Медкомиссия. 4. Осмотр

Продолжение.

Только для взрослых.

Я снял рубашку.

- А-а, как раздеваться? – спросил я слегка дрожащим голосом.

- Полностью раздевайся, Ян, — сказала Ольга Петровна тоном, в котором слышалось: «Разумеется. Неужели могут быть какие-то другие варианты? »  

Я, в общем-то,  так и предполагал.

Несмотря на то, что сама Ольга Петровна вселяла чувство спокойствия и безопасности, всё же моё сердце бешено заколотилось.  Я почувствовал, что мне не хватает воздуха, голова стала словно заполненная какой-то жидкостью и плохо соображала.

Я разделся, аккуратно складывая одежду на стуле и растягивая время.

Невольно посмотрел вниз на свой пах. Член от страха тоже втянулся, яички подобрались, и всё это производило впечатление отнюдь не грандиозное. К тому же сейчас без волос оно выглядело таким беззащитным, что мне самого себя стало жалко.

Оттягивать момент было уже некуда. Я через плечо обернулся на Ольгу Петровну. Она продолжала дочитывать мою анкету. Я сделал последний вдох, и вышел в открытый космос кабинета.

Робко просеменив по полу и стараясь быть как можно более незаметным, я встал перед столом, прикрывшись руками.  

Ольга Петровна бросила на меня быстрый взгляд, и сказала:

- Ян, только обуйся, пожалуйста. Пол холодный, не нужно босиком по нему ходить. Носки тоже можно не снимать.  

- А, хорошо.

Я вернулся к одежде. Вытащил носки из кроссовок, натянул их на ступни, обулся. Эта заминка дала возможность хотя бы немного успокоиться. Почему-то место у кушетки, где я раздевался на стуле, мне казалось как будто отгороженным от всего пространства кабинета, хотя оно не было ничем отделено. Может быть, потому, что оно располагалось сбоку от Ольги Петровны, а не прямо перед её лицом.  

Я встал и осмотрел себя сверху вниз. Вид мне показался более чем нелепым: голый, но в носках и кроссовках.  Я вздохнул,  и снова выплыл в невесомость.

Ольга Петровна подняла взгляд.

- Готов, Ян? — она слегка отодвинула папку, видимо, показывая, что сейчас всё своё внимание она уделяет мне.  

Я кивнул с неуверенной улыбкой, продолжая стоять в позе футболиста в стенке перед штрафным.  Ольга Петровна тоже по-доброму улыбнулась и спокойно спросила:

- Стесняешься?  

- Угу, - кивнул я.  

- Понимаю. Но я ведь не только женщина, но также и врач. А врача не надо стесняться.  

Думаю, что она со мной разговаривала не как со всеми остальными, а гораздо с большей мягкостью и пониманием. Вряд ли с другими призывниками она была столь деликатна. Если деликатничать со всеми,  никакого времени не хватит.

- Опусти, пожалуйста, руки. А то мне так ничего не видно, - пошутила она, наверное, чтобы я немного расслабился. И в какой-то степени это сработало. Мы понимающе улыбнулись друг другу, и я почувствовал себя чуть более спокойно.  

Она достала из стола резиновые перчатки и слегка потрясла ими в воздухе, чтобы они расправились.  

Я опустил руки. И отвёл было взгляд, чтобы не так смущаться. Но, мельком взглянув на Ольгу Петровну, мне показалось, что она слишком пристально смотрит на меня. В её взгляде было изумление. Видимо, то,  что она увидела, было для неё неожиданным.  

- Ян... подойди ко мне... пожалуйста,  — попросила она, делая паузы, словно она ещё о чем-то думала, пока говорила это.  

Я сделал пару шагов и приблизился к ней.  Она быстро осмотрела всё моё тело. Бросила взгляд вверх, посмотрела мне в глаза. В её взгляде было что-то такое… Словно она смотрела на какого-то редкого зверя — с удивлением и любопытством. Каким-то образом я выдержал её взгляд. Возможно, я разрешил быть себе редким зверем, и не стараться быть, как все.  

Наконец (мне показалось, что она смотрела на меня целую вечность, хотя, скорее всего, это длилось мгновение), она провела пальцами по моей коже от груди до живота.  Достала из ящика стола сантиметр. Перчатки, отложила в сторону, так и не надев.  

- Встань, пожалуйста, прямо, — попросила она.  

Я встал по стойке смирно. Она нажала пальцами на мой лобок прямо над основанием члена, нащупала там, насколько я понял, кость,  и отметила сантиметром расстояние от неё до пола.

