Как говорил один мой друг покойник. Глава Меня изнасиловал друг мужа

Я слишком много знал

Буквально только что она раздраженно гремела посудой на кухне, как неожиданно я почувствовал спиной ее твердую грудь, вновь поймав себе на вожделении к собственной дочери. Научил на свою голову подкрадываться бесшумно ! Стоит за спиной, прижимаясь грудью, дышит мне в шею, сейчас, наверное, заглядывает через плечо.

- Опять одни покойники ! - возмутилась она, не убирая грудь.

- Ты меня соблазняешь ?

Она засмеялась и потянула меня на кухню. Протянула китайскую фарфоровую чашку со свежезаваренным чаем и уселась напротив.

- Рассказать о тайнах давно минувших дней ? Конечно, да. Соблазняю.

Истинно глаголили отцы - иезуиты. Евина дочь. Или, возможно, дочь вовсе не Евы, а Лилит. Ишь, строит глазки родному отцу, а ведь знает, что моя гражданская жена сидит в соседней комнате в кресле, полулежит, если быть точным, бегло проверяя мою рукопись на грамматические и орфографические ошибки. Она как - то сразу поняла и приняла нашу не совсем пристойную игру, думаю, что и потенциальную возможность инцеста или даже секса втроем она прокрутила в своей аккуратной испанской головке, в конце концов, для ее страны это привычно, у них и короли переженились на сестрах и племянницах, недаром половина правителей Испании были выродками, все эти Энрике Безумные и Жанны Прокаженные.

- Слушай, - шутливо погрозил я ей пальцем, - я как - нибудь не выдержу и тогда или всыплю тебе ремня по твоей аппетитной попке, или потащу в постель.

- А Мария там будет ?

Я поперхнулся горячим чаем, а подошедшая к двери в кухню Мария засмеялась.

- Теперь ты понимаешь, Отто, в кого она такая ? Ты, кстати, к дочери дуче не приставал ?

Эти чертовки переглянулись и обрушили на меня каскады смеха. Я, конечно, знал, что никакого инцеста не будет, но вот эти вот женские штучки, неизменно основанные на соблазнении, меня веселили не меньше их, просто я, будучи крайне сдержанным, не хохотал в голос и не особо проявлял эмоции, хотя Мария сумела научиться считывать мое настроение по расширению зрачков. Сейчас, я знал, они у меня сокращаются, будто под воздействием спидбола, испытывавшегося на моих бойцах перед операцией  " Гриф " в Арденнах. Отказались, кстати, ученые Рейха от этой смеси, отдав предпочтения обычному первитину, я же предрекал этот результат еще до начала испытаний. Дураку понятно, что входивший в состав героин обязательно будет гасить эмоции и мускульно - мышечный аппарат, а кокаин, вступая  с ним в противоречие, расшатает психику. Но этим ученым дуракам потребовалась гибель целого отделения моих штучных и тщательно отобранных бойцов, дабы убедиться в прописных истинах.

- Что там у вас за покойники ? - спросила, отсмеявшись, Мария, изящно усаживаясь на стол. Притворно пуританским жестом одернула задравшуюся юбку, делая вид, что не замечает загоревшихся глаз моей дочери, жадно ощупывающих белую полоску между кромкой чулка и выше, там, именно там таилась жаркая и влажная расщелина, никогда не прикрываемая женой никакими предметами дамского белья. " Господи, - подумал я, смотря туда же, - неужели моя дочь лесбиянка ? " Забавно будет, если Мария уйдет от меня к моей дочери.

- Вальтер умер, - сказал я, выставляя ритуально рогами козы два пальца на правой руке, - скорее всего, бриты его уморили, они умеют такое.

- А Березовский у них же повесился, - заметила дочь, моя посуду. - Не удивлюсь, если какой Чичваркин попадет случайно под проходящего по улице слона.

- С удушением - традиция, - ответил я моим женщинам, вставая из - за стола, - еще от тугов. Да и полковник Стирлинг любил проволочные петли, пока однажды я, взяв его в пустыне голыми руками, не преподнес ему свой  " Парабеллум " с одним патроном. Все его островные изыски тут же померкли. Они и воевали поэтому именно так, как воевали. Уроды. А мы и русские бились насмерть, зная, что пощады не будет. Да мы ее и не ждали.

- Давно заметила, - тоже встала из - за стола Мария, - что все воевавшие на Восточном фронте, очутившись на Западе, не скрывают своего уважения к русским, презирая союзников.

- Мы воевали по - настоящему, - крикнул я ей, вернувшись за стол, - а западники только делали вид, что воюют.

Я бросил письмо вместе с конвертом в мусорную корзину. Самое ему там место, вместе с мемуарами Вальтера, где описал он себя неискоренимым жидолюбом и евреефилом, будто я лично не присутствовал на совещаниях у Гейдриха, где этот лживый выскочка не раз предлагал прикрепить к каждому еврею ценник, чтобы удобнее было торговаться с графом Бернадотом. Помер Шелленберг - и чорт с ним.