Начитанность автора не есть признак ума. Из сборника Какие есть рассказы

" Каталонская Вольная компания Рожера де Гримуара, ввязавшись в пограничный конфликт Эдессы и Киликии на стороне Рубена Торгсина, по заведенным у франков нечестивым обычаям, да покроет Аллах их руки болячками, за четыре лунных месяца войны сменила пять нанимателей, успев поучаствовать в грабительских рейдах туркоманской легкой кавалерии Кылыч - Арслана, постояв пару недель гарнизоном в неприступной крепости госпитальеров Крак - де - Шевалье, охраняя караваны бредущих через Мохенджодаро бедуинов, менявших слоновую кость на чорных рабов Йезуда, и чуть было, совсем потеряв честь и совесть, не перешла в грозные ряды медленно накатывающих на Переднюю Азию орд Хромого эмира Тимура, как Великий Магистр Тевтонского ордена, заманив несбыточными посулами и заманчиво звучавшими обещаниями наемников в Тир, повесил Рожера на городских вратах Святого Николая, запретив снимать тело в течении недели. Наемникам же был предоставлен выбор : принять участие в Битве народов на Каталаунских полях на стороне Теодориха или нести свет просвещения в дикие леса и болота Тартарии. Лишь Гунгайс Силезский, знакомый с нравами и обычаями московитов, выбрал безнадежную битву с армией Аттилы, достойно и благородно пав в стычке возле вагенбурга, когда после гибели короля вестготы и аланы огородились возами от налетающих волнами варваров, одурманенных отваром из мухоморов и магической водой Мулеле, обменянной у шаманов катангских симба на партию украинских беспилотников ".

Рашид ад - Дин кротко вздохнул, протянув руку за фисташками, тряхнул головой, отгоняя сонную одурь, и заторопился продолжить тщательно подготовляемую для глаз Фридриха хронику конфликтов Утремера.

" Великий Магистр, более известный у франков как Герман фон Зальца, понимал, меж тем, что перспективы заморских королевств без постоянного притока свежей крови европейских рыцарей ничтожны и вмещаются в узкую полоску побережья, перерезать которую не составило бы правоверным никакого труда, если бы не обрушившаяся на верных по воле Аллаха, всемилостивого и провидящего, усобица, раздирающая мир ислама вот уже несколько веков. Рознь, охватившая мусульман после гибели потомков Али, не могла успокоиться по многим и многим причинам, среди коих обычная племенная вражда или присущая даже верным зависть занимали мало не последнее место, так как ..."

- Все пишешь ?

Глуховатый голос за спиной заставил Рашид ад - Дина отвлечься. Он раздраженно бросил свинцовое стило на загибающийся по краям свиток свежевыделанного трудолюбивыми невольницами Шаррукина пергамина и обернулся. В дверях, картинно забросив тогу на левое плечо, красовался, изо всех сил пытаясь придать себе облик Цезаря, сам ступор мунди. Невысокий, неказистый, с объемистым брюшком, кривоногий и рыжеволосый - как есть бондарь или паромщик с По, но все сразу, будто по волшебству, менялось, стоило императору сказать хотя бы пару слов; собеседник приходил в восхищение, а этот невзрачный на вид толстяк, словно в шутку, осыпал внимающего словами и странно сконструированными фразами, содержащими действительно мудрость мира. Рашид ад - Дин только через год совместной работы с императором понял, что все его кажущиеся гениальными суждения базируется только и лишь на простом здравом смысле, вполне доступном и бондарю, и паромщику, если они могли бы себя заставить ненадолго отрешиться от чертоверти ежедневных забот, взглянув на подлунный мир взором стороннего наблюдателя, не видящего для себя дня завтрашнего, ведь именно иллюзорные планы человеков и мешают рассмотреть тот пресловутый маленький камешек под копытами коня Августа, что перевернет сегодняшний день, приведя к таким следствиям, что очевидцы действительно уверуют в руку Божию.

- Нет хроники печальнее на свете, - заметил Фридрих, плюхаясь на покрытый парчой диван рядом с летописцем и вглядываясь в украшавший рукопись египетский крест, - чем приключения Иисуса из Назарета. К чему анк ?

Рашид ад - Дин, зная куртуазный нрав весьма любвеобильного императора, застенчиво подмигнул, помня расположение Фридриха к отринувшим этикет и деланность придворным.

- В память Анютки Курниковой, экселенц.

Император благостно захохотал, лишний раз напоминая летописцу какого трактирщика Компаньи или Наррангсеты, они вот точно так же угодливо хохочут, услышав от проезжего банальную глупость, аж телеса у них играют, глазки прячутся в вислые щеки, с кухни выбегают поварята и кухарки, дабы присоединиться к бесплатному веселью, а облапошиваемый проезжающий и не понимает, что врут ему в глаза, лицемерят и вот - вот ограбят без ножа и кистеня, просто - напросто всучив кувшин прокислого фалернского по цене карского жеребца, отчаянно бьющего копытом на дворе, чуя надвигающийся из - под земли гнев дремлющей Этны.

- И это все ради Тицкой ?

Рашид ад - Дин молча пожал плечами, не боясь разгневать Фридриха. Наоборот, непосредственность реакций, кристальная честность и просто присущий арабскому летописцу здравый смысл неизменно поддерживались императором, не жалевшим пары сотен золотых безантов для вящего поощрения придворных, составивших нечто совершенно необыкновенное - славящееся по всей Ойкумене сообщество, объединенное волей и разумом императора Священной Римской Империи германской нации, где находилось место не только мусульманину и греческому или латинскому христианину, но даже язычник из буша Сенегала занимался привычным ему делом, разукрашивая странными миниатюрами переписанные монахами рукописи, а дикий лапландец, пропахший рыбьим жиром, невесть как добравшийся до Мессины, обнаруживал в себе вовсе неизвестные и ему самому дарования, быстро обучившись сотне чужеземных наречий, став для двора поистине незаменимым и востребованным.

- Наверное, - осторожно подбирал слова Рашид ад - Дин, протягивая Фридриху рукопись. - Конечно, ассоциация с Мишаней и плачущей Людой, которую из гаража и выпускать не надо, будет выглядеть дешевкой, словно танцы рыжей и ее ужасающая на рыло дочь, да выдаст ее Аллах замуж за одноглазого Касыма, усыновленного Артыком Бабалы на берегах мутного Окса, несущего трупы нечестивцев, справедливо покаранных диверсионной группой Дальней разведки в пустыне полковника Стирлинга, иншалла.

- Хороша, - оценил Фридрих тщательно прорисованный сенегальцем портрет некоей тоненькой и хрупкой юной женщины. - Ради такой стоит придумывать сказки, как ты думаешь ?

- Я не думаю, - ревниво прятал портрет за пазуху Рашид ад - Дин, раскрывая рукопись на том самом месте, где неожиданное появление императора прервало прихотливую нить повествования историцкого, - я знаю.

Император ласково потрепал по мускулистому плечу араба холеной рукой и отправился договариваться о возвращении франкам Иерусалима, что, как ни странно, нисколько не поможет устойчивой репутации Фридриха, прозванного ступор мунди, что значит ни больше, ни меньше, но чудо мира.