Секретная миссия

СЕКРЕТНАЯ МИССИЯ

Веня пил уже вторую неделю. Как продали телка так и запил. Начал с коньяка -- аж три пузыря взял! Не понравился. "Дорогой, сука, а говно! Ты ево туды, а он, мать его, оттуда" Однако выпил, хоть и с трудом великим, но одолел -- не выливать же, коль денежки потрачены. Потом на водяру подналёг, на нашенскую, местного розлива; водка тоже дрянь, но от неё хоть похмелье не так убойно, как от грёбаного "Наполеона". Закусывал груздочками. Солёненькими. Больше ничего не ел -- организм не принимал. Исхудал, почернел, зарос, что твой гамадрил; когда последний раз в баньке был, спроси -- не вспомнит... Словом, опустился, ниже некуда. Говорила ему женка Вера, упрекала: "Допьёшься, станется с тобою что с Прошкой сталось!" А с Прохором, Вениным дружбаном, сталось вот что: Неделю тому подался Прошка в лес, пьяненьким, пошёл и не вернулся. И МЧСовцы искали и полицейские -- всё впустую. А зачем, за каким рожном пошёл, того ни жёнка евойная не знает, ни соседи ихние. "Дык я ж не Прошка, -- хорохорился Веня, -- Никуды я не денусь, ни хрена со мной не станется!"

*   *   *

На исходе месяц февраль. Полдень. За окном беснуется вьюга. Веня сидит за столом "прихожки" всклоченный, невесёлый, смурной. У Вени отходняк. На столе початая поллитровка "Столичной", налитая стопка и пустая тарелка. Веня ноет:

-- Верк, плохо мине...   грибков хотца!

-- Нетути грибков, -- слышит в ответ, -- кончились.

-- Как кончились?

-- А так -- съели мы их: ам, ам и съели.

-- Все, што-ль?! Ой, не бреши. А в погребе? Сходи, Вер, а!

-- Ага, щас... Сам иди! -- держит оборону супруга. -- там света белого не видно, а он: Вер, сходи...

-- Ладно, коль не хочешь -- я сам! -- Веня резво встал, сделал пару неверных шагов к двери...

-- Сядь! От смерти што-ль? Капустой зажрёшь, не подависся!. Али не в коня корм?

-- Да иди ты... -- матюгнулся супруг. -- Ишо указывать мине будешь...

Накинул фуфайку, нахлобучил ушанку, ступил за порог...

-- Гляди не заблудись, как вчерась -- сопроводила его Вера. -- Дурак!

А он обернулся и: "Вер, а какого рода слово пьянь?" Ну что ты с него? Дурак и есть дурак!

*   *   *

Вчера Веня не заблудился, просто он забрёл "не в ту степь" -- в старую, давно заброшенную полуразобраную колхозную конюшню на краю села, свалился в ясли и... заснул. Замёрз бы Веня, как пить дать, околел бы, кабы не бабЛиза -- одинокая, но ещё дебёлая старушка, обитающая в крайней избе. В тот полуденный час она вознамерилась сходить на конюшню за приглянувшейся ей широченной сосновой доской-сороковкой, которую Елизавета Сергеевна припрятала ещё в те времена, когда она работала конюхом самого большого в округе колхоза, а незабвенный Борис Николаич пахал президентом самой большой страны на планете Земля... Ну, это к слову. Так вот, пришла бабка, доску подмышку, глядь-поглядь по сторонам (нет ли кого? воровство всё-таки) и шарк-шарк-шарк из конюшни. Так и доковыляла бы без происшествий, кабы из полумрака не послышалось: "Ой, замерзаю! Ой, помогите мине! Ой, помогите люди добрые!" Тут у любого сердчишко отстегнётся, а вот Елизавета Сергеевна не испужалась, ничуть не испужалась -- недаром за ней, точно хвост за волчицей, тянулось неотступное "Бой-баба": что на мотоцикле, что на жеребце -- всё ей к лицу... Да, ойкнула, перекрестилась (Изыди, нечистый!), даже добычу выронила.. А потом и окликнула: "Эй, ты хто?" А ей в ответ: "Да я, я!" Ох ты! Никак Венька... Она вновь в потёмки: "Веня, ты? Ты где?" А ей: "Тута я, тута... в яслях"

Отыскала бедолагу, наощупь отыскала. Выволокла из бетонной лошажьей кормушки, спросила: "Итить могёшь?" -- "Не-а. -- соврал Вениамин, -- крепко вдарился обо что-то... коленкой."

