Несенца Огороди. Часть 11. Ревнивец

Справедливость, доведённая до крайности, превращается в жестокость; милосердие, творимое без меры, становится слабостью...

... справедливость, согласно Мэн-цзы (древний философ) - это прямая и узкая тропа, которой должен следовать человек, чтобы вновь обрести потерянный рай...

(Бусидо. Кодекс чести самурая).

Изящество несущее смерть

Рука сжимающая радость.

На Фудзияме снова весна.

(Тукитука Нинзуки)

Сенсей Опорочи Нетудахи с улыбкой встретил своего лучшего ученика Тукитуку Нинзуки. Прошло уже много месяцев с тех пор как он покинул стены школы ниндзь и погряз в бытовых проблемах, в стороне от добрых кровавых разборок и "мокрых" дел.

Только иногда, проезжая мимо школы на своём ниссане "Микра", смахивал с глаз выступившую слезу и пел, взволнованным и вдруг охрипшим голосом "не повторяется такое никогда!"

Но оказалось он ошибался. Повторяется и не раз. Даже в японскую школу ниндзь можно войти второй раз через главный вход  и выйти живым, без сюрикена - металлической пластины замысловатой формы, торчащего из груди.

Над входом школы висела доска с иероглифами - это был девиз местных ниндзь "У каждого своя нежность. Наша - ногой в промежность!"

Сейчас, когда Туку понесло на тропу войны с мафией, он приехал сюда чтобы восстановить свои навыки и рефлексы, для утихомиривания разбушевавшихся самураев и других незаконопослушных японских граждан, ставших на скользкий путь криминала и лёгких денег.

Недели проходили в изнуряющих тренировках и, понемногу, тело стало обретать былую пластичность, а мышцы крепость.

Каждый день Тукитука осваивал новые режущие и колющие предметы для нанесения травм несовместимых с жизнью тех, кто станет на его пути.

Но он был хитрым японцем и мудрым войном, поэтому ясно понимал, что одному ему с мафией, которая проникла во все сферы жизнедеятельности государства и бизнеса, не справиться и он начал искать единомышленников.

В Токио было много маленьких и неорганизованных банд и шаек по национальному признаку - это были потомки пленных китайцев и корейцев, оставшихся на острове после Второй Мировой войны. Их он и и решил организовать в боевое сообщество, встав во главе которого рассчитывал победить клан Танаки.

Он так увлёкся прожектами, что забросил семью, дом, хозяйство, работу.

Его жена Меюко, недавно родившая ему дочь, чувствовала себя матерью-одиночкой. В то время, когда Тука вынашивал свои безумные планы мести, бегая и тренируясь "до седьмого пота" в лесу, она, с ребёнком на руках, металась по Токио в поисках женского материнского молока, потому что своё, от постоянных волнений и переживаний, пропало...

У Несенцы и Акихико подрастал крепыш мальчик, рождённый суррогатной матерью. Это сделало их ячейку общества крепче горной руды, из которой японские кузнецы куют мечи-катаны. Родители назвали его "Ичиро", что означает "первый сын".

Поскольку суррогатная мать была не против очередной беременности, а медицинское обследование показало, что её организм, после родов, полностью восстановился, было решено зарядить её повторно...

Однажды вечером, когда нормальные граждане уже сидят дома у голубых экранов и пьют чай с лимоном, с пряниками или баранками, в один из криминальных районов Токио въехал невзрачный автомобиль ниссан "Микра". Днём на него никто бы не обратил внимания, но в лучах заходящего солнца он выглядел вызывающе и даже вульгарно.

Его тотчас обступило удивлённое население с железными цепями и с кусками арматуры в крепких трудовых руках. Парламентёров было немного, человек десять - не больше. На лицах висели голливудские улыбки со следами травм и дефектов - с выбитыми передними зубами, но в глазах светилась заинтересованность и даже дображелательность.

- Добро пожаловать в наш спокойный и дружелюбный район, - сказал один из подошедших, высокий черноволосый  парень с розовой бейсбольной битой в руках, видимо руководитель бригады или коммуны, - Какие проблемы привели к нам - к грешным, такого красивого дядечку?

Он неспешно открыл дверцу машины, нежно приобнял шофёра за шею, удушающим приёмом и попытался вытащить его наружу для освидетельствования. Но вместо культурного ответа получил резкий удар в "лебяжий" кадык. Упал и перестал дышать, видимо от волнения. Остальные, не менее дружески настроенные бандиты, отошли от машины и начали совещаться - как жить дальше: по-корейски или по-китайски, или есть ещё интересные варианты и предложения.

Тукитука, а в машине был он, сам добровольно вылез наружу, одним отработанным движением  запрыгнул на капот машины и обратился к охмуревшим китайцам и корейцам, с  яркой, заранее заготовленной речью.

-  Братья, я вам не враг. Я такой же простой и бедный житель Токио и сирота. Вот уже, почти тридцать лет, мы живём с бабушкой на её маленькую нищенскую пенсию. Даже айфон американский старушке не на что купить. Знаю, что и у вас такие же проблемы. Но ещё я знаю, в отличие от вас, где находится наш общий враг! Где гнездо этого мерзкого, вечно голодного дракона! И я расскажу и покажу вам, как оторвать ему хвост и перераспределить сверхдоходы, по-справедливости и по понятиям!

Со всех сторон начали раздаваться вопли, - Любо, - по-японски. Кто-то закричал, - Грабь награбленное!

Толпа подхватила, - Деньги на бочку! Долой предрассудки - корейцы и китайцы тоже люди!

Группировка начала готовиться к войне с японской мафией - якудзой.

(продолжение следует)

20.3.23.