История О. Глава 6. Из книги Секс истории

Эта история о нетрадиционных сексуальных отношения, поэтому людям, относящимся к этому отрицательно, не стоит приниматься за чтение, лучше если вы найдете для чтения что-нибудь другое, на сайте миллион интересных произведений, Захар.

На горе Цитадели в те времена размещались большой главный домище, со штабом, клубом, столовой, казармой и пр. По четырем его углам на диагональном расстоянии метров в сто у южного крутого склона располагались два небольших круглых бастиона, в один из которых во время войны попал снаряд и он был частично разрушен. Во втором хранились какие-то вонючие химикаты. С более покатой северной стороны горы было еще два бастиона. Эти были овальными в плане с небольшим двориком внутри и намного больше чем южные. В одном из них хранилась амуниция и оружие, второй пустовал. Между зданиями размещались множество мастерских, складов и большой автопарк для ЗИЛ-ов и газиков. Основные здания из красного кирпича и белого камня соорудили еще при Австрии. Во времена нашего детства на Цитадели стоял батальон пограничников. Она была ограждена сетчатым забором и круглосуточно охранялась по периметру часовыми. Невдалеке от пустующего бастиона, уже за пределами забора во время войны немцы воздвигли мощный железобетонный дот имевший полукруглую башенку наверху с 2-мя амбразурами для пулемета.

В детстве мы иногда резвились там ватагой, выпрашивали у солдат значки и пилотки и замечали как по вечерам в глухой части забора по выходным собирались местные давалки. Солдатики в сумерки, когда офицеры расходились по домам, время от времени перескакивали забор и забурившись в кусты, трахали девок. Слышали мы это не раз, но видеть никому не пришлось – боялись получить в торец.

Главным развлечением для нас – мелюзги - было прокрасться через одну из многочисленных дырок в заборе и забраться в пустующий бастион, который был окружен 3-х метровым в ширину и глубину каменным рвом. Над ним с одной стороны к проему второго этажа вел электромоторный транспортер 50 см шириной, который видимо установили еще в 50-е гг., а когда здание опустело, забыли убрать. Чудо техники это для детворы было самым крутым аттракционом. Убедившись, что часового рядом нет, мы по 3-4 влезали на него, запускали и заезжали в бастион, поражавший своей мощью. С внутренней стороны вокруг дворика шел широкой дугой просторный коридор. С внешней были отдельные помещения примерно 5х6 м. Все это разделяли полторы метровой толщины стены с окнами-амбразурами. Стены вверху образовывали громадные арочные своды. Бегая по коридору и помещениям мы, замирая от сладкого ужаса быть пойманными, выглядывали в окна двора, взбегали на плоскую крышу, располагавшуюся на высоте 4-го этажа, с которой открывался великолепный вид на старый город. В помещениях кое-где валялись брошенные ящики из-под оружия, обрывки брезентовых стяжек и прочий сор.

Солдаты, естественно замечали наши шалости, но понимая, что никакого вреда мелкота причинить не может, предпочитали закрывать на это глаза. Иногда просто лениво отгоняли нас, как надоедливых мух. Лишь однажды один из часовых, видимо решив пугануть пацанву по приколу, заорал по уставу:

- «Стой, кто идет! Ни с места, руки вверх - стрелять буду!!! » - и направил на нас дуло не снятого с предохранителя автомата.

Как же улепетывали мы от него, не чуя земли под собой! Как грохотали от ужаса сердечки в груди!!! Как вечером рассказывали мы об этом в своих компаниях, дорисовывая фантастические подробности и ходили потом дня 3 к ряду гордыми павлинами от осознания своей неимоверной храбрости…

Став постарше мы уже перегорели этой байдой, но Ваню, который внутри части никогда не был, я решил туда сводить. Понаблюдав немного и убедившись, что часового поблизости нет, мы запрыгнули на транспортер, мотор загудел и через десяток секунд мы уже были в бастионе. Минут 20 я водил друга по гулким коридорам, помещениям, этажам. Поднялись на крышу, посидели там любуясь панорамой, заглянули сверху в колодец захламленного мусором дворика и спокойно пустились в обратный путь. Акустика в здании была отменной. Слышался каждый шорох и шум. Не дойдя до помещения с транспортером, Ваня свернул в соседнее, подвел меня к наклонной стене, обнял и принялся целовать. Какое-то время мы нежились, ласкались, целовались в мертвой тишине огромного здания. Мне было так невероятно хорошо в сильных объятиях парня, что я сам плавно сел на ящик, стянул до колен ему спортивки с трусами и зарылся лицом в пах, пьянея от крепкого мускусного аромата. Кончики пальцев пробегали по ребристой поверхности раскалённо-твердого ствола, сдвигали шелковистую его кожицу. Язык ласкал истекающую смазкой головку и ее уздечку. Так же неспешно вобрал хрен в себя и принялся ласкать языком изнутри, посасывая и вбирая в себя. Руки тем временем гладили густую поросль крепких бедер и ягодиц, путаясь в ней пальчиками. Ваня размеренно покачивал тазом и нежно гладил по голове. Было так здорово. Мы никуда не спешили, не было испепеляющей страсти, животных рыков и бешенной долбежки… Минут через 10 я почувствовал как тело друга отвердело, по нему одна за другой прокатились волны судорог и с тихим вздохом он стал изливаться в меня.