-Та-к, - сказала она задумчиво, - а рост твой... — она заглянула в мою карту.  

- 175 - подсказал я.  

- 175, верно, - подтвердила она. — Отсюда высчитываем трохантерный индекс.  

- А что это?  

- Это соотношение твоего роста к длине ноги. Обычно измеряют или от сустава бедренной кости,  он называется большой вертел. Но у мужчин можно и от верхнего края лобковой кости.  Так мы определяем половую конституцию. Один из главных её параметров.  У тебя она... — она достала калькулятор и посчитала, результат записала в карту.  

- И... Какая? — тревожно спросил я.  

Она заглянула ещё в одну таблицу, сверила её с тем, что записала в карте, что-то снова посчитала на калькуляторе.

Наконец, она отложила калькулятор и повернулась ко мне.

- Хорошая. Верхний средний уровень, почти высокая, — она пристально посмотрела мне в глаза. И опустила взгляд ниже. Я почувствовал, как в животе снова сгустился тягучий туман.  

- А вот тип оволосения мы не определим, — сказала она с улыбкой.

Её ладонь легла на мой голый лобок. Внимательные пальцы потрогали гладкую кожу, словно проверяя степень её гладкости, затем медленно проскользили вниз, и опустились к члену.  

Мне показалось, что она как зачарованная рассматривает мой пах. Её вторая рука тем временем обхватила яички и нежно сжала их.  

- Ян, скажи, пожалуйста, это обычная для тебя прическа в паху? — она подняла на меня взгляд, продолжая гладить мой и без того гладкий лобок, ощупывать член и оттягивать яички.  

- Не совсем, — уклончиво ответил я.  

- Не совсем? — переспросила она, — а точнее?  

- Недавно побрил, — я почувствовал нарастающую неловкость.  

- А когда именно и по какой причине? — допытывалась она, сменив руки.

Теперь правая рука гладила мой лобок и член, а левая опустилась между ног, и скользила от промежности к яичкам и обратно. Это было безумно приятно.  

- Ну... — я немного замялся. Но потом всё же решил сказать как есть. — Сегодня. Пару часов назад.  

Её брови удивлённо вскинулись вверх.  

Она подняла взгляд и вопросительно посмотрела на меня.  

- Для чего, Ян?  

- Ну-у... — я сделал вдох, собираясь с мыслями. Как сказать ей, для чего, если я и сам этого толком не знал?  

- Позавчера, когда меня осматривала… м-м... Анна Ивановна... — я остановился, соображая, что сказать дальше.  

- Так. Да, она тебя осматривала. И...? — Ольга Петровна продолжала шарить пальчиками у меня в паху, от чего мой член уже полностью окреп и смотрел в её лицо.

- Просто... Просто Анна Ивановна сказала, что будет лучше, если я сбрею волосы.  

- Почему это будет лучше? — она не сводила с меня внимательных глаз.

А я зацепился взглядом за медведей на картине Шишкина, чтобы не видеть её пронзительного взгляда.  

- Она сказала… — я глубоко вздохнул, — что вам это нравится.  

Ольга Петровна на секунду, кажется, опешила.  

- А-а, так ты это сделал для меня? — в её глазах засияло радостное удивление.  

«Смотри на медведей или не смотри, всё равно в лес ты от её глаз не убежишь», — сказал я сам себе, и повернулся к Ольге Петровне.  

Она так добродушно и весело смотрела на меня своими карими глазами, что я подумал, что проще всего мне сказать правду, которую сейчас я и сам стал осознавать.  

- Ну-у, в общем, да... Для вас, — я улыбнулся, чувствуя небольшое смятение от того, что меня снова раздели.

«Интересно, существует ли у обнаженности конец? Или всегда будет существовать нечто, от раскрытия чего я буду чувствовать всё новые и новые грани наготы? » — подумал я.  

- Я-ян! — воскликнула с чувством Ольга Петровна. — Как это мило с твоей стороны! И знаешь… - она сделала паузу, и взглянула на меня каким-то игривым взглядом. — Я оценила твой поступок. И мне он нравится.  

Не сводя с меня взгляда, она с нежностью провела пальцами от лобка до головки смотрящего вверх члена.

На какое-то мгновение наши взгляды встретились. И мне показалось, что... Мне трудно это описать, но словно между нами что-то произошло. Словно вот сейчас мы встретились, и увидели друг друга.  От этого мне сразу стало спокойнее и расслабленнее.  

Она с явным удовольствием посмотрела на мой эрегированный член, потом снова подняла взгляд:

- Я вижу у тебя начинается покраснение на коже.  Ты после бритья намазал кремом? — спросила она, выдвигая ящик стола.  

