История О. Глава 4. Из сборника Порно истории

Эта история о нетрадиционных сексуальных отношения, поэтому людям, относящимся к этому отрицательно, не стоит приниматься за чтение, лучше если вы найдете для чтения что-нибудь другое, на сайте миллион интересных произведений, Захар.

Наутро я едва дождался его прихода. Потискавшись и нацеловавшись, отправились в мою комнату. Тут я отдал ему приготовленную загодя коробку со значками. Парень был в полнейшем восторге от содержимого. В ней оказалось много польских, немецких, советских значков довоенного периода и времён войны. Для Вани это было целое сокровище!

Я же тем временем притащил на тахту папки со своими работами и отправился на кухню ставить чай. Когда со значками было покончено, отправились чаёвничать с тортиком. Вернулись и принялись рассматривать мои рисунки, графику и акварели. От последних Ваня был в полном восторге, но взять хоть одну в подарок отказался. Я решил про себя, что теперь от коробки со значками ему точно не отмазаться.

Вспомнив о вчерашнем, спросил его:

- Ну как Вань – запах мой у тя остался?

Иван смутился, потупился:

- Есть немного …хм, да больно слабый… посерёдке кровати вроде получше… Короче, Олеж, повторить надо. Да и это… мамка ж в субботу по любому поменяет… Вот бы вместе нам поспать всю ночь!

Я вспомнил о выходных и расстроился - семья наша собралась в гости к дяде Яше (младшему маминому брату) на целую неделю. Решили использовать накопившиеся отгулы. Суббота была через 2 дня… Расстроил и Ваню этой новостью.

К 12-ти предложил парню пообедать, но он захотел сначала повозиться в постели, а потом уж… На «Медике» после давешней грозы с градом ловить было нечего. Потому раздевшись, завалились на тахту. С самого утра Ваня был напряжен. Меня особенно заводил запах возбуждённого парня. Но мы медлили, растягивая удовольствие и только оказавшись в постели, оторвались по полной. Зацеловывали, облизывали, гладили друг друга. Вбирали в себя каменеющие болты. Кончали… Ване нужно было больше, и я радостно ласкал его трепещущее тело до полного исступления.

Длилось все это часа 3. Под конец оба были скользкими от пота, пресыщенными и голодными как волки. Отправились в ванную и плескались там, наверное, с полчаса, после чего на кухне совместными усилиями накрыли щедрую поляну.

В 16.00 у брата заканчивалась практика. Но чаще всего он в это время дома не появлялся. Обедал с одногруппниками в студ. кафешке или же у кого-то в общаге.

Основательно насытившись, развалились на диване в гостиной, у телевизора и какое-то время смотрели фильм то ли о войне, то ли о революции.

Брать значки Ваня тоже категорически отказался, сколько я не упрашивал. Настоял на том, чтобы сначала спросил разрешения у отца, хотя я и так знал, что тому они сто лет не нужны. Брата все не было. Решили немного погулять в моем районе. Тут к нам присоединился Кеша.

Как-то он изменился, стал смурной и подавленный, но тогда я на это не особо обратил внимание. Где-то через час сосед попрощался, и я решил показать Ване чердак. Просторный чердак старого ещё австрийского дома с нишами, куполами и старой мебелью, на котором мы с друзьями всегда чувствовали себя очень уютно.

Побродив, рассмотрев голубятню и старую рухлядь, осели в угловом куполе, где было 3 слуховых окошка на улицу, потрескавшийся треножный журнальный столик с двумя ящиками возле него, а у самой крыши - старенькая протертая банкетка. Тут-то мы с соседскими пацанами и занимались всякими запретными шалостями: баловались куревом, играли в карты, рассматривали добытые неизвестно как размытые и некачественные срамные картинки и фото, дрочились, травили анекдоты и изредка попивали вино.

Посидев и поболтав немного на ней, я уложил Ваню на спину, сам улёгся сверху. Опять были возбуждены, и ломик Вани твёрдо упирался мне в живот. Штабик наш располагался далеко от входа, поэтому издали было хорошо слышно, если кто приближался по хрустящему керамзиту.

Сам стал нежить и лелеять его. Целовал, задрав майку к шее, ласкал упругие соски и пупок, зарывался в подмышки, гладил… Стянул до колен треники с трусами и опустился к низу живота. Качал его крепкий ствол, лизал всюду, где мог достать, просто зарывался лицом… Ваня лишь легко поглаживал меня по голове, плечам и рукам и глубоко дышал. Минут через десять его стало потрясывать, дыхание участилось, руки все решительнее направляли лицо к херу, и я вобрал его, снова млея от бархатной твёрдости, солоноватой смазки, желания холить и дарить усладу. И Ваня помогал мне в этом пылко и страстно. В это раз оргазм его был не столь обильным, но значительно более острым и глубоким. Я чувствовал это и сопереживал вместе с ним. Ещё с полчаса приходили в себя. Ваня стал мягким и добрым как телёнок, прям до умиления.

