История О. Глава 7. Тематика: Секс истории

Эта история о нетрадиционных сексуальных отношения, поэтому людям, относящимся к этому отрицательно, не стоит приниматься за чтение, лучше если вы найдете для чтения что-нибудь другое, на сайте миллион интересных произведений, Захар.

Утром дом зашумел в последних дорожных сборах. К 9 должна была подъехать рабочая легковушка отца. Ею мы выезжали из города, она же и привезет нас через неделю обратно.

Дядя Яша был младшим братом мамы. Тогда ему было 34. Как и она он был красивым блондином. Дядя после школы не смог поступить в мединститут сразу. Отслужил армию и только после нее стал студентом. Будучи в интернатуре как врач-кардиолог он женился на красивой воздушно-хрупкой смуглой «Дюймовочке». Женился по любви. Жена была доброй и сердечной, но постоянно болела. Через два года она понесла. Роды стали трагедией – умерла жена. Дите не прожило и недели.

За год до этого Яша получил место в больнице в небольшом городке в 40 км от нашего города, родом из которого и была его жена. Жили они в одноэтажном домике с мезонином и балкончиком, вокруг которого были небольшой садик с огородом, сарай и летний душ во дворе. Дом находился на окраине городка. Совсем недалеко от него протекала малая речушка, за которой начинался лес. В глубине его было еще одно лесное озеро с кристально-чистой всегда ледяной водой.

***

Мать с братом были очень дружны. Родители их когда мне было 6 лет, возвращаясь с крымского курорта, попали в аварию и погибли. Дядя очень часто бывал у нас в гостях по праздникам и выходным. Летом мы иногда все вместе ездили на моря. Часто я проводил у него часть летних и зимние каникулы. После мамы дядя Яша был самым близким мне по духу человеком. Я любил и мог говорить с ним совершенно откровенно. Мне очень нравилось его чудесное мускулистое тренированное тело, за которым он с юности неустанно следил и поддерживал в прекрасной форме. Мы бегали с ним по утрам, делали зарядку. Он научил меня плавать. Летом мы ходили на реку. Иногда с отцом отправлялись подальше от городка на рыбалку с ночевкой. На зимних каникулах часто катались на лыжах, коньках и санках. Мне нравилось, что в это время дядя бесился и дурачился наравне со мной, совсем как пацан.

В дальнем уголке сада он соорудил махонькую на 2-х человек бревенчатую баньку на дровах и мы иногда парились в ней. В ней я мог наблюдать дядю во всей красе и раньше чисто по-детски не мог не восхищаться его роскошным телом, литыми грудными мышцами и кубиками пресса, покрытыми негустой золотистой порослью, такой же как на ногах и предплечьях. К паху волос темнел и густел и на лобке образовал уже густую темно-бронзовую чащу. Из кудряшек лобка выглядывали чуть более смуглые 10 см. расслабленная сарделька и почти безволосая крупная мошонка. Золотились короткими волосиками и тугие сильные высокие ягодицы.

Лицо дяди на первый взгляд не было особо красивым. Мужественное, с правильными чертами и квадратной нижней челюстью оно становилось очень привлекательным, даже красивым, когда выражало эмоции. А улыбка была просто восхитительной. Высокой лоб, густые бронзовые брови, глубоко посаженные большие (синие, как у мамы) и выразительные глаза, нос с горбинкой, плотно сжатые небольшие розовые губы широкого рта, и щедрая щетина – таков его портрет.

Дядя очень тепло ко мне относился. С моим братом и отцом у него не было таких доверительных отношений. К последнему он относился как к крутому старшему мужику с почтением и симпатией, но не более того. Вовка же всячески старался избегать с ним общения и посещал его ненадолго и крайне редко.

После смерти жены Яков стал одним из самых завидных женихов и на работе и в округе. Женского внимания он не избегал, охотно сближаясь с симпатичными молодками. Охотно делил с ними постель. Но ни с кем близко не сходился. Не находил среди десятков молодых и зрелых, замужних и холостых претенденток своей половинки. Все это я, имея прекрасный слух, подслушал из разговоров родителей и мамы с Яшей. Не особо западая на амурные похождения, дядя последних пару лет много времени уделял совершенствованию дома и участка. Машины у него не было. Вместо нее в превращенном в гараж сарае поселился великолепный мотоцикл «Ява-100» красного цвета с коляской и небольшой прицеп к нему, используемый для подвоза в дом продуктов с рынка и дров из леса.

