Акция T4. Исполнение желаний. Из книги Сексуальные желания и фантазии

15 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Оказавшись в донжоне Колокольцева, Хельга аж присвистнула: «Ничего себе…»

И тут же лукаво осведомилась: «Это ты у Марты скопировал – или они у тебя? »

Колокольцев покачал головой: «Ни то и ни другое. Видимо, мы с добрым доктором просто мыслим одинаково…»

Донжон на Вилле Вевельсбург был в высшей степени компетентно укомплектован доктором Кристианом Кронбергером – штатным палачом Общества Чёрного Солнца. Палачом в смысле порки и прочих болевых воздействий – вынесенные Обществом смертные приговоры (такое случалось) приводили в исполнение другие – специально уполномоченные на это – люди… точнее, не-совсем-люди.

«О! » – удивлённо-радостно констатировала девушка. «У тебя и розги есть… весьма свежие и именно такие, как я люблю…»

Колокольцев кивнул: «Ирма попросила. Она иногда любит по-деревенски – ремнём и розгами. Хотя обычно я плетью работаю…»

Хельга довольно кивнула: «У нас одинаковые предпочтения… в этом. Что радует»

Он не понял, почему именно радует и потому никак не отреагировал. А девушка задала следующий очевидный вопрос: «Горох есть… надеюсь? Я бы хотела постоять немного на коленях… перед поркой»

Колокольцев лукаво улыбнулся: «У меня есть кое-что получше…»

«Что именно? » – удивилась Хельга.

«Увидишь» – загадочным тоном ответил он. И неожиданно даже для самого себя приказал ей: «Раздевайся»

Пока она удивлённо-радостно-покорно раздевалась догола, он достал из шкафа металлическую банку и протянул ей: «Насыпь тонким слоем на пол… впрочем, ты сама знаешь, что и как…»

Девушка открыла банку и удивлённо спросила: «Что это? »

«Гречневая крупа… точнее, крупа-ядрица, из целых нераздробленных зёрен растения, которое называется гречиха посевная. Fagop; rum escul; ntum, если по-латыни. Из неё готовят гречневую кашу – едва ли не самый популярное блюдо русской, белорусской, украинской, литовской и польской кухонь…»

«Продукт двойного назначения? » – усмехнулась Хельга.

«Даже тройного» – поправил её Колокольцев.

«Это как? » – удивилась девушка. Он объяснил: «Ещё ей кормят домашних животных и особенно птиц. Для телесных наказаний гречка используется даже чаще гороха, ибо больнее и не такая травмоопасная для коленей. Так что иногда в деревнях даже на ночь на неё ставили – даже детей…»

Голая Хельга аккуратно насыпала зёрна на пол тонким слоем, причём покрыла крупой площадку, вполне достаточную для двоих. Закрыла крышкой банку с крупой, вернула Колокольцеву и вопросительно посмотрела на Матильду.

Та (тоже абсолютно голая) глубоко вздохнула и покорно кивнула: «Ты права – мне тоже нужно постоять… тем более, что меня тоже будут пороть – сразу после тебя».

Женщины покорно завели руки за спину и повернулись к Колокольцеву спиной. Он достал из шкафа веревки, аккуратно связал им руки в запястьях и помог опуститься на колени. После этого встал между ними, положил руки на затылок Матильды и Хельги и приказал:

«Поднимите голени. Стойте на одних коленях – так гораздо больнее…»

Женщины покорно подчинились Минут через пять он милостиво разрешил им опустить голени… только для того, чтобы достать из того же шкафа банальные прищепки и поставить им на соски.

Потом снова положил руки на головы и снова приказал поднять голени. Потом снова разрешил опустить… только для того, чтобы безжалостно потеребить прищепки, причиняя обеим нешуточную боль.

Всё время этого… да, пожалуй, всё же истязания он и чувствовал, и внутренним зрением видел, как в затылок (в коронную чакру) и Хельги, и Матильды строго вертикально входит идущий из самых глубин Вселенной мощный белоснежный энергетический луч.

Луч, который широким коконом обволакивает тело каждой женщины, после чего превращается в мощный энергетический сгусток… пожалуй, даже жгут. Жгут, который гиперболоидом ударяет по стене, окружающей Библиотеку Акаши, пробивая… даже проламывая эту стену.

Точнее, пытаясь пробить-проломить оную… к сожалению, не особо успешно. А через некоторое время луч-сгусток-жгут вообще начал ослабевать – видимо, потому, что обе женщины заметно устали от боли.

Поэтому он прекратил истязание, помог подняться сначала Матильде, затем Хельге, после чего развязал им руки и помог подняться на ноги.

Матильда отряхнула крупу с колен, растёрла затёкшие от верёвок запястья, после чего неожиданно (причём жёстко и уверенно) приказала Хельге:

«Сходи на кухню… ты же знаешь, где это? »

«Знаю, конечно» – улыбнулась девушка. Её соседка кивнула – и безжалостным тоном продолжила: «Возьми кастрюлю с ручкой и приготовь крепкий раствор соли в воде. Я хочу, чтобы тебе было очень больно…»

Хельга неожиданно благодарно кивнула: «Я тоже очень этого хочу…»

И упорхнула на кухню готовить очень солёную воду… явно для своей спинки.

Матильда взяла из чана розгу, попробовала, ударив по воздуху, одобрительно кивнула: «Просто идеальная»

И совершенно неожиданно добавила: «Такими я порола свою дочь…»

«Часто порола? » – удивлённо спросил Колокольцев. Она пожала плечами: «По-разному. В среднем раз в месяц где-то…»

«За что-то конкретно, или…» – он неожиданно даже для себя запнулся. Она вздохнула: «По-всякому бывало… но чаще за что-то конкретно, конечно. Она у меня шкодливая весьма… до сих пор, хотя уже давно живёт отдельно и счастливо»

«И как дочь к этому относилась? » – с нескрываемым интересом осведомился он.

«С пониманием» – спокойно ответила Матильда. «Я её начала пороть… ей лет четырнадцать уже было… да, четырнадцать. Она сразу сказала, что признаёт моё право её пороть, когда и как я сочту нужным. Покорно раздевалась – я всегда порола её голую…»

«Для усиления эмоционального эффекта? » – усмехнулся Колокольцев.

Она кивнула: «Да, именно для этого». И продолжила: «Покорно стояла на коленях на горохе… правда, это очень редко было; покорно ложилась на кровать и очень спокойно переносила порку. Даже почти не кричала, только плакала и стонала. Хотя я её лупила сильно весьма…»

«Солёной водой поливала после порки? » – с некоторым ужасом спросил он.

Матильда покачала головой: «Нет, это меня мама… напоследок. Когда я уже уходила из дома, она меня на прощание так обработала, что я чуть не умерла под её ударами. Ну и солёной водой окатила, а потом оставила… надолго. Я с ней потом года три вообще не разговаривала…»

Глубоко вздохнула и продолжила: «Я просто чувствую, что Хельге нужно что-то очень жёсткое… совсем жёсткое, на самом деле…»

«Тебя тоже… окатить после порки? » – осторожно осведомился Колокольцев. Ибо совершенно естественный вопрос, на самом деле.

Она задумалась… надолго задумалась, потом пожала плечами: «Да… наверное»

Сделала небольшую паузу, затем снова вздохнула: «А вообще я тебе доверяю в этом деле. Если сочтёшь нужным, то окатывай. Я сильная – я выдержу…»

Хельга вернулась с внушительным ковшиком в руках. Где она его отыскала, Колокольцев так и не понял – ибо на вилле была очень маленькая кухня; Эльза готовила еду в пристройке, о существовании которой Хельга была не в курсе… или всё же в курсе?

И тут же совершенно неожиданно объявила, обращаясь к соседке: «Я сделала достаточно для нас обеих – если ты вдруг тоже захочешь…»

«Спасибо, дорогая» – усмехнулась Матильда. И тут же приказала: «Ложись…»

Хельга покорно легла на лавку на живот, вытянувшись в струнку. Матильда взяла розгу из чана – метровую, в палец толщиной – и начала пороть спину девушки. Порола долго, сильно и очень жёстко… даже жестоко. С оттягом, буквально разрывая нежную кожу Хельги. Та довольно долго держалась, но затем закричала – и до самого конца порки орала как резаная …, впрочем, её кожу реально резали.

Закончив пороть спину Хельги, Матильда взяла ковшик с солёной водой и аккуратно полила всю высеченную спину девушки. Та заорала так, что аж затряслись стены. А затем сорвалась в рыдания…

«Это только полдела» – кровожадно усмехнулась соседка. «Сейчас я твоими ягодицами займусь… правда, ремнём»

Взяла любезно предоставленный Колокольцевым тяжёлый офицерский ремень ваффен-СС (тот самый, с пряжкой с надписью Meine Ehre hei; t Treue – Моя честь есть верность) и начала пороть ягодицы Хельги. Та сначала громко кричала, потом затихла… почти. Только тихо рыдала.

Последние два удара Матильда нанесла пряжкой, чтобы девушка гарантированно потеряла сознание. Что, собственно, и произошло.

Когда женщина отдышалась (долго пороть не так легко, как кажется), он осведомился: «Дочь ты тоже так… обрабатывала? »

Она кивнула: «Примерно – только без солёной воды, конечно. Я с самого начала ей сказала, что буду пороть её как взрослую… меня мама тоже так порола. Она согласилась – даже гордилась, что выносит взрослую порку…»

Она вдруг запнулась. Затем простонала: «Боже…» – и точно упала бы в обморок, если бы Колокольцев её вовремя не подхватил. Ибо прямо на её глазах следы от порки на теле Хельги… исчезли. Просто исчезли, как будто их не было. Колокольцев от души расхохотался. Собственно, чего-то в этом духе он и ожидал, ибо уже давно чувствовал присутствие. Отсмеявшись, он как смог привёл Матильду в чувство и объяснил:

«Это тебе привет от Баронессы»