Глава 76 Звонок

На следующий день, с утра примерно в начале десятого позвонила её мама и дрожащим с надрывом голосом сказала, что Наташа умерла. О подробностях она говорить не смогла по понятным причинам. Сказала, что похороны завтра, в десять утра, объяснила куда подъехать. Я где-то около часа ходил по коридору 2-го этажа на работе и находился в состоянии шока. Не понимал, что происходит, мозг воспринимал эту информацию, как какой-то глупый дурацкий розыгрыш. Всё моё существо не верило в это и в это было просто невозможно поверить. Я обнимал её всего лишь пять дней назад, и она была полна сил, абсолютна здорова, любима и желанна, молода и красива как богиня. То, что её больше нет не вписывалось в существующую реальность, которая была наполнена ею последние три года.

Малышка двадцать три года болела диабетом. Она просто хотела быть счастливой и жить. Её организм изо всех сил стремился жить. Ей хотелось жить и дышать полной грудью, и организм, борясь с болезнью, стремился ко всему радостному, позитивному, к тому что могло принести радость и ощущения счастья и полноты жизни. Думаю, я в немалой степени способствовал этой борьбе её организма за жизнь и думаю я доставил ей немало счастливых мгновений в её сложной жизни, но в тоже время и способствовал тому, что болезнь всё же победила, поскольку её жажда жизни натыкалась на неразрешимое препятствие в виде отсутствия перспективы семейного счастья со мной и это тоже, среди других причин, подтачивало её жизненные силы. Я всего этого не видел и не замечал. Она оградила меня от всяческой информации о своём здоровье, повторяя, что это не моё дело и что она сама справится. Была очень гордая и не хотела, чтобы я встречался с ней из жалости, что она больна, а может думала, что я ещё уйду из семьи из жалости к ней и она себе этого не простит и всё равно счастлива со мной не будет, думая, что я из жалости с ней. Вот такие у меня сейчас заключения выходят. Теперь мне понятны её частые перепады настроения, которые меня так заводили. Оказывается, это влияние болезни, и связано с уровнем сахара в крови и приёмом лекарств. Малышка была на инсулине, а я удивлялся на её постоянные синяки и объяснял их её нежной и чувствительной кожей и близко к поверхности кожи расположенными сосудами. Теперь мне известно, что ей в её состоянии категорически нельзя было нервничать и выпивать. А наш роман в конец расшатал её нервную систему. Мне это очень больно осознавать, да что теперь толку.

Мне почти ничего неизвестно об её последних днях. Примерно за месяц до этого она устроилась на работу, в spa-салон, администратором. Её всё устраивало там, она была в хорошем, приподнятом настроении и говорила, что наконец нашла то, что ей нравится и что она хотела бы там остаться и работать. У неё был график два через два, с девяти утра до девяти вечера, домой она приезжала около десяти и поэтому в эти дни мы почти не общались, так как на работу ей нельзя было звонить, Наташа говорила, что там всё строго и что она телефон даже оставляет в шкафчике, в раздевалке, а вечером она была очень уставшая, а надо было ещё с сыном пообщаться и другие дела поделать, поэтому в эти дни я только желал ей доброго утра и сладких снов по смс.

26-го февраля она должна была работать и по последней смске было ясно, что она опаздывает на работу. Всю последнюю переписку я привёл выше. Я до сих пор не понимаю почему я ничего не почувствовал, не почувствовал, что с ней что-то случилось и даже не почувствовал, что она ушла из жизни, ничего во мне не оборвалось в тот миг, это случилось в ночь с 28-го февраля на 01-е марта 2015 года.

Оказывается, она 26-го опоздала на работу и что-то там произошло, в общем она ушла с работы в тот же день. Она почему-то мне ничего не сообщила о своём уходе. Все последующие дни она провела в нашем гнёздышке, одна, у неё был стресс. Она ничего не сказала и родителям, что ушла с работы, и они думали, что она на работе и в пятницу. В пятницу вечером она поругалась с родителями и вечером ушла туда, на квартиру. Она снимала свой стресс вином. Её хватились только в понедельник, 02-го числа, родители пошли туда, пришлось ломать дверь. Я приезжал накануне вечером, она была уже мертва, но я ничего не почувствовал, подумал, что опять не открыла потому что просто спит пьяная и был очень зол на неё.

Её мама сказала мне, что по заключению она умерла во сне впав в диабетическую кому, дескать она ничего не поняла, но я иногда задумываюсь над тем, что она чувствовала в последние минуты своей жизни и комок встаёт у меня в горле. Рядом с ней не было никого кто мог бы оказать ей помощь, она могла бы жить если бы ей просто вовремя бы сделали укол инсулина!

Последний месяц перед смертью, она как будто прощалась со мной. Она посмотрела на мою младшую дочь, на мою жену, когда мы случайно встретились в торговом центре и она попросила меня показать их, но не знакомить, то есть незаметно, она просто прошла мимо нас. Ещё мы съездили на мою новую квартиру, где я ещё не жил, я с семьёй только собирался туда переезжать, это было, по-моему, в день нашего длинного (на целый день) свидания, 09 января, она меня попросила, сказала, что хочет посмотреть, как я обустроил новую квартиру.

В Набоковской «Лолите» в конце произведения есть место, где описываются чувства главного героя, когда он, стоя на высоком скате, над расстилавшимся под ним далеко внизу городом, ощутил, а точнее услышал восхитительную мелодию, состоящую из звуков играющих детей, только из них и весь ужас для него состоял не в том, что Лолиты нет рядом с ним, а в том «что голоса её нет в этом хоре». Нечто похожее я чувствую, когда понимаю, что в хоре людских голосов, которые я каждый день слышу, нет голоса Наташи, в этой веренице женских индивидуальностей нет яркой индивидуальности Наташи, её неповторимой божественной красоты, и я понимаю насколько этот мир для меня стал беднее и тусклее, чем он был, когда Она была в нём, он стал каким-то поблёкшим, пожухлым и серым, а ведь он остался таким же, просто я изменился и знаю, что никогда не стану прежним, каким был до неё и при Ней.

Через пару дней после похорон я побывал в нашем гнёздышке. Я упросил об этом её маму. У меня комок встал в горле, когда зайдя туда, я увидел на вешалке её шубу, а на тумбочке перчатки и шарфик, всё так как будто она была дома, всё так, как было, когда я страстно любил её, такую близкую, родную, любимую и живую всего лишь неделю тому назад. На тумбочке в комнате, на которой я всегда оставлял свои часы и телефон и всегда стояла фотография Наташи, лежал один из тех томов Чейза, которые я ей когда-то подарил. Открыв книгу наугад, я прочитал название романа «Откройте – смерть! ». Я не очень верю в случайные совпадения, хотя она из художественной литературы читала только Чейза и эти книги почти всегда были при ней.

25 ноября 2017 г.

Когда ты спросишь, как теперь я сплю

Ночами долгими один, - одно отвечу:

Да, полон я тоски

О той, кого люблю,

Кого со мною нет, кого нигде не встречу!

Отомо Якамоти

(Классическая японская поэзия М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель, 2008.)