Семейный доктор. Серия: Семейный натуризм видео смотреть

Первичный прием

Павел Романович шел на прием к врачу, не ожидая ничего подобного. Он нисколько не волновался, хотя жалобы его были деликатного свойства и затрагивали болезненную тему. Скорее ему хотелось высказать свои претензии, что лечат его не правильно, и пусть отвечают за свои неграмотные назначения. Врач - Милена Марковна, была знакома, и уже занималась донимавшим его простатитом. Павлу было уже несколько за пятьдесят, и он начал ощущать наступление возраста.

Накануне он написал Милене, что ее лекарство, которое он принимает уже три недели, действует очень медленно, к жене он не чувствует НИЧЕГО. Несмотря на прописанный ему сиалис. Она ответила: «У меня все забито на неделе». Потом написала: «Ну ладно уж, приходите. Приму сверхурочно».

В медицинском центре, куда он приехал вечером, народу оставалось совсем немного. Милена Марковна сидела откинувшись на стул и закинув ногу на ногу в джинсах, высовывавшихся из-под белого халата. Кивком пригласила его сесть. Лицо ее, на котором выделялись большие карие глаза и аккуратный рот с изгибом, который придавал ей решительное выражение, выражало усталость, как любое лицо сорокалетней женщины после долгого рабочего дня.

Она подняла руки к голове, откидывая темные локоны, и потерла виски. Ее гибкая и подтянутая фигура, которая угадывалась под медицинской формой, как-то сразу выпрямилась на стуле. И вдруг она улыбнулась. У Павла Романовича сразу пропала охота высказывать претензии.

- Ну, рассказывайте!

- Да, что рассказывать? С половой жизнью проблемы. Я почитал описание препарата, что принимаю. Он действует на мужской гормон, разлагает его. И вот результат, закономерный.

- Я вам говорила, что может быть временное снижение. Но это не страшно.

- Где же временное? Прошло уже больше трех недель!

- А сиалис, говорите, принимаете? Как я прописала?

- Да, каждый день. Но эффекта никакого.

- Никакого? Так у вас эрекция отсутствует? Жена вас не возбуждает?

- Да, ничего не чувствую.

- Сиалис и все подобные препараты помогают только когда есть возбуждение, они помогают ему. А если нет эрекции, то они бесполезны. Но я думаю, что это вы просто мнительны. Вообразили у себя импотенцию. Вы без особых фукциональных нарушений, еще сравнительно молодой мужчина.

- Спасибо! Но вы же видите в моей истории болезни, что мне уже пятьдесят с плюсом.

- Вы давно женаты?

- Ужасно давно, больше пятнадцати лет.

- И как она реагирует на то, что у вас такая пауза в интимных отношениях?

- Мне кажется спокойно, даже равнодушно.

- Так быть не должно, это странно. Ну хорошо, давайте, я вас посмотрю, если уж пришли. Приспустите брюки и на кушетку.

Она надела перчатки и повернулась к нему. Павел Романович лежа со спущенными трусами чувствовал себя совершенно униженным и беззащитным перед этой деловитой спортивного вида женщиной, когда она привычным движением коснулась его сморщенного органа, повертела его, осмотрев, ощупала яички, слегка надавив на них. Он закрыл глаза. «Сколько членов она видела и щупала? » - подумалось ему.

- Ну, ложитесь теперь на живот, посмотрим железу.

Он покорно повернулся, внутренне сжавшись перед этой самой неприятной частью осмотра. Она присела рядом с ним на кушетку. Рука слегка нажала ему на поясницу, а палец в перчатке проник ему в анус и достал до железы. Кончик его ощупал ее, но врач не убрала руку, как делала обычно, а продолжала массировать. Тянущее ощущение исчезло и на его место пришла приятная теплота. Кончик пальца слегка касался железы, его движения становились приятными, и он чувствовал, как член слегка размягчается. По телу разливалась теплота. Но вот она сняла с него руки и это исчезло.

- Я не уверена, но возможно, у вас нормальная реакция, - сказала она. - Снимите пока брюки, ботинки.