- Да, конечно, кремом после бритья.  

- Возможно, ты слишком усердно брил, или бритва была недостаточно острая, а у тебя здесь очень чувствительная кожа, — она выдавила на ладонь изрядную порцию крема и принялась тщательно смазывать им весь мой пах.  

Я наслаждался её нежными прикосновениями, и лишь старался не сильно возбуждаться, мысленно отвлекая себя видами из окна. И разговором.  

- А вам правда нравится, когда мужчины бреют здесь? - спросил я.  

- Правда, - просто ответила она.  

- А почему?  

- Ну-у, во-первых, это красиво! - со смехом ответила она. Я не понял, шутит она или говорит всерьёз.  

- Хочешь знать, почему мне нравится вот такая обнажённость? — спросила Ольга Петровна, продолжая размазывать крем. В её интонации я вновь почувствовал какую-то игривость.  

- Да, интересно. Почему?  

- Потому что при такой обнажённости мужчина выглядит очень трогательным. С одной стороны,  ты уже не мальчик,  а взрослый мужчина с красивым членом, который может проникнуть… — она сделала паузу, пристально посмотрев мне в глаза, — в женщину,  а с другой… Он такой же милый и беззащитный, как у мальчика — её пальчики плавно перетекли на член, и стали нежными массирующими движениями смазывать его кремом.  

- Понимаешь?

Я пожал плечами.

- Наверное, нет. Но… — в её глазах появилось лукавство, — тебе вот какая интимная причёска у женщины больше всего нравится ? — она не сводила с меня смеющихся глаз.

Я на несколько секунд задумался.

- Да, наверное,  теперь я понимаю о чём вы, — я улыбнулся. Она попала в точку.

- И ты, Ян, сейчас воплощение мужественности и трогательной беззащитности, — во взгляде Ольги Петровны появилась какая-то магнетическая притягательность. И чем пристальней она на меня смотрела, тем труднее мне было отвести взгляд — я словно примагничивался им, и погружался в его тёмный омут.

Между тем её пальчики всё плотнее и плотнее обхватывали мой уже закаменевший член, на котором вздулась от прилива крови выпуклая багровая головка.

Я переживал противоречивые чувства. Мне было ужасно неловко за то, что женщина может так вольно распоряжаться самыми интимными частями моего тела, фактически делать всё, что сочтёт нужным, а я ничего не мог ей возразить и остановить — на то не было ни причин, ни внутренних возможностей,  ни желания.  Мне хотелось, чтобы эта ласка длилась, и длилась, и длилась.

Ольга Петровна продолжала гипнотизировать меня своими тёмными магнетическими глазами, и я,  не в силах отвести от неё взгляда, смотрел ей в глаза, и с ужасом и наслаждением чувствовал,  как внутри меня нарастает сладостное напряжение.  

В какой-то момент всё же стыд неминуемого на какое-то мгновение возобладал, и я прошептал, почти умоляя:

- Ольга Петровна, не-не-надо… Я не могу… Я сейчас… — я стал глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоить внутреннее давление.

- Не нужно, не сдерживайся, отпусти себя, — сказала она шёпотом, и ещё больше усилила давление своей руки и ускорила её движение.

Я не мог больше сопротивляться. Волна мощного оргазма захватила меня с такой силой, что я стал содрогаться всем своим телом. К моему ужасу первый залп семени попал на лицо Ольги Петровны — на подбородок и нижнюю губу. Но от меня уже ничего не зависело.

- Да-а… вот та-ак… — пропела Ольга Петровна, продолжая доить мой член и собирая сперму в свою ладонь.

Когда у меня прошли спазмы, Ольга Петровна с улыбкой аккуратно собрала со своего лица потёки спермы.  

- Так, сколько у нас сейчас времени? — посмотрела она на маленькие часики на левом запястье, и записала время на листок.

- Отдохни немного, дорогой, — ласково сказала она, погладив меня по груди,  и вышла в смежную комнату.

Я обессиленно сел на стул.

Мне вдруг вспомнилось, как я первый раз решил заняться мастурбацией. Я знал, что вот такое люди делают, и что-то они при этом испытывают. Но понятия не имел, что же это такое и как это может быть. Наверное, каждый человек проходит через такой этап.  

Это было во время того же отдыха на море. После ужина все ещё сидели за столом и оживлённо разговаривали, а я решил уединиться в комнате. Я сначала даже и не думал ни о чём таком. Просто мне не хотелось сидеть вместе с ними. Я ушёл в комнату.

Был вечер, за окном стало чуть пасмурнее, но не очень — на юге ночь наступает внезапно. В комнате был приятный прохладный полумрак.