Приведя себя в порядок, спустились во двор. Было пасмурно, но тепло. Особых планов не было. Оба были переполнены чувственными впечатлениями. Я решил познакомить его с самыми интересными точками нашего района, а затем провел до трамвая. Душевно распрощались и я вернулся домой.

В прихожей, услышав копошение мамы на кухне, разуваясь я вдруг явственно ощутил от себя запах… Вани, его молочка и поспешил в ванную. Никогда раньше не задумывался о том, что он может быть таким стойким.

Отец, как обычно на диване в гостиной просматривал свежую прессу. Мать объявила, что через четверть часа будет готов ужин. Мотнувшись к себе и проверив все ли в порядке, заметил коробку со значками и тотчас решил перетереть этот вопрос с отцом.

Он стал расспрашивать, что за новый друг, кто, откуда и пр. Спросил:

- Так это ты его приводил в гости? Мать заметила.

Я, как это частенько бывало, совсем позабыл после обеда прибрать со стола. А Ваня, видно не посмел обратить на то моё внимание.

Выслушав мои дифирамбы в адрес нового друга, отец продолжил:

- Ну что же, раз он такой распрекрасный, зови его завтра вечерком, познакомимся. А там уж посмотрим, может и вправду, передам, кх... на хранение. Тебе-то они ни к чему, как я полагаю?

Родители были весьма либеральны в отношении друзей, но в том моем сложном щенячьем возрасте, конечно же переживали с кем я вожусь. Зная каким может быть Иван со взрослыми, я не особо напрягался, но все же волновался. Да и в самом деле боялся, сам не зная почему, знакомить их… а вдруг, что пойдёт не так или парень им не понравится. Как ни крути, предки мои были начальниками, а Ваня был из очень бедной семьи, да ещё и безотцовщина.

Дабы хоть как-то задобрить их и в первую очередь маму, с которой у меня было полное взаимопонимание, добровольно вызвался мыть посуду после ужина. Затем уединился с ней у себя и рассказал о дружбе с Ваней, лишь слегка перевирая обстоятельства нашего знакомства. Упирал на то, что он поможет мне с плаваньем и вообще спортом, что очень добрый и умеет постоять за себя, что очень любит маму и какая она у него хорошая. В общем родакам представил его с лучшей стороны. Уже тогда я понимал, что слова мои (а я всегда был натурой увлекающейся) для них мало что значили. Все зависело от непосредственного контакта. Оставалось ещё уломать Ваню…

Ложась спать, я с восторгом уловил мощный запах наших излияний, надежно удержанных одеялом. Возбудился и тут же вздрочнул, добавив на простыню свежатины. Уснул счастливым, полным радужных надежд.

К утру совсем распогодилось. Позавтракав, поехал к Ване домой. Попили чай. Я рассказал ему о том, как хорошо сохранился у меня его запах. Ваня тут же воспламенился, потащил в свою постель и не отпускал, пока трижды не излился. Меня он тоже ублажил разик. Затем тщательно протер брызги семени и пот с нас своими чистыми трусиками и удовлетворенно сказал:

- Во! Теперь уж точняк сохраню наши запахи. Спрячу труселя подальше, а когда мамка поменяет постель, суну их под подушку и буду нюхать… пока тя не будет. Так вот.

И вновь принялся ластиться, обниматься-целоваться…

Выбравшись во двор, посидели немного в пустующей спозаранку беседке. С невольной робостью я рассказал Ване о предложении родителей и горячо заверил, что все будет путем, и предки у меня мировые. Иван поначалу смутился, растерялся, даже порозовел чуток. Помолчал и решился:

- Да лана, Олеж, чё там. Приду, раз такое дело. Ну и постараюсь того… ну, шоб не рылом в грязь … Ну, а ежели не по нутру им буду, так и хрен с ним. Подумаешь! Обойдусь без значков этих. Ты ток Олеж, не слухай их, если на меня бочку покатят. Лана? Я… ну, типа не самый хреновый какой, и ты мне… как свой в доску стал, бля. Не боись, малёк. Вот… Я тя худому не выучу. Права мамка – скорей ты меня – наоборот тоисть…облагородишь гы-гы… Ты за меня не дрейфь, я при твоих ток культурно базарить буду.

Я заикнулся о том, что предки знают о его игре на гитаре. У нас она тоже имелась, Вовкина. Типа, что неплохо бы ему что-нибудь сбацать эдакое лирическое. Родаки мои были интеллигентами, и им явно понравится, если парень покажет свое исполнительское умение. Ваня буркнул что-то - типа подумает.

