Муж, жена и бот. Глава Жена госпожа

Под бьющими руками гребец подавал признаки жизни. Путешественники

наблюдали, как он протестующе пнул ногу толпы, издавая при этом гневные стоны.

— Ему лучше, — мягко сказал высокий мужчина. "давайте уйдем."

Вместе они бесшумно прокрались вверх по пристани. Прямо перед ним

они обнаружили ряд из шести такси.

Водители на вершине были полны могучего любопытства. Они торопливо выехали

из соседней переправы, когда увидели первые признаки аварии. Они напрягали пальцы ног и смотрели на трясущиеся спины мужчин в толпе. Странники сделали небольшой крюк и быстро направились к извозчику. Они остановились перед ним и посмотрели вверх.

— Водитель, — мягко позвал высокий мужчина.

Мужчина был намерен — Водитель, — выдохнул веснушчатый мужчина. С минуту они стояли и умоляюще смотрели. Извозчик вдруг переставил ноги. «Клянусь Джимми, держу пари, он конченый», — сказал он в экстазе и снова превратился в статую. Веснушчатый человек застонал и заломил руки. Высокий мужчина забрался в кабину.

— Иди сюда, — сказал он своему спутнику. Веснушчатый мужчина забрался внутрь,

а высокий протянул руку и захлопнул дверь. Потом высунул голову в окно.

— Водитель, — рявкнул он сурово, — 839 Park Place — и быстро.

Водитель посмотрел вниз и встретился взглядом с высоким мужчиной. -- А? -- О -- 839?

Парк-плейс? Да, сэр. Он неохотно хлопнул лошадь по спине. Когда повозка отъехала, странники съёжились среди грязных подушек и вздохнули с облегчением.

-- Ну, все кончено, -- наконец сказал веснушчатый. "Мы почти вышли

из этого. И быстрее, чем я ожидал. Гораздо быстрее. Иногда мне казалось,

что мы обречены. Я благодарен, что это не так. Я рад. И я надеюсь и верю, что вы... ну, я не хочу, может быть , не время, то есть я не хочу вмешиваться в мораль

в неподходящий момент, но, милый, милый, я думаю, что

время созрел, чтобы указать тебе, что твое упрямство, твой эгоизм, твой

злодейский нрав и разные другие твои недостатки могут сделать это так же

неприятно для тебя самого, мой милый мальчик, как они часто делают для

других людей. нас, и я искренне надеюсь, мой дорогой, дорогой друг, что я скоро увижу в вас те признаки, которые заставят меня поверить, что вы стали мудрее человека ".

КОНЕЦ БИТВЫ

Сержант, капрал и четырнадцать солдат Двенадцатого линейного полка

были отправлены занять дом на главной дороге. Они

будут как минимум на полмили впереди любого другого пикета своих

людей. Сержант Мортон был глубоко зол на

эту обязанность. Он сказал, что переутомился. Он яростно заявил, что есть по крайней мере два сержанта, чья очередь должна была отправиться

на эту трудную миссию. С ним обращались несправедливо; он подвергался насилию со стороны начальства; почему какой-то проклятый дурак вообще пошел в армию? Что до него, то он выбрался бы из нее как можно скорее; ему это надоело; жизнь

собаки. Все это он сказал капралу, который внимательно слушал,

хмыкая в почтительном согласии. По пути к этому посту два

рядовых воспользовались случаем заскочить в тыл и украсть в саду

заброшенной плантации. Когда сержант обнаружил это отсутствие, он

почернел от ярости, которая была скоплением всех его

раздражений. "Беги, ты!" он выл. - Приведите их сюда! Я покажу им...

Рядовой быстро побежал в тыл. Остальные члены отряда начали

нервно кричать на двух правонарушителей, чьи фигуры они могли видеть в

густой тени сада, торопливо собирающих фрукты с земли

и запихивающих их в свои рубашки, рядом со своими шкурами. Умоляющие

крики товарищей взволновали преступников больше, чем лай сержанта. Они побежали, чтобы присоединиться к отряду, держа свои полные груди и с открытыми ртами с обиженными объяснениями.

Джонс столкнулся с сержантом с ужасным раком, отмеченным шишками на

левом боку. Болезнь Паттерсона проявлялась вокруг передней части

его талии во многих выпуклостях. "Хорошая пара!" сказал сержант, с

внезапной холодностью. «Вы из тех солдат, которых мужчина хочет выбрать

для опасной службы на аванпосте, не так ли? »

Двое рядовых стояли по стойке смирно, все еще выглядя очень обиженными. — Мы

только… — хрипло начал Джонс. - Ах, вы только! -- воскликнул сержант. "Да, ты "только". Я всё об этом знаю. Но если вы думаете, что будете шутить со мной...