Она вышла за ширму, ограждающую кушетку и спросила оттуда: «Не холодно? »

Ему было даже жарко в одной рубашке и неуютно сидеть на краешке кушетки. Врач скоро вернулась. Он не сразу понял, что изменилось, она как будто стала ниже ростом. И точно: опустив глаза, он увидел, что она босиком, что из-под халата видны голые ступни. Ему стало еще жарче.

- Вы удивлены? - она посмотрела на него с улыбкой. - Забудьте, что я ваш врач. Сейчас я просто женщина. Хотите взглянуть ?

Не ожидая ответа она повернулась к нему спиной. - Встаньте Павел и помогите мне снять халат.

Он поколебавшись поднялся и подошел сзади. Милена нашла его руки и положила себе на грудь. Под халатом он ощутил ее тепло и мягкость сосков. Медленно они вместе расстегнули верхнюю пуговицу. Затем вторую. Он стоял совсем близко к ней, почти что прижавшись к ее теплым полушариям. Руки его спустились еще ниже и пальцы почувствовали нежную мякоть живота, еще ниже, там, где осталась последняя пуговица. Она накрыла его пальцы своими и сильно прижала к паху. Через мгновение Милена шагнула вперед, и халат слетел на пол. В ярком свете ламп он увидел ее всю. Тени играли на ее сухой и мускулистой спине, полузакрытой темными волосами, и ложились на крепкие ягодицы. Она обернулась и спросила: «Как, нравится? »

Он не отвечал, все еще разглядывая открывшиеся небольшие крепкие груди и плоский живот, под которым темнела щеточка аккуратно подстриженных волос.

- Я вижу, что нравится, - сказала Милена, скользнув глазами вниз. Он последовал за ее взглядом и увидел свой разбухающий член. Пока она помогала ему стащить рубашку, в голове у него промелькнула мысль о Тине, так он называл жену, о том, что это все не стоит делать, что это нехорошо. Но сожаление мгновенно растаяло от вида обнаженной женщины, которая с едва заметной усмешкой смотрела на его замешательство. Будто ныряя в воду, он шагнул вперед, обнял и прижался к ней грудь к груди.

Она была лишь немного ниже ростом и он стал целовать ее в приоткрытые губы, все крепче к ним припадая. Во всем его теле появилась легкость и уверенность. Он прижимал к себе ее крепкие твердые бедра и ласкал ягодицы, чувствуя, как сильные пальцы накрыв его ладони сжимают их. Павел присел на кушетку и потянул доктора к себе. Она села ему на колени, лицом, не вынимая требовательного языка из его рта. Оторвавшись от губ, он принялся целовать ее влажные и незнакомо пахнущие груди, чувствуя, как его ствол скользит по ее губкам там, внизу, цепляясь за темные короткие волосики в паху. Это сладостное скольжение сделало его твердым до ломоты, и он почувствовал как увлажнились ее прижавшихся к члену губки.

Наконец Милена привстала и, твердо взяв его за основание, направила в себя. У нее вырвался глубокий вздох, когда он раздвинул ее горячие стенки и в несколько движений погрузился до конца. Они шли настречу друг друг, смыкаясь и размыкаясь, двигались в унисон, не расплетая рук. Он чувствовал ее будто напружиненное тело, сильные мышцы ходили под его руками, которые гладили ее спину и сжимали ягодицы. Крепкие пальцы обняли его за шею, прижимая к себе, влажные груди, скользили по его груди, но все это движение собиралось к центру там внизу, где он мерно и сильно входил, а она принимала его с влажным всплеском и со все усиливающимися вздохами, которые она, как он догадывался, хотела бы сдержать, потому что боялась, наверное, что кто-то услышит их в опустевших коридорах. Ее движения становились все резче, а внизу он чувствовал спазмы напряжённой плоти. В конце Милена часто и прерывисто задышала и навалилась на него, кусая губы от неслышного крика. Она судорожно прижимала его к себе, дергаясь всем своим распаленным телом. Он давно уже чувствовал бродящие в