Сад и новая застекленная теплица служили нам источником для заготовок на зиму варенья, джемов, компотов и различных солений. Так что все лето родители наезжали в городок по выходным, привозя с собой и продукты и мясо на шашлык.

В городской больнице дядя был кардиологом на хорошем счету. Имел свободный график посещений, так как больных-сердечников было относительно немного. Если был срочный случай, его вызывали из дому. А так он мог бывать дома и день и два. Я не раз уже гостил у него в кабинете, знал часть коллег и персонала.

Отца я, естественно, любил и почитал, но неизменно побаивался. Он у нас был натурой целостной, немного даже авторитарной, хотя в семейном кругу старался быть помягче. Посему проблемы свои и секреты мы с братом всегда поверяли маме. Те, которые не касались нашего взросления и возмужания…

В этом отношении она все прекрасно замечала или догадывалась. У Вовки периодически появлялись разные близкие подружки, я делился с ней своими ранними полудетскими влюбленностями в девочек. Все это было у меня, как и у миллионов обычных подростков во всем мире, до встречи с Ваней…

***

Дорога к городку прошла на «ура» - весело и с ветерком. В этом году дядю я в последний раз видел лишь на Новый год. На майские праздники он не смог приехать из-за нескольких тяжелобольных. Я очень соскучился, и с нетерпением ждал нашей встречи.

Наконец мы подъехали к зеленому, дощатому забору и воротам, ограждавшим дом дяди Яши. Ворота почти сразу открылись – видимо хозяин и сам с нетерпением нас дожидался. Машина въехала во двор. Мы выбрались из нее и начались обнимашки и поцелуи с мамой, крепкие рукопожатия с отцом и мной и разгрузка машины. Родители привезли большой запас продуктов на неделю. Все это перекочевало в погреб и холодильник. Затем последовал небольшой отдых за дворовым столиком под вишней с графином смородинно-малинового компота, во время которого взрослые делились последними новостями и планами, я же совершил разведку местности, быстро обследовав сад и двор, сунув любопытный свой нос во все места с намереньем узнать какие-либо изменения.

Естественно у дяди были соседи, у которых были свои дети. Старшие, мои ровесники, малышня. Я знаком был с ними, иногда мы вместе играли, плавали или катались зимой, но ни с кем из них я не подружился близко, и общался не часто, даже когда отдыхал у дяди долго.

После отдыха мама приступила к готовке обеда. Отец еще немного поговорил с Яшей и, наконец, я смог полностью завладеть его вниманием.

Он порасспросил меня о моем житье, отметил что подрос и повзрослел и что надо бы немного подтянуть физическую форму. Я рассказал о своих успехах, осведомился о том, что мне было интересно. Пошутили, подразнились взаимно. Незаметно подошло время обеда.

После сытной еды родители уединились в спальне на послеобеденный отдых. Я покачался немного в гамаке в тенечке и предложил дяде сходить на реку. Собрались и через полчаса уже были на небольшом песчаном пляже у воды в окружении плакучих ив и высокого камыша. Русло реки в этом месте плавно изгибалось и образовывало несколько тихих заводей с покатым дном. Народу в это время на реке почти не было. Лишь вдалеке виднелись несколько престарелых рыбаков с удочками. Полуденная жара достигла своего максимума. Быстро раздевшись, мы запрыгнули в воду и минут двадцать резвились в ней плавая и дурачась. Поостыв и подустав, выбрались на берег и разлеглись на покрывале греясь и обсыхая. Лежать просто так мне скоро надоело и я отправился к воде, наблюдая стрекоз и стайки мелкой рыбешки, суетившейся в поисках корма.