Через мгновение отделение двинулось к своей станции. За спиной сержанта Джонс и Паттерсон хитро раздавали яблоки и груши своим друзьям, пока сержант красноречиво объяснял капралу. - Вот видишь, какие теперь люди в армии. Ведь когда я поступил в полк, было совсем другое дело, я тебе скажу . Шансов избежать чего-то чрезвычайно серьезного нет. Но теперь! Боже мой! Если я доложу об этих людях, капитан просмотрит кучу чудовищных ординарных листов и скажет : очень хорошие записи, действительно очень хорошие записи. Я не могу быть к ним слишком строгим, нет, не слишком строгим». Сержант продолжал: «Говорю вам, Флаглер, в армии не место для порядочного человека». Флаглер, капрал, ответил с искренней признательностью, которая для него стала наукой. "Я думаю, что вы правы, сержант," ответил он. Позади них сдержанно бормотали рядовые. -- Черт бы побрал этого нашего сержанта. Он думает, что мы деревянные. Я не вижу смысла во всей этой строгости, когда мы на действительной службе. Это ведь не то, что дома в казарме! парочка мужчин, бросивших набег на вражеский сад, когда весь мир знает, что мы не ели приличной еды уже двадцать дней». Раскрасневшееся лицо сержанта Мортона внезапно показалось сзади. « Чуть больше маршей и меньше разговоров», — сказал он. Когда он подошел к дому, ему было приказано занять сержанта, пренебрежительно фыркнувшего. — Эти люди, должно быть, жили как скот, — сердито сказал он. Безусловно, место не было заманчивым. Первый этаж использовался для содержания крупного рогатого скота, и он был темным и ужасным. Лестничный пролет вел на высокий первый этаж, голый, но респектабельный. Лицо сержанта просветлело, когда он увидел крепкие стены из камня и цемента. «Если они не направят на нас оружие, они никогда не вытащат нас отсюда», — весело сказал он отряду. Мужчины, стремившиеся поддерживать его любезное настроение, все торопливо ухмылялись и казались очень благодарными и довольными. «Я превращу это в крепость», — объявил он. Он послал Джонса и Паттерсона, двух садовых воришек, караулить . Затем он работал с остальными, пока не смог придумать, что им больше сказать. После этого он вышел с серьезным генерал-майорским хмурым взглядом и осмотрел землю перед своей позицией. Возвращаясь, он наткнулся на часового Джонса, жевавшего яблоко. Он строго приказал ему выбросить его. Мужчины расстилали свои одеяла на полу голых комнат и, подложив под голову рюкзаки и раскуривая трубки, жили в легком мире. В саду жужжали пчелы, а в открытое окно доносился аромат цветов . Большой веерообразный луч солнца ударил в лицо одного человека, и он лениво выругался, передвигая свою примитивную кровать в более темное место. Другой рядовой объяснил товарищу: -- Это все равно чепуха. Нет смысла занимать этот пост. Они... -- Но, конечно, -- сказал ефрейтор, -- когда она сама сделал для него, я не собирался терпеть его болтовню... » Слушатель капрала был настолько сонным, что мог только кряхтеть от сочувствия. Внезапно раздались выстрелы. Раздался крик Джонса . Без промежуточного карабканья сержант вскочил прямо на ноги. «Теперь, — воскликнул он, — давайте посмотрим, из чего вы сделаны! Если, — с горечью добавил он, — вы сделаны из чего угодно! » Мужчина закричал: «Боже мой, разве ты не видишь, что ты весь запутался в моем патронташе? » Другой мужчина закричал: «Убери мои ноги! Ты не можешь ходить по полу? » К окнам бросились вслепую дремлющие люди, отбрасывавшие волосы с глаз, пока готовили винтовки. Джонс и Паттерсон, спотыкаясь, поднялись по ступенькам, выкрикивая ужасную информацию. Над домом уже плевались и пели вражеские пули. Сержант внезапно напрягся и похолодел от ощущения важности происходящего. — Подожди, пока не увидишь, — громко и спокойно протянул он, — потом стреляй. Несколько мгновений вражеские пули проносились над домом быстрее молнии, и никто не мог обнаружить цель. В это время мужчине выстрелили в горло. Он забулькал, а затем лег на пол. Кровь медленно струилась по коричневой коже его шеи, пока он кротко смотрел на своих товарищей. Раздался вой. "Вот они! Вот они идут!" Затрещали винтовки . Легкий дым лениво плыл по комнатам. Был сильный запах, как будто от горелой бумаги и пороха петарды. Мужчины молчали. В окнах и около дома стонали, гудели, плевались, рвались и пели пули совершенно невидимого врага. Мужчины начали ругаться. — Почему мы их не видим? — бормотали они сквозь зубы. Сержант все еще был холоден. Он ответил успокаивающе, как будто его прямо порицали за такое поведение врага. — Подожди . Скоро ты