ООН в Крыму, гл. 76. Юный салют - выше!

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ

Курортно-познавательный эротический  роман

Глава 76.   А  РОМИН  «САЛЮТ»  ОКАЗАЛСЯ  ВСЁ  ЖЕ  ВЫШЕ !

Во время «взросления» Роме, как он думал, многое уже прояснилось. И начал он смотреть на мир по-новому, по-мужски. Само собой разумеется, что много внимания стал уделять своему любимому телу, укрепляя и лелея его. А всё то, что делал до осознания переломного момента в своей жизни, по новым меркам в зачёт никак не шло. Раньше он испытывал только приближение к настоящему, неудержимому чувству, которое с тех пор всегда заканчивалось восхитительным ощущением и переживанием.

Конечно, последующие моменты невероятного наслаждения тоже были очень яркими и глубокими, совершенно по-новому окрашенными, более осмысленными. И удовольствие получалось не менее сильным. Но такой же маленькой смерти от стрельбы в упор в момент наступления чрезмерного цунами чувств, которую он с восторгом и ужасом пережил в первый раз у бабАшки Наташки, такого больше не было – нет, больше не повторялось.

Зато впоследствии от своих доверенных друзей Рома узнавал, что у них всё происходило по-разному, но обычно самым заурядным образом: то старшие парни подсказывали, что да как, то более продвинутые ровесники делились опытом.

Нет, что ни говорите, но юному Селезнёву всё же очень здорово повезло в том, что он самостоятельно пережил своё великое чудо – маленькую смерть в момент наивысшего наслаждения. И, может быть, именно из-за своей самостоятельности он и в дальнейшем оставался неким особым счастливчиком и везунчиком, как многие говорили о его жизни и карьере.

... На следующий год после «орловских событий», отдыхая уже у воронежской бабушки Олимпиады Терентьевны летом после первого курса института, Рома специально посетил то самое место в бывшем колхозном саду, где когда-то застукал сладкую парочку за самым интимным в мире занятием. За эти годы лишь яблони стали выше и гуще, а остальной пейзаж выглядел точно так же, как раньше. И Рома даже на колени опустился, чтобы приблизить всё к давнишним реалиям, когда почувствовал приближение нестерпимого и неотвратимого момента.

И точно так же, как тот наглый парень, закончил он мощным салютом – салютом молодого поколения. И получился он совсем не хуже. Рома подумал даже, что лучше. День был таким же солнечным, как и три года назад, и высоко взлетавшие капли точно так же переливалась в солнечных лучах всеми цветами радуги. Но, вспомнив, что былой фонтан не поднимался выше головы наглого парня, он сравнил результаты и увидел: нынешний салют его восторга оказался значительно выше!

Гордость от осознания своего преимущества проняла студента с головы до ног: он, зелёный ещё, по сути, парень, переплю... э-э, как бы это правильнее сказать?.. переспер... нет... перебрызнул матёрого хлыща, отслужившего в армии!

*   *   *

Отдыхвший рядом со своей палаткой Роман с грустинкой вздохнул по былым приятным воспоминаниям и улыбнулся им, вернее, улыбнулся самому себе из юности – столь неопытному и глупо пытливому...

Наступал второй вечер отдыха в Тихой бухте, и был он прекрасным и тихим.

Но уснул Роман не сразу: прошлой ночью уснул рано и выдрыхся от души, да и днём поспал маленько, а тут ещё и под утро прибывшие соседи слева привычно расшумелись у своего костра: дровишки они привезли с собой, конечно.

Приветливо улыбчивый Степан по поручению провинившегося утром отца подошёл было позвать соседа в общую компанию, чтобы гостеприимно познакомиться по-настоящему, с водочкой. Но какая по жаре может быть холодная водка? Вот Роман и сказал ему прямым текстом, что летом на море пьёт только вино, даже тёплое.

Парень слегка поморщился из-за столь кислого сравнения напитков и предпочтения их пития, но не обиделся из-за отказа и не стал приставать с приглашениями. Лишь потоптался нерешительно и вздохнул с сожалением:

- Во-первых, уже не жара. А во-вторых, я думал, бате меньше достанется: на горло он весьма горазд у нас. Да ты и сам уже понял это... Ладно, постараюсь перепить его, так и быть. Может, Оксана не сильно обидится на меня и не откажет... А то всё же пойдём к нам, а?..

Роман посочувствовал парню, реально озабоченному последствиями очередной пьянки, но решительно отказался, и сосед ушёл. Вскоре услышал, что негромкие расспросы о нём велись без особого сожаления: в компании у костра их и так было семеро с восьмой ложкой...

Роман бездумно смотрел на звёзды и отыскивал знакомые созвездия. Вот Бетельгейзе и Ригель – самые яркие звёзды в созвездии Ориона, вот Капелла и Альдебаран у Тельца, вот Плеяды и рядом Персей, за ним Кассиопея и Цефей. Под Кассиопеей Андромеда со своей загадочной туманностью как бы уселась на просевшего под её тяжестью Пегаса, крылатого небесного сочинителя стихов...

Конь Пегас... Ромка-конь... жеребец Жоржик...

Странным получилось переплетение воспоминаний.

И тут же по ассоциации вспомнилась ему деревенская история с Валиком Борисовым, которая произошла в такую же звёздную ночь вскоре после того, как он в саду сравнивал высоту полёта восторгов двух поколений молодых людей.