Вернулся обратно, рассматривая распростертого на спине дядю и вдруг понял, что впервые возбуждаюсь от роскошного тела мужика. Такого никогда раньше не было. А тут еще и родной дядя! Членик стремительно твердел, лицо мгновенно покраснело. Я рванул к лежаку и плюхнулся на живот. Дядя лежал, прикрыв глаза рукой. Вроде бы он не должен ничего заметить. Пытался успокоиться, представляя холодный душ, снег, лимон и ни фига. Торчало крепко, а от прижатия к земле и того пуще. А тут еще и дядя, привстав стал поглаживать меня по спине и пояснице. Отметил, что слишком напряжен и, расставив пошире колени, завис надо мной, делая расслабляющий массаж. Ага, расслабляющий – как же! Я от его сильных рук, от волосатых ног обжимающих бедра завелся только круче! Низ его плавок то и дело проскальзывал по попе, которая сразу же стала напрягаться. От этого членик еще больше вдавливался в землю. Полный писец!!!

Видя мое напряжение, дядя сместился к щиколоткам и принялся массировать ноги. Все мы помним какая в отрочестве чувствительная кожа. Меня в ответ стало уже потрясывать, и тут он попросил перевернуться на живот. Я только отрицательно затряс головой, но он не внял. Подхватив под подмышки, резко перевернул и тут же уселся на судорожно сжатые коленки. Блин, я предстал пред ним со всей своей вздыбленностью.

- Ого! – уважительно воскликнул он, разглядывая палатку на плавках – да ты, я гляжу, совсем взрослый почти. Ишь какую пушку отрастил. Ну-ка, ну-ка – давай посмотрим. Да не зажимайся ты так! Я ж ведь еще и врач, забыл? Вот, так что, считай, - проведу медосмотр на предмет здоровых реакций организма. Не тушуйся и хватит краснеть. В твоем возрасте у всех мальчишек точит не по делу… Так, и что у нас тут? Ну вот – солидненький такой себе инструмент - для твоих лет очень даже ничего. Через пару годков вообще крупный агрегат будет, многим на зависть. И мошонка тоже не мелкая. И часто он так вскакивает? Часто – это нормально. Дрочишь много? Да не робей ты – это абсолютно нормально и даже полезно. Так что не слушай всяких дебилов, которые утверждают обратное. Ничего постыдного в этом нет. Просто хвастать этим не стОит. Раз стоИт, надо как-то напряжение снимать. Сексом уже занимался с кем-то? Нет. Тоже понятно и естественно. Девочки они постарше пацанов любят, а тебе еще пару лет вряд ли с ними что-то светит…

Сам дрочишься или с пацанами? Ага, пару раз было. Ясно – и в этом нет ничего зазорного. Многие так делают. И сравнить с чужим хочется, да и интересней в компании. А… больше ничего не делали?.. Ну, по-всякому бывает…

Врать я никогда не любил, за ОЧЕНЬ редкими исключениями. Сами знаете, у всех они разные бывают. Рассказывать близким и дяде о наших, явно запретных и осуждаемых отношениях с другом, я никак не мог уже хотя бы потому, что все шишки полетели бы на голову Вани. Нас бы как минимум просто навсегда разлучили. Посему я с самым целомудренным видом помотал головой слева направо, и с целью поскорее перевести разговор на менее опасную тему, наиневиннейшим голоском попросил показать мне свой мужеский орган и «сознался», что еще никогда не видел его стоящего у взрослого дядьки.

Этакая святая простота, я заявил, что ну мне жиж интересно, какой он у меня будет, когда вырасту. Дядя наверное с минуту был в ступоре. Заколебался было, но все же медленно и неохотно стащил свои плавки к коленям. Я тут же, вторя ему ухватился одной рукой за мягкую волосатую сосиску, второй - за крупную мошонку, и пожимая все это завосхищался с детским восторгом мол, ой, кокой же он у тя большущий! а яички-то кокие! И волосиков-то там скоко! Ой, смотри-смотри как он растет! Кокой твердый и горячий! А шляпка-то какая блескучая!!! Ой, а что это сверху за капелька? Ты писать хочешь?.. Ух ты, а чего она за пальчиком как клей тянется, а?!