их увидишь. Вот! Дай им! В поле появилась маленькая юбка из черных фигур . Это было действительно похоже на стрельбу по вертикальной игле со всей длины бального зала. Но мужское настроение улучшилось, как только враг — этот таинственный враг — стал осязаемым и далеким. Они думали, что враг стреляет в них из соседнего сада. «Теперь, — сказал сержант честолюбиво, — мы можем легко отбить их, если вы, люди, достаточно хороши». Мужчина окликнул тоном быстрого, большого интереса. «Видишь того парня верхом на лошади, Билл? Разве он не верхом на лошади? Я думал, что он верхом ». С другой стороны дома был обстрел. Сержант ворвался в комнату, которая командовала ситуацией. Он нашел мертвого солдата на полу. Он бросился с воем: «Когда Ноулз был убит? Когда Ноулз был убит? Когда Ноулз был убит? Черт возьми, когда Ноулз был убит? » Было совершенно необходимо выяснить точный момент смерти этого человека. Почерневший рядовой повернулся к своему сержанту и спросил: «Откуда я, черт возьми, знаю? » Сержант Мортон так быстро разозлился , что в следующую секунду закричал: «Паттерсон! » Он даже забыл о своем жизненно важном интересе во время смерти Ноулза. "Да?" — сказал Паттерсон, и на его лице отразилась глубоко укоренившаяся решимость . Тем не менее, он был простым фермерским мальчиком. — Подойдите к окну Ноулза и стреляйте в этих людей, — хрипло сказал сержант . После этого он закашлялся. Часть дыма битвы проникла в его легкие. Паттерсон посмотрел на дверь в другую комнату. Он смотрел на нее так, словно подозревал, что это его камера смерти. Затем он вошел, встал напротив тела Ноулза и яростно выстрелил в группу сливовых деревьев. «Они не могут взять этот дом», — заявил сержант презрительно и аргументированно. Он, видимо, кому-то отвечал. Человек , которому прострелили горло, посмотрел на него. Восемь человек вели огонь из окон. Сержант заметил в углу троих раненых, вяло переговаривающихся между собой. — Думаешь, тут нечего делать? — завопил он . «Иди и возьми патроны Ноулза и отдай их тому, кто может ими пользоваться! Возьми и Симпсона». Человек, которому прострелили горло, посмотрел на него. Из трех разговаривавших раненых один сказал: «Моя нога подо мной вся подогнулась, сержант». Он говорил извиняющимся тоном. Тем временем сержант перезаряжал винтовку. Его нога поскользнулась в крови раненого в горло человека, и военный ботинок оставил на полу жирную красную полосу. "Почему, мы можем удержать это место!" — радостно закричал сержант. — Кто сказал, что мы не можем? Капрал Флаглер внезапно отлетел от окна и кучей упал. — Сержант, — пробормотал мужчина, падая на пол, спасаясь от опасности, — я этого не вынесу. Клянусь, я не вынесу. Думаю, нам следует бежать . Мортон добрым взглядом доброго пастуха посмотрел на мужчину. — Ты боишься, Джонстон, ты боишься, — тихо сказал он. Человек с трудом поднялся на ноги, бросил на сержанта взгляд, полный восхищения, упрека и отчаяния, и вернулся на свой пост. Мгновение спустя он рухнул вперед, и после этого его тело свисало из окна, его руки были выпрямлены, а кулаки сжаты. Кстати, этот труп впоследствии был случайно трижды пробит вражескими пулями . Сержант приложил винтовку к каменной кладке оконной рамы и осторожно стрелял, пока не опустел магазин. Позади него мужчина, просто задетый локтем, дико рыдал, как девчонка. — Черт, заткнись! сказал Мортон, не поворачивая головы. Перед ним виднелся сад, поля, купы деревьев, леса, населенные в то время маленькими мимолетными фигурками. Он пришел в ярость. "Почему он не прислал мне приказы?" — воскликнул он. Акцент на слове «он» был впечатляющим. В миле назад на дороге рядом с дохлой лошадью лежал мертвый гусарский галоп. Человек, которого оцарапали локоть, продолжал блеять. Ярость Мортона обратилась к этому солдату. "Вы не можете заткнуться? Вы не можете заткнуться? Вы не можете заткнуться? Сражайтесь! Вот что нужно делать. Сражайтесь!" Пуля попала в Мортона, и он упал на раненого в горло человека. Был неприятный момент. Затем сержант скатился на окровавленный пол. Он повернулся из последних сил, пока не смог посмотреть на раненых, которые могли смотреть на него. — Ким, Кикеры, — сказал он хрипло. Его руки ослабли, и он упал лицом вниз. Через некоторое время молодой младший лейтенант вражеской пехоты в сопровождении своих нетерпеливых людей ворвался в это вонючее помещение. Но уже на пороге он остановился перед сценой крови и смерти. Он пожал плечами и повернулся к своему сержанту. «Боже, я должен был оценить их по крайней мере в сто человек».