Затихли, не прекращая трепетных поглаживаний. И вдруг как гром среди ясного неба раздался низкий хрипловатый голос:

- Харашо ебешь парен. Кончиль? Давай, тепер я. Бландинка! Я три ден савсем не канчал. Ибат хачу… Слюший, не девушька? – малчик!!!.. Хароший какой, паслушний… Так харашьо другу атсасал. Я тожи хачу твоим другам быт. Давай дяде Карену харашо сделай. Сматри как мой *** тибе хочит. Малачко дам, вкусный.

У двери с автоматом за спиной стоял на широко расставленных полусогнутых ногах громадный солдат-кавказец с автоматом за плечом. Ширинка его галифе была расстегнута. Из нее в окружении черных кудрей торчал громадный, как показалось более 20 см кол, который он наяривал лопатообразной лохматой ладонью. Часовой враскорячку приблизился, сверкая чернооко и завис над нами горой, на целую голову возвышаясь над Ваней. Меня охватил такой ужас, что хотелось испариться, провалиться сквозь землю, исчезнуть, но громадная туша все надвигалась, легко как пушинку, отодвинув друга и в щеку мне уперлась мокрая от смазки горячая головка размером с апельсин.

Карен расстегнул штаны, одним движением стянул их до колен вместе с трусами, обнажая огромные, черные от густых и длинных волос бедра и укрытый сплошной шапкой блестящих кудряшек лобок, из которого едва выглядывали яйца размером с куриное каждое.

- «Хароший малчик, давай - пацелуй. Не баись что балшой. Я астарожна тибе вставлю. Вах, харашо! Саси, саси ее. Языком палижи… саси силна!

Не бойса . Вазми его в два ладон. Сажми, и саси-и-и-и»

С этими словами солдат стал медленно впихивать внутрь свое орудие, разрывая мне челюсти.

Бедра его немного заколыхались. Он громко задышал. Обхватил лапами мою голову. Минута и в тишине, не издав ни звука, он затрясся и из головки забили упругие очень густые струи. Головка вползала все глубже. Я успел уже дважды сглотнуть, когда она заткнула собой гортань и стала изливаться прямо в пищевод. Это половодье длилось больше минуты. Я задыхался, перед глазами уже пошли цветные круги, когда он двинулся обратно и я смог наконец судорожно задышать. Голова кружилась. Я расслабленно прислонился к стене, чувствуя, как от горящих щек отхлынула кровь и закрыл глаза.

Шершавая ладонь мягко гладила меня по голове. Карен присел на корточки. Обдавая возбужденным дыханием и мощным мужским духом, ара просительно заговорил:

- «Слышь, малчик. Ище ибатса хачу. Жепа дай. Харашьо? Жепа твой хачу ма-а-аленкий. Что матаеш галовкай? Ни хочишь? Ти жепа никаму не давал ище? Нет – целка значит. А ты парен, дашь дяде Карену? – обратился он к Ване - Силна-силна хачу! Нет? – ти тоже. Ну… *** с табой, давай тагда беленкий еще раз пасаси. И всьо, атпущу вас. Савсем»

Тут уж взбеленился Иван:

- «Ты, бля ваабще схуел, дядя!!! Да ты ж глянь тока, синий он совсем, ты ж его к ****ям чуть не удушил! Олежка ж вон едва живой-то, куда ж ему. Не, так не пойдет. Если уж так приспичило, мой рот еби, а мальца оставь».

- «Алешка. Вах, какой красивий имя! А тибе как завут? Иван. Харашо Вано, давай садись на его места. Пажалею вас – пидарасав малалетних. Саси давай, старайса, а то передумаю ище».

Я отполз от ящика. Ваня быстро занял мое место и с ходу засосал сколько смог твердый кол. Голова его заходила ходуном. Но тут солдат схватил ее лапами и задолбил сам. Я с ужасом и возбуждением наблюдал за ними. Надо было что-то придумать, чтобы помочь другу. И я решился. Подошел к ним сзади и принялся гладить громадный волосатый зад Карена. Оказалось, что это самое его возбудимое место, особенно копчик и середина. Ара принялся активнее долбить, намертво зажимая мои пальчики между потных булок и постанывать, пока минуты через 3 не затрясся снова и застыл, переводя дух.

Постоял так, сгорбившись и шепча что-то на своем. Затем пьяным от страсти голосом продолжил:

- Вах, как заебис! Я так ище ни балдел… Маладци. Нет, Вано, не эта… держи пака. Харашо мне в тибе… Может си равно жопа даш, а? Очен-очен тибе прашу. Разик тока. А? Чуствуишь, он апят встает! А я асторожна очен вставлю. Очен-очен!