На том и порешили. Двинулись к «Медику» было, но там безлюдно. В кассах сказали, что вода еще не прогрелась, так что можем просто позагорать. Решили не идти, тем более, что лежанку с полотенцем Ваня позабыл дома.

Вызвался показать мне местные достопримечательности. По дороге познакомил еще с несколькими своими корешами. Сообщил, что шмакодявки, которые были с ним в первый день, теперь умотали в пионерлагеря.

В обед вернулись к Ване. Поев, опять повалялись и понежились в постели. Трусики его получили толику свежей добавки…

- Ну вот, терь точняк до субботы не выветрится! - довольно потягиваясь радостно промурлыкал Ваня.

Как хотелось остаться - вот так - тесно прижавшись к нему, целуя и обнимая весь день! Но, пора было вставать и без спешки наводить за собой порядок.

Вскоре пришла тетя Вера. Ваня предупредил ее, что на ужин идет к нам в гости. И обрадовалась, и растерялась немного, но не возражала. Засуетилась вдруг - мол, надобно оболтуса прилично одеть, но Ваня успокоил ее, заверив, что и брюки, и новую рубашку приготовил загодя.

К семи отправились ко мне домой - опять пешком.

Ваня заметно волновался по дороге. То не в меру острил и хорохорился, хватая меня за руку, то затихал и, забывая обо мне, забегал вперед. Сзади в явно тесных ему светло-голубой рубашке на короткий рукав и стального цвета коротковатых брюках, плотно обтягивающих высокие ягодицы, выглядел совсем как крепкий молодой мужик. Лишь спереди по-юношески мягкие черты лица, румянец и чистый взгляд выдавали подростка. В компании ровесников лицо Вани приобретало несколько циничное и нагловатое выражение. Сейчас же, открытое и едва напряженно-смущенное, оно представлялось мне еще привлекательнее. Идя рядом, я замечал заинтересованные взгляды прохожих, скользящие по его ладной фигуре и дико беспомощно ревновал. Почти все время молчали. Чем ближе было к дому, тем явственнее напрягался и краснел парень. Все чаще чужие взгляды задерживались на его промежности.

- Олежка, слышь, – загудел он тихо и нервно, притянув меня к себе – у меня эта… ну, *** встал сдуру, аж дымится, бля. И перед глазами мельтешит… Может того… ныкнем куда-нить, и ты мне отсрочишь по-шустряку, а? Я недолго, чес-слово!

Я решительно воспротивился. Времени было уже в обрез. Попытался его успокоить. Просил потерпеть. Пообещал даже на обратном пути «помочь». Вроде смирился, но ладонь мою до самого дома уже не отпускал…

Наконец прибыли. Родители и неожиданно даже брат были в гостиной. Представил Ваню. Тот окончательно смутился, присел на самый краешек стула и все не знал куда деть руки. Мама с папой вели себя вполне благожелательно, Вовка как всегда индифферентно. Обменявшись обычными любезностями, перешли на кухню, где все уже было приготовлено и взялись за еду почти без разговоров.

После чая с пирожными опять вернулись в гостиную, где завязалась уже более обстоятельная беседа. Больше всего говорила мать. Расспрашивала Ваню о семье и учебе, об увлечениях и планах на будущее. Рассказывала обо мне и нашей дружной семье. Ваня отвечал несколько робея поначалу, обстоятельно и спокойно. Отец все больше помалкивал, лишь изредка вставляя о себе и от себя, и задавая вопросы. Брат почти все время молчал. Его явно тяготили эти посиделки, но он смиренно терпел их, видимо по просьбе мамы и откровенно скучал. Оживился несколько только под конец, когда речь зашла о гитаре. Сам сходил за инструментом. Гитара оказалась такой же, как и у Вани - шестиструнной. Сначала побренчал сам, настраивая, затем передал парню. Наиграв несколько популярных мелодий, Ваня задумался немного, когда все дружно попросили его что-то спеть. Затем, склонив голову, тихо заиграл и удивил, исполнив дико популярную тогда молодежно-бамовскую песню «Самоцветов»:

«Где-то багульник на сопках цветет

Кедры вонзаются в небо

Кажется, будто давно меня ждет

Край где ни разу я не был…» …

Пел искренне с молодецким задором и романтикой, с душой… Все слушали, затаив дыхание. Стихли последние аккорды… И вдруг все зааплодировали!