Считай, на горбу приволокла земляка до дома-до хаты, устала. (хучь и весу в ём что в полугодовалом барашке, а всё ж чижёлый) Вере наказала: "Не теряй больше! Какой-никакой, однако, мущщына -- глядишь ишо и пригодится в чём."

*   *   *

Но то было вчера, когда и намёка на пургу не было, не то, что нынче... Нынче круговерть, про какую говорят: "Добрый хозяин собаку со двора не выпустит." А вот ему, Вене, хоть умри, солёных груздочков похотелось-возжелалось. А погреб хоть и недалече, но и не близко -- в саду, в десятке саженей от хаты (так, на украинский манер у нас именуют наши избы), да вот дойти до него непросто даже трезвому и здоровому -- так метёт. А Вене по фиг.

Идёт по груздочки. Идёт, идёт, идёт... И конца не видно его "трафику". Да неужели обмихнулся, не туды стопы сориентировал? Вчера он блукал по деревне просто так, и в конюшню забрёл просто так. А вот сегодня... Чертовщина какая то! Веня включил соображалку на полную: "Значит так:, наш погреб находится в саду? В саду. А коль в саду, то тут что должно произрастать? Правильно: яблони, груши, вишни, сливы... Должны. Но тогда почему, блин, какого дьявола вокруг меня вместо вишен-слив одни сосны да ёлки?" И Веня понял: он заблудился, заплутал он.. И обругал сам себя: "Придурок!. Какого хрена попёрся за грудями; мог бы и капустку похрумать... Эх!".

*   *   *

Пурга поутихла, заметно потемнело -- дело шло к вечеру. Веня совсем отчаялся: "Где я сейчас, куды бреду?"

И тут, слева от себя, подле великанши-сосны он увидел нечто, похожее на курган; из верхушки "кургана" курился не то дымок, не то парок. "Занесённая снегом избушка лесника" -- первое, что пришло Вене на ум. Это "открытие" так обрадовало его, что он в два прыжка оказался у "избушки" (хоть чаю попью, а может и опохмелиться дадут) Но где же в неё вход? Обошёл вокруг (трижды обошёл!)... Нету входа и следов нету, никаких, даже заячьих! Хотя, какие следы, когда так мело четверть часа тому... Жутко стало Вене.

Но любопытство и жгучая необходимость победили страх и Веня полез наверх кургана -- полез туда, откуда исходил дымок-парок. Влез, понюхал... Дымом не пахнет вообще  не пахнет ничем. Влез ещё выше и увидел дыру, размером со сковородку; внутри темно. Как быть, что делать? Какой о себе подать знак? Веня набрал в лёгкие побольше воздуха, сложил ладони рупором и... Он успел выкрикнуть только "Эй!" как тут же куда-то рухнул. "Может, я уже того, умер может, и эта дыра есть пресловутый портал в потусторонний мир?" -- молнийкой промелькнуло в мозгу несчастного идиотское предположение. Веня упал на что-то мягкое, тёплое и живое. Живое ворохнулось под ним, вздохнуло и молвило: "Ну вот, ещё один! И как мы поступим с ним?" -- "Так же, как и с первым -- будем лечить." -- ответил нежный женский голосок, но тоже со вздохом -- "По той же методе?" -- "Да, по той -- поскольку на сегодняшний день она самая действенная"

"Меня будут лечить?! -- удивился Веня. -- Но от чего и, главное, кто?" Превозмогая страх, Веня спросил:

-- А вы хто будете?