*   *   *

После завершения первого курса учёбы в институте и отдыха в молодёжном лагере, испытав в нём все прелести и трудности очередной влюбленности вкупе с некоторой долей разочарования в Ваське Сарычеве из-за неожиданного его поведения в самом конце смены, затем у бабушки Олимпиады Терентьевны в деревне Рома отдыхал долго, почти до первого сентября. Тем летом он ещё немного вытянулся, но больше окреп и раздался в плечах – стал юношей очень даже привлекательного вида.

Обнажаясь перед сельскими парнями, давнишними приятелями и друзьями с детства, Рома всегда стеснялся из-за своих впечатляющих интимных параметров, но в баню с ними исправно ходил каждую пятницу. Особо прельщала его парилка в сельской бане: она была классная, обшитая дубом и очень жаркая, не то, что у бабушки Олимпиады в баньке на огороде – парилка в ней была маленькая и не особо жаркая, как ни топи.

По пятницам в общественной бане был детский банный день. Но хороши же были эти дети! Например, к тому лету Валькин брат Валера закончил уже второй курс техникума, куда поступил после одиннадцатого класса. У него на груди вырос приличный мысок волос, да и внизу у этого высокого и крепкого парня всё было тоже совсем не детских размеров, конечно. Поэтому сельские парни – прилично оволосённые ниже пупка старшеклассники и юноши-допризывники – мылись в последнюю очередь: уже перед сумерками заходили в баню, а расходились и вовсе по темноте, когда банщик дядя Митя с трудом и нервами, наконец-то, разгонял их по домам.

Село, в котором проживала бабушка Олимпиада, называлось деревней только потому, что в нём никогда не бывало церкви. А вообще-то оно было очень большим – под триста дворов. Из-за этого и мылись сельчане два дня в неделю: за один день всех желающих было не пропустить. Поэтому только после армии неженатые парни получали право мыться в субботу со взрослыми и молодыми женатиками: армейская служба служила для них и признанием, и уважением старших. Так что своим переходом «во взрослую жизнь» парни дорожили.

Вообще-то с помывкой в селе происходили странные вещи: баня работала только с апреля по октябрь, вернее, с Благовещения до Покрова. А как начинались дожди да заморозки, да дни становились короткими, никто в баню не ходил, и она закрывалась до весны. А в тёплую пору года, особенно во время летних полевых работ, со своей баней некогда было возиться, вот и ходили все на пруд или в сельскую баню.

Баня была построена большая, на два отделения, женское и мужское. И пользовались ею бесплатно, но работала она лишь два дня в неделю: в пятницу мылись дети и подростки, а затем парни и девчата, в субботу мылись взрослые и молодые женатики. Такая традиция установилась и сохранялась много лет.

Ну вот.

Как-то в начале августа Рома с Валиком и Валерой, своими соседями по улице, пошёл в очередной раз в баню, шли они со своими шайками. Это дело тоже было давно заведено, чтобы каждый ходил в баню со своим тазом – в целях гигиены, говорили. А, может быть, в основном тащили свои тазы потому, что в бане надломленных и щербатых общественных тазов было раз-два и обчёлся, обычно их хватало только для тех, кто прямо с поля первым в баню приходил.

Со всех концов села к бане по одному-двое и небольшими группами тянулись ребята постарше и молодые парни, человек десять-двенадцать уже собралось возле бани, и другие ещё подтягивались. У входа в женское отделение тоже скромно кучковалась стайка девчонок и девушек. Ну, и как всегда при этом бывает среди молодежи, всяким шуткам и шутливым перебранкам для хохота-ржания было настоящее раздолье.

Все нетерпеливо ожидали, когда к условленному часу мелкотня из бани выкатится.

Но вот и пришло время старшим в баню заходить. Кто из мелких задерживался из-за своей нерасторопности, безжалостно получал хороших пенделей: чтобы впредь неповадно было задерживать других. Поэтому мальчики и подростки одевались как можно скорее, хватали свои вещи и давай бежать из бани, пока не получили под зад.

Для пропуска в старшую группу купальщиков служил один безотказный признак: приличное оволосение лобка. Без него, каким бы крупным ни был пацан, ему светила только младшая группа. Мелкие обычно мылись кто в плавках, кто в трусах, кто голым – кто как хотел или не стеснялся. Так что три года назад в младшей группе довольно членистому уже Роме было неудобно мыться: приходилось не снимать с себя плотные сатиновые трусы, чтобы мелкие не пялились.

А в старшей группе, где он начал мыться с позапрошлого года, принято было купаться полностью обнажённым, как это было у взрослых. И на первых порах ему снова было очень неловко мыться: всё опасался, что возбудится при виде крепких тел некоторых весьма дюжих силушкой деревенских парней: над взбудораженным «ишаком» все дружно потешались. А, как известно, нет ничего страшнее на селе, чем стать предметом для всеобщих насмешек и пересудов.

Но первые впечатления вскоре притупились, личные параметры юного Селезнёва на общем фоне выглядели довольно прилично, из-за чего ровесники относились к нему почтительно и завистливо. Да и старшие парни прониклись уважением и здоровались с Ромой за руку, как с равным. Еще бы: более мелкий годами горожанин своим достоинством перещеголял уже многих из них.

(продолжение следует)