «Граждане, подайте опохмелиться».

– Стой, давай посмотрим, что там происходит, – предложила Лена.

А там уже собиралась толпа и некоторые сердобольные граждане, протягивали через балконную решётку сигареты и початые, недопитые бутылки с пивом. Благо дело, балкон располагался на первом этаже.

– Ты, что, закрыл его на балконе? – С укором спросила Лена.

– Нет, я не закрывал, точно помню.

Мог ли кто-нибудь тогда представить, даже в дурном сне, что пройдет, не так уж много времени, и компания эта расколется почти пополам?   И эти, почти половины, станут настоящими врагами, готовыми даже убивать друг друга? Мог ли представить Павел, что некоторые его нынешние друзья, с коими он съел пуд соли и выпил бочонок водки, воспитанные на русской культуре, на Булгакове и Достоевском, пойдут в нацисты и враги не только русского, ни и славянского мира. Мог ли он представить, что его друг Профессор  – враг не социализма, а враг русских, а значит и его враг, носил за пазухой камень почти тридцать лет, и называя его, Павлом, в глубинах своего сознания, называл  – москалём?

Разве он мог представить, что Запад воевал не с государственным строем, не с СССР, и не с коммунизмом, а с Россией и всем русским?

Мог ли, кто-либо представить, что гуманный, просвещённый Запад, через каких-то тридцать лет, превратиться в лживую, безумную, оголтелую массу, под руководством ничтожных, но злых клоунов, поставленных над своими народами, тогда ещё неведомой, надпланетной силой? И докатится до самого страшного преступления – геноцида всего русского, от искусства и до выставок собак и кошек из России? А, значит, и геноцида, лично его, Павла, не самого глупого и плохого человека на Планете.

Нет, такое никто не мог представить. Никто, нигде и никогда.

Но всё это произойдёт потом, сначала в мягком варианте – «Оранжевом Майдане», который нанесёт первый удар по демократии и вышвырнет страну из правового поля, навсегда. Что главный страж Конституции, судья Ярема изнасилует и Закон, и саму Конституцию, и фактически назначит президентом некого бухгалтера, вопреки Праву и здравому смыслу. Именно он, законник Ярема, сделает первый, смертельный выстрел в Закон. И, что тот Бухгалтер, приведёт во власть и в силовые структуры, поставит на ключевые посты, и откроет дорогу стаям заокеанских стервятников, готовых когтями и зубами, рвать ещё живую страну.