-- Мы медведи, -- услыхал в ответ, -- обыкновенные бурые мишки, как вы, люди, любите нас величать.

-- Шутите?

-- Ничуть, нисколечко!.

-- Но медведи разговаривать не могут...

-- Мы можем, притом членораздельно; ты же нас слышишь? Вот и прекрасно.

И тут внутренность "избушки" осветилась мягким, схожим с солнечным, светом и Веня увидел двух разного "калибра"  мишек.

-- Теперь что скажешь? -- вопросил больший.

-- Да ну вас! -- совсем осмелел Веня, -- Клоуны, Напялили медвежьи шкуры и выделываетесь... Вы обыкновенные браконьеры.

Они засмеялись:

-- Вот так же вёл себя и твой друг Прохор.

-- Прохор?! Так он у вас, он здесь?!! -- воскликнул Веня. -- Я могу его увидеть?

-- Можешь, но не сейчас и не сегодня и даже не в ближайшие дни.

-- Что с ним?

-- С ним всё хорошо. Он почти здоров.

-- Прошка разве болел?! Да он что бык!

-- Сейчас -- да. А до этого... Словом, мы его исцелили

-- А я?..

-- Сейчас займёмся и тобой; мешкать не будем, -- сказал больший. -- Тебе, наверное, худо? Можешь не отвечать -- тут и слепому видно... Сядь сюда! Дорогая, неси лекарство.

Веня увидел, как из-за широкой спины большого вышла медведица со стограммовым, наполненным до краёв прозрачной жидкостью стаканчиком и протянула Вене:

-- Выпей это!

-- Веня взял угощение, нюхнул и расплылся в широченной улыбке:

-- Гы, так этим лекарством лечимся и мы!

-- Пей, пей!

Выпил. одним глотком. Крякнул удовлетворённо: "Вот это вещь! Настоящая! У нас такую не продают. Где покупали?"

-- В Караганде, -- пошутила "дама" и протянула облитый шоколадом шарик, размером с грецкий орех. -- Вот, закуси!

Закусил, оценил: "Ничё! Хоть и не груздок, но на закусь пойдёт."

*   *   *

Поили-лечили Веню ежечасно, по сто граммов, шариками кормили досыта. Как-то он попросил мяса. "Откуда, парень, какое на фиг, мясо! -- ответил ему доктор-самец, -- сами лапы сосём. Кстпти, попробовать хочешь?" --- и протянул левую заднюю. "Фи! Фи! -- замахал руками Веня, -- уж лучше я буду хавать шоколадные шарики, чем ваши лапы сосать... Противно, небось? Вы хоть моете их... перед трапезой?" -- "А как же, обязательно моем!... А насчёт противно-не противно, скажу: не очень приятно, но что делать? Голод не тётка. Вот вылечим тебя и вновь завалимся спать, но это только в том случае, если, какой-нибудь дебил обойдёт таки нашу берлогу стороной, а не свалится, подобно тебе, к нам"

*   *   *

На пятый день Веня почувствовал, что выпивка ему опротивела, в день  седьмой его стошнило и он отверг лекарство. Вспомнил Веня и о дружбане и собутыльнике Прошке.

-- Ну так когда я его увижу?

-- Скоро, -- получил в ответ, -- может завтра, но, скорее всего, послезавтра.

-- Скажите хоть: где он сейчас?

-- Он дома... Да-да -- твой друг дома, уже неделю.

-- Но отчего же вы...

-- Так надо, и вы скоро свидитесь, но уже другими людьми, совершенно другими. И вот ещё что: Всё, что с тобой произошло здесь, ты позабудешь напрочь, тут же, едва покинешь нашу "лечебницу". И пожалуйста не расспрашивай нас о нашей странной миссии -- всё равно не поймёшь, да оно тебе и не нужно и, даже если бы ты и рассказал -- тебе не поверят. Такую же инструкцию получил и твой друг. Впрочем, ваш ответ любопытствующим всегда будет таков: "Не знаю, не помню". Почему такая секретность? Догадайся.