Молотов - коктейль в память Ребекки Кроу

Моей любимой Андрее Пришакариу

- С оттяжкой ему по яйцам !

Преподобный разбежался и, нелепо подпрыгнув, ударил пятящегося Лаудспикера не ногой, как мы все ожидали, торопливо заключая пари и подбадривая спорщиков буйными криками, а головой и не по яйцам, как советовал ему Громила, а в живот. Я захохотал, от всей души вмазав по затылку Рыжего открытой ладонью, впечатывая лик в бетонную стену. Ништяк, теперь на кичман станут водить дебильных заокеанских туристов, сшибут пару долларов детишкам на молочишко, демонстрируя следы пребывания русского писателя Лескова на территории доброй старой Англии.

- Ынгы ! - застонал Лаудспикер, сгибаясь. Он побагровел и исторг завтрак прямо на ботинки старшего надзирателя. Тот невозмутимо склонился к блевотине и  произнес, подзывая коридорного : - Пять суток кандея, Жим, этот ублюдок рыгает новогодним салатом из кальмаров, а у нас его не было, подожди - ка, - картинно задумался старший, он даже встал так, чтобы мы любовались его медальным профилем, шевеля пальцами, - с тридцать второго года.

- Во время было, - пыхтел коридорный, оттаскивая мычащего Лаудспикера на продол, где темнели ржавыми решками изоляторы, - тридцать, бля, второй.

- Откуда тебе знать, - пенял ему старший надзиратель, идя следом, - урод ? Ты ж родился после войны.

- Родовая память, - отвечал Жим, швыряя безвольное тело старика в камеру. Тот вмазался башкой в окованный металлом край почему - то опущенных нар и крякнул.

- Кря - кря, - заржал старший надзиратель, плюнув Лаудспикеру в спину.

Мы стояли в сушилке отарой овец. Ни дать, ни взять - стадо баранов. Потные, злые, возбужденные, ждущие неизбежных нотаций и внушений с ноги. Но вместо старшего пришел директор. Прошелся туда - сюда, тряся брюшком, дробно топоча ботинками, старательно огибая лужицу блевотины, подошел ко мне и сказал :

- Вам, Алекс, помиловка.

Я аж обалдел. " Какая, - думаю, - помиловка, мне еще неделю париться, за старуху ж мне по - полной накатили : двадцать суток принудиловки, я задолбался тянуть кажущийся бесконечным срок помещения в Общество, считал каждую минуту, тоскливо посещая Зал Клепсидры ". Не поверил, скажу честно, но побрел за директором в его кабинет. Он нес какую - то хрень, раскланиваясь с надзирателями, обещая мне совершенно новую жизнь и невероятные перспективы. У его кабинета стоял какой - то здоровущий мужлан в камуфляже. Рожа - за день не обсерешь, плечи, жопа, но вместо ног - колесики. Я еще подумал тогда, что не иначе подмешали на кухне в суфле синтетики, вот меня и глючит.

- Гонишь ты все, - перебил меня Кир, толкая в бок, - фуфел несешь, Алекс.

Я стоял в окружении дышащих чесноком и салом забрал, весело разглядывавших меня, будто я вошь какая.

- Ты и есть гнида, - прорычал сержант, подмигивая ренегату Киру, - маленькая вонючая гнида.

Кир грохнул дверью их кара и приволок яростно сопротивлявшегося Лаудспикера. Кинул на засранный асфальт, наступив бутсой на затылок.

- Вот он, - торжествовал сержант, пиная старика по яйцам, - живой и здоровый. И знаешь, Алекс, по бумагам выходит, что он ни разу не привлекался к помещению в Общество, выходит, что врешь ты все. Какие, на хрен, колесики ?

- Обыкновенные, - я пятился к каналу, в край можно будет сигануть в радиоактивные воды Шельды, уж лучше рискнуть кожей, чем попасть под молотки вконец озверевших забрал, - никелированные.

Я маханул вперед спиной. Забралы заржали, Кир даже зааплодировал, буцкая перчатками друг о друга. Шлеп - шлеп. Меня тащило на спине по гладкому льду, как шайбу какую или кусок говна, запуленный киндерами на Рождество. Сука, не хватает мне только после всей этой байды уткнуться в ножики на копытах какого хоккеиста. Вот и не верь в силу научников, получающих вместо ПирЕ ЛСД на радость детям всей Земли.