Родаки были приятно удивлены, Вовка же просто офигел, и хлопал громче всех. Ну вот, - думал я – теперь он будет мучить гитару, пока не добьется лучших результатов и не поймет ведь, что одной виртуозности да голоса тут мало. Потом, конечно же, расслабится. Но когда это будет – неведомо…

Ваню засыпали комплиментами. Он исполнил еще пару современных мелодий, пунцовый от удовольствия. Затем гитара перешла к Вовке. Получился целый музыкальный вечер. Пела и мать, и Ваня с Вовкой и все вместе. Даже отец пытался что-то гудеть со всеми. Часа через два гитара была спрятана, и отец завел беседу о коллекционировании Вани. Я притащил нашу коробку, и они увлеченно стали обсуждать ее содержимое. В конце концов, батя отобрал себе всего несколько самых дорогих ему значков, а остальные подарил моему другу. Немного помявшись, Ваня принял их с благодарностью. Вовка к тому времени уже смылся. Стал прощаться и Ваня. Я предупредил, что мы еще немного погуляем, и я провожу его на трамвай.

Выйдя из дома, мы сразу отправились на чердак. Шел уже 10 час ночи. Смеркалось. Ваня был весел, возбужден и весь так и лучился нежностью. Добравшись до банкетки, он сграбастал меня и принялся жарко целовать. Бугорок на штанах так раздулся, что казалось, они в любой миг могли просто лопнуть. Я почти не касался пола. Когда он попытался расстегнуть ширинку, две пуговки таки улетели неведомо куда. Но нам было не до них. Освобожденный болт был буквально каменным и уже через минуту взорвался во мне фонтаном семени, ничуть не теряя напряга. Пошли на второй заход, который длился на пару минут дольше, и опять мы улетели в нирвану. Я едва успел освободить свой пестик, как и он разрядился от нескольких движений. Заметив это, Ваня тут же присел и втянув его в себя, очистил полностью, урча и заглатывая. Я вновь возбудился. Вздыбился снизу и Ванин. Долго не думая, быстро разделись и улеглись на банкетке валетом, вплетаясь в вихрь чувственного наслажденья. Творя энергетический кокон, уносящий нас туда, где души сливались воедино, даря целый океан блаженства. Одновременно достигли оргазма и затихли, отходя от штормовых сотрясений. Через какое-то время, осоловевшие и расслабленные, неохотно привели себя в порядок и покинули чердак.

Уже внизу у самого парадного встретили Кешу. Он влетел в подъезд и столкнулся со мной. Оба резко выдохнули и отпрянули друг от друга. В то же мгновение Ваня четко выскочил вперед, загораживая меня, и уже занес кулак для удара, когда я повис на его руке.

- Э!.. ты че, малек, совсем нюх потерял! Куда прешь, бля! Счас как заебу промеж глаз, сразу прозреешь! - гаркнул Ваня набычившись.

Кеша испуганно залепетал что-то, извиняясь и еще отступил. Я же вдруг осознал, что в дыхании его явно чувствуется тот же запах, что и в моем. Это был запах спермы. Удивление в наших глазах одновременно сменилось пониманием. Кеша перевел взгляд опять на Ваню, я же только сейчас заметил, какими влажно-припухшими стали его губы. В голове мелькнуло, что такими же вероятно видит Кеша и мои. Длилось все это меньше минуты. Затем все пришли в себя. Врубились в ситуацию и успокоились. Разошлись молча. По дороге я сообщил Ване о своем наблюдении. Он лишь равнодушно пожал плечами. Тогда я спросил его, как избавиться от этого запаха, если нет под рукой крана и зубной пасты.

- «Да легче легкого. – отвечал он – Мы, когда с пацанами покурим или бухнем, идя домой, жуем листья плакучей ивы. Гадость, конечно, но минут через пять отбивает дух напрочь… Видать друган твой тоже… в теме, сученыш. Да мне это похую вааще-то… Пусть се ***сосит на здоровье, гы.

Стоп, бля! Ёбтить – так он же и тебя унюхал, верняк! А вот это ****а, как ***во. Надо будет терь его колоть… Ну и… завафлить, бля разик, шоб не удумал чё кому ляпнуть. Причем по-шустряку. Давай, завтра же к нам его в штаб. Уболтаешь?

Поразмыслив, я неохотно согласился.

По дороге к трамваю мы сорвали в сквере горсть листьев ивы, и я тут же принялся их жевать. На остановке Ваня склонился и нюхнул, отметил что еще пахнет и успокоил, что пока вернусь запах отшибет. Простились коротко. Усадив парня на трамвай, я медленно побрел домой, явно обеспокоенный инцидентом. Решил, что Кешу обязательно надо будет заманить в домик.

Мама встретила в прихожей и тут же приобняв, увлекла в мою комнату. Слушая ее слова о том, как всем понравился новый друг, я почувствовал облегчение, приумноженное еще и тем, что так вовремя удалось избавиться от уличающего духа. Мы поговорили о завтрашних сборах в гости и наконец, я остался один.

Запахи, запахи, запахи – сплошная полоса обонятельных проблем – укладываясь спать сызнова, хотя и не так явственно, как накануне, ощутил Ванин аромат в постели…