Короче, совсем засмущал бедного еще и принявшись покачивать рукой вверх-вниз, вверх-вниз. Тут уж дядя не выдержал. Мягко, но настойчиво ручки мои загребущие от стояка оторвал и быстро натянул плавки. Теперь, правда, долбак в них не очень-то и помещался. Зарумянившись слегка стеснительно, глухо и кратко ответил на вопросы и так же быстро спрятал в трусики моего перчика, после чего предложил остудиться в реке. Поплавали мы еще с пол часика, обтерлись полотенцем и переодевшись в сухое, вернулись домой.

***

На первом этаже в доме у дяди были три комнаты и кухня с кладовкой. Гостиная, совместно столовая с телевизором. Большая семейная спальня, в которой сейчас были родители. И кабинет-библиотека с большим двух-тумбовым письменным столом, ореховыми книжными шкафами вдоль стен и двумя мягкими креслами, обитыми кожей. Тут же у окна рос большой фикус, а возле него на стойке крепился глобус сантиметров 40 в диаметре. В библиотеке мы часто любили проводить с дядей длинные зимние или летние вечера в непогоду. Тут он часто рассказывал мне о разных странах. Читал приключенческие и исторические книги или фантастику.

На втором этаже, в мезонине, после смерти жены, дядя устроил просторную спальню с широкой кроватью 2х2м. Кроме кровати тут были комод для постельного и нательного белья, большой плательный шкаф с зеркалом посередке а также журнальный столик с бронзовой настольной лампой в виде полуобнаженной изящно прогнувшейся девушки, которая держала в поднятых над головой руках большой шар из белого матового стекла.

Вот тут-то мы с ним и спали. Дядя всегда спал полностью обнаженным, считая, что мудя наши должны хотя бы ночью не быть стеснены одеждой. Следуя ему, избавлялся на ночь от белья и я.

Вернувшись, мы повертелись по дому, помогая по хозяйству маме и вскоре семья уже засела за ужин. После него все отправились на вечернюю прогулку вдоль реки и вернулись, когда уже смеркалось. Родители разместились у телевизора. Мы же с дядей отправились в библиотеку, где он стал показывать и рассказывать о новых приобретенных книгах. Засиделись до одиннадцати вечера и позевывая, отправились спать.

И в ту и в последующие ночи мне очень часто снился Ваня. Наши объятия, ласки, поцелуи. Иногда снилось даже, как я ласкаю его мощный стебель и мошонку. Бывало, просыпаясь среди ночи с удивлением обнаруживал, что я или дядя обнимаем друг друга… Дважды это даже вызывало поллюции и я рдел поутру как маков цвет. Дядя воспринимал мои излияния спокойно, с доброй улыбкой и говорил, что все это в порядке вещей и сам он в отрочестве не раз так «грешил».

Тем не менее, я порой ловил на себе его задумчивый взгляд, явно участившиеся поглаживания и обнимашки, его глаза в которых порой вспыхивали синие звездочки возбуждения.

* * *

Время в гостях я проводил за играми в шахматы, шашки и карты, плаваньем, созданием рисунков и написанием акварельных этюдов натюрмортов и пейзажей.

Ежедневно по утрам после пробежки мы делали зарядку и таскали гантели. Родители не слишком обременяли меня своей заботой. Часто ездили сами за покупками и к знакомым в гости или просто вдвоем уходили на полдня гулять в лес за ягодами или сыроежками.

Иногда к моим походам на реку и к играм присоединялся дядя. Конечно же мы встречали и взрослых соседей, и их отпрысков, но никто из них не спешил завязывать со мной дружбу, и я как-то не особо от этого страдал. На реке в нашем районе очень редко бывало людно. Пару раз я встречал там и на улицах местных подростков. Все они как и в тысячах подобных городках были довольно ограниченными, наглыми, пили, курили, матерились по-черному и преклонялись перед самыми сильными – «Кто сильнее – тот и прав». В связи с чем почти все активно качали мышцы и лепили себе рельефные рамы, грудаки, бицепсы и пр.

Когда была такая возможность, я незаметно подглядывал за симпатичными загорелыми крепышами, любуясь их сильными телами и возбуждаясь. Таких как я – тщедушных городских - местные перцы на дух не переносили и прессовали бы круто, если бы не дядя. В районе все пацаны прекрасно его знали, уважали и побаивались из-за крутого нрава. Естественно, любимого племяша Яши, боялись и пальцем тронуть.