Склонившись, он принялся жамкать попу Вани своими лапищами. Друг лишь застонал от безысходности. Вырваться из лап этого зверя было почти невозможно. Подставить попец без смазки, без воды такой оглобле – 100% тяжких увечий в анусе.

Что было делать, как спастись? На миг в голове мелькнуло, что я-то свободен и могу спрыгнуть только так. Но не от Вани! Не мог я его бросить и даже готов был сам сдохнуть на армянском ***, лишь бы его спасти. Я остро вглядывался в согбенную фигуру часового, и тут меня осенило.

Мешавший солдату автомат он, при Ванином отсосе бережно отставил к стене. Меня от оружия отделяли лишь их тела. Если немного обойти…

Сместившись чуть в бок, я молниеносно ринулся к АК, схватил его и бросился к двери. Солдат взвыл, оттолкнул друга и принялся лихорадочно натягивать штаны, матерясь трехэтажно и требуя вернуть оружие.

- Не-а! – весело чирикнул я – отпустишь Ваню, у забора отдам.

Ванюшка ж и сам уже взвился на ноги и увернувшись от загребущей клешни ары, бросился ко мне.

- Догоняй! - весело воскликнул я и мы побежали к транспортеру. Включать его и ждать, пока мотор медленно дотащит нас до конца не было времени. Посему, рискуя навернуться с высоты 3-х метров, мы помчали по нему бегом. Миг и мы уже на твердой земле, а из отверстия вылезает кое-как заправившийся, злой как черт Карен. Дожидаться его не стали – бросились к дыре в заборе. У нее я отбросил подальше в траву автомат и мы вмиг оказались на свободе. Поржали и быстро ушли подальше от нее. У дота сели, прислонившись к прохладному бетону перевести дух и отдышаться… Минуты через три за сеткой во всеоружии появился часовой. Увидев нас, остановился и заулыбался белозубо:

- Ви эта, пацаны, не абижайса. Сильна сперма давил – савсем башка пустой стал… Прасти. Так с вами харашо была. Вах! Слов нету. Я добрий, паверь. Если ище придете я вас не абижу. Клятва даю. Па добраму всьо будит… Абещаю. Прихадите. Скажешь на КПП - Карен Карапетян - я сразу прибегу. Увидишь. Я проста… падружиться хачу. Силна. Хароший вы и… красивий оба – асобенна Алешка. Беленкий, придешь к дяде Карену? А я, я тибе все что хошь падарю: значки, пилотка, ремен с бляхай - тока скажи – из-пад земли дастану.

Жаба давит. Так вам вдваем… видел я… как харашо. Там в бастионе… Кагда тока нашел. Счастливий вы… У мине так никагда, ни с кем не была… Прихадите ище, а? Чесна, не абижу. Палцем не трону. Проста пасидим, па****им па-дружески и всо. А хатите, так ваабще тока через забор гаварит будем… Если ничего болше не захатите. Си равно рад буду... Нет у мине тут друзей никаво. Савсем. Все чуркай абзывайт.

А ****и заборный… грязний они, пративна. Все, каму не лен, ебут. У нас уже болше 10 салдат ат них заразу паймали…

Пращайте, Вано с Алешкай. Буду вас ждат. Очен.

Глянул тоскливо, развернулся и сутулясь, не оглядываясь ушел. Понял я тогда, Кир, что даже такие вот дико нестандартные ситуации могут очень сильно сближать людей. Ты уж прости, что так вот язык коверкаю. Не помню я уже сейчас тогдашних акцентных «перлов» Карена. Пробую воспроизвести потому что, чувствую – так надо. Без них совсем все не так воспринимается… Да и матерщины той тоже. Я-то сам ей и не пользовался особо. А с Кареном я потом уже встречался изредка, без Вани. Но о том попозже.

Отойдя от всего этого экстрима, пошли ко мне. Родители должны были вот-вот вернуться с работы. Забрались на крышу и посидели там немного с голубями. Затем спустились на чердак в наш штабик, разделись полностью и долго нежились, пока не соединились стеблями в 69 позе. И на это раз все было трепетно-нежно, ласково и сладко…

Привели себя в порядок и пошли ко мне домой на ужин. Тут сразу отправились в ванную, тщательно помылись и сполоснули рот мятной пастой.

Родители как раз собирались ужинать. Поговорили с ними немного, поужинали и весь вечер просидели у меня в комнате, беседуя, играя в детские игры и немного дурачась. В десятом часу провел его до трамвая. Пообещал приехать к нему, как только вернусь. Когда подошел трамвай, обнялись на прощание и Ваня уехал.

Смурной, переполненный впечатлениями этого бурного дня и уставший вернулся домой и улегся спать. В полудреме перед внутренним взором образ Вани сменяли восхитительное тело Ореста и надвигающаяся на меня лохматая туша Карена, его громадный хер, показавшаяся мне офигенно вкусной, его густая ароматная сперма, вкус которой едва ощущался даже сейчас… Всплыли его последние слова, выражение глаз и лица…