Я лёг на кровать. И стал с удовольствием вспоминать обнажённые тела своих сестёр, которые меня ослепили своей прекрасной наготой, смакуя каждый миг этого чудесного события, которое мне подарило провидение.  И тут мне пришла мысль попробовать сделать это.  

Я прислушался к звукам на кухне. Никто вроде бы не собирался расходиться.  Я снова вернулся к приятному воспоминанию, и почувствовал, как член начал твердеть. Я расстегнул шорты и немного их приспустил вместе с трусами. И начал плавно сжимать и водить рукой по затвердевшему стволу, останавливаясь мысленно на тяжёлых грудях Лены с большими розовыми сосками, на расставленных ножках Ани и её покрытой тёмной шёрсткой щелочке, на совершенно обнажённой щелочке Лены… 

Я понятия не имел, чего мне ждать и что должно быть. И вот в какой-то момент совершенно потрясающая нега вдруг стала затоплять моё тело, поднимаясь снизу вверх, пока не накрыло меня с головой.

Я лежал в каком-то размякшем сладостном оцепенении, как вдруг дверь открылась, и на пороге возникла Лена. Я среагировал лишь через секунду или две, быстро опустив майку. Но, разумеется, она всё увидела и поняла.

Она ещё, наверное, с секунду стояла, а потом молча закрыла дверь, оставив меня одного.  

Теперь на смену волне нового и необычного наслаждения пришла волна жгучего стыда и страха. Как я теперь буду смотреть ей в глаза? А если она ещё расскажет Ане или маме? Какой стыд и позор!

Мой живот и ладонь были выпачканы чем-то липким. Я посмотрел на них, соображая, что мне теперь делать. Достал из кармана платок, и постарался вытереться. Потом пошёл в ванную, и обмылся. И вышел на улицу. Не хотелось ни с кем встречаться, и я пошёл прогуляться. Вернулся,  когда уже стемнело. Не спала лишь мама — ждала меня.

- А вот и ты, Ян. А то я тебя жду. Все уже спать легли.  

Я понял, что Лена маме ничего не сказала, и пошёл спать.

Утром за завтраком я старался не смотреть на Лену. В поведении Ани ничего необычного не было, и я понял, что она тоже ничего не знает. Это часть груза сняло с моей души. Но Лену я всё же старался избегать. Я быстро поел, и вышел из-за стола.  

Через пару минут в комнату, куда я ушёл, вошла Лена. Я стоял у окна и смотрел на улицу.  Лена закрыла за собой дверь и подошла ко мне.  Я почувствовал, как у меня в животе всё сжалось.  

Лена обняла меня сзади.

- Ян, всё нормально. Прости, я застала тебя вчера. Я не хотела.  Просто дверь была открыта. Мне жаль.  Ну, повернись ко мне, — её голос был мягким и очень понимающим.

Я повернулся. Через силу поднял на неё взгляд.  

- Всё нормально. Я не смеюсь и не осуждаю. Все этим занимаются. Я тоже, — она улыбнулась.  

Почему-то у меня слезы навернулись на глаза. Возможно, из-за внутреннего напряжения, которое сейчас стало уходить.  

- Ну-ну, милый, — она меня обняла. — Иди сюда, — она села на кровать.  

Я подошёл и сел рядом.

- Ляг сюда, — она показала на свои колени.

Я лёг на кровать и положил голову ей на колени, лицом к ней.  Она стала гладить мою голову и приятно шерудить пальцами в моих волосах, и что-то ещё говорила, какую-то милую ерунду, чтобы успокоить меня. Я постепенно расслаблялся, пока вдруг не осознал, что лежу на коленях у своей любимой и прекрасной двоюродной сестры, которой я не просто восхищался, а был почти влюблён в неё. Она долгое время была для меня идеалом красоты и женственности. И сейчас я лежу у неё на коленях.  Вот её животик прямо передо мной. А выше — её необыкновенная грудь. А под моей головой её ноги. А между ног… Я слегка повернул голову и вдохнул её запах. Не знаю, что думала Лена и заметила ли она, что происходит со мной. Она ничего не говорила, лишь устроилась немного удобнее, от чего её ноги слегка разошлись. Она продолжала ласково гладить мои волосы, а я лежал, почти уткнувшись лицом между её ног, выдыхая её запах,  который вновь унёс меня в то волшебное воспоминание, где она была нагой и прекрасной… 

В эту минуту распахнулась дверь, и в кабинет вошла Анна Ивановна.

- А вот и я! — сказала она весело, поворачивая ключ в замке.