Порой, когда оставался на хозяйстве сам и было тоскливо, я ходил к нему на работу. В больнице мне всегда были рады, старались показать интересное медоборудование, угощали витаминками и вкусными котлетами.

Среди персонала особо выделялся лучший друг Яши, 30-летний физиотерапевт Джафар. Следует несколько детальнее описать его, так как в данной истории он также сыграет определенную роль. Он был азербайджанцем родом из Нахичевани или, как он говорил - Нахчыван. К нам в город попал после школы, помогая родственникам торговать на рынке экзотическими фруктами. Параллельно по вечерам готовился к поступлению в мединститут. Окончил, женился на местной красавице и остался жить и работать в городке дяди Яши. К тому времени он уже обзавелся двумя чудесными мальчиками 4 и 6 лет.

Мать Джафа (как называл его дядя) была православной армянкой, отец – мусульманином. Оба они в молодости были спортсменами, мастерами спорта. Оба не раз побеждали различные олимпиады. Мать занималась спортивной гимнастикой, отец – греко-римской борьбой. На соревнованиях и познакомились. Объездили много стран. К религии у них в семье относились довольно поверхностно. Наверное из-за этого и Джаф был атеистом. В школьные и студенческие годы он также активно занимался классической борьбой, но после женитьбы бросил ее, ограничиваясь как и дядя физическими нагрузками для поддержания формы. Они вместе ездили на рыбалку, часто ходили друг к другу в гости обязательно с шашлыком или пловом.

Джафар был довольно высоким для кавказца, под 1,85м, очень смуглым, черноволосым и обильно волосатым. Будучи с Яшей одного роста, он казался выше из-за мощного мускулистого тела, широчайших плеч и небольшого брюшка, появившегося у него в последние годы. Этот великан с громадными ладонями, как две мои был очень искусным и грамотным массажистом. По натуре это был жизнерадостный и добрейшей души человек. За это его очень любили и ценили на работе. За 13 лет проведенных на Украине он крайне слабо выучился говорить по-украински, а русском говорил с сильным акцентом.

Ко мне он относился весьма сердечно и добродушно. Всегда был внимателен и искренне предлагал свою помощь по любым вопросам. Постоянно имел какой-нибудь гостинец. Он любил усадить к себе на колени и, прижав к необъятной груди, поглаживая лохматой лапищей по голове и плечу, расспрашивать о моих детских проблемах и трудностях. И мне всегда было это очень приятно. Рядом с ним я чувствовал себя крохотным карапузиком, которого этот верзила может защитить от любой напасти.

***

В один из пасмурных с утра дней, когда родители уехали в соседний городок на закупы, а дядю вызвали к старушке-сердечнице, я долго маялся, не зная, чем себя занять. Поколебавшись немного решил сходить в больницу. Спешить было некуда и я рассеянно брел вдоль дороги со стороны реки, которая плавно изгибаясь уходила в сторону, образуя заросшую густым ивняком пойму. Небо затянуло белыми тучами. Веял легкий ветерок, но было тепло. Пройдя метров триста от дома, я вдруг услышал раздавшийся приглушенный крик, тут же прервавшийся. Свернув на одну из многих троп, пересекающих заросли, я осторожно стал пробираться на раздавшийся вскрик и все отчетливее слышал звуки возни и тихой басовитой матерщины. Шум раздавался от старой покореженной вербы, возвышавшейся над остальными и создававшей своей плакучей кроной своеобразный зеленый шатер. Пробирался я крайне осторожно, так как под ногами земля была усеяна сухими ветками. Наконец впереди сквозь листву замаячили фигуры подростков. Приблизившись максимально, я присел за густым кустом бузины на корточки.

У ствола ивы трое подростков лет по 16 не сильно мутузили Веню - белобрысого щуплого хиляка лет 14. Двоих я видел раньше, третий был мне не знаком. Один – самый рослый брюнет, жил через два дома от нас и звался Борькой. Двое других были рыжими. Друг Борьки - Петя был тоже слегка подкачанным, но долговязым. Третий же - Жора - упитанный толстоватый кабанчик, был выше всех. Позже я узнал, что он как и я накануне, только приехал из нашего города к родственникам на лето. Детально пересказывать их разговор не буду.

Из услышанных реплик, усеянных матом получалось, что рыжий, решив отпраздновать по пацанячьему приезд двоюродного брата, стырил из погреба литровый пузырь сивухи, а соседский Веня засек это, и тут же заложил парня его отцу. Сивуху забрали, а Пете так всыпали армейским ремнем, что тот потом 2 дня сидеть не мог. Да и вообще оказалось, что белобрысый часто на всех стучал. И на своих брата с сестрой, и на соседских пацанов. Не раз его уже за это колотили, и крапивой пороли, но ничего не помогало. Теперь парни держали совет, как так наказать паршивца, чтобы у него навсегда отпала охота ябедничать. Перебрали целый ряд унижений, но по любому получалось, что малой их опять сдаст и опять жди расплаты. И тут слово взял Жора:

- Да нечего тут рассусоливать. Мне весной Сенька – сосед-бурсак рассказал, что у них в группе есть парень, брат которого был в колонии пару лет. Так тот ему говорил, что стукачей там опускают, то есть ебут и в рот и в зад и после этого они стают бесправными петухами. Сенька добавил, что и в общаге бурсы был такой стукач. Так ребята его завафлили и теперь он всем сосет и молчит, не рыпается больше. И всем только лучше стало – и дрочить не надо и есть кому напряг лишний сбросить.

Так что давай-ка Веня, пасть свою пухленькую открывай и *** принимай. А ляпнешь че предкам, мы по всему району раззвоним, что ты терь вафел! Даже если нам за то вломят, те легче не станет. Все равно пацаны тя гнобить и ****ить будут и в рот твой поганый ****ь. Так что приступай и помалкивай. Будешь держать язык за зубами – только мы тя и будем вафлить, а нет – ****ец тебе полный придет.

Так шо ребяты – все у нас терь в полном ажуре. Давай Борь – ты как самый голодный у нас - первым вафли. Прикинь, тебе уже Лизку – козу вашу – трахать не надо будет. А то потом ходишь, козлищем воняя. Харе, еще не спалил никто!

С этими словами парни силой опустили Веню на колени. Борька стянул треники с труселями до колен, обнажая покрытые негустой черной волосней крепкие бедра и тугой белоснежный зад, на котором она чернела особо. Малой принялся было че-то бухтеть умоляюще, но получил крепкого подзатыльника и замолчал. Борис двинул бедра вперед и обхватил Веню за голову. Взвыл тихо:

- Больно - бля сука, зубы, зубы убрал, пока целы и соси, давай. Ты ж барбариски с петушками сосать любишь – вот и *** так же. Ах, бля, кайф! Глубже бля, глубже бери! Эх, нихуя ты не умеешь, кроме как стучать. Не ссы, научим, всему тя пидара научим. А счас так уж и быть - сам выебу… И шоб проглотил все, иначе еще ****юлей наваляю.

С этими словами парень задвигал бедрами, сладко постанывая. Не прошло и 3-х минут, как он задрожал и, охнув сдавленно, кончил. Вторым вставил Жора, оголив и впрямь как у хряка, розовые с густой рыжей шерстью ляжки. Вскоре его сменил брат. Длилось все это добрых четверть часа.

Ноги затерпли и едва слушались. С одной стороны, я жутко хотел быть на месте белобрысого ябеды, но без принуждения ласкать стояки ребят. Или же вместе с ними попользовать первого. Да что там говорить – прошло всего пара-тройка дней, а я уже скучал по Ване, его упругому херу и всегда щедрому нектару… С другой я прекрасно понимал – обнаружь меня сейчас возбужденная троица – и я насильно разделю участь Вени. Просто так меня никто не отпустит, а потом еще и растреплют всей округе. Посему бесшумно, ползком-ползком я удалился от вербы, моля небеса о том, чтоб меня не заметили и слыша, что распаленные новым опытом пацаны пошли на второй заход. Лишь очутившись в кустах у самой дороги я обнаружил у себя каменный стояк. Черешок ныл и истекал смазкой. Пришлось экстренно сдрочить, обильно орошая кусты и сожалея, что это не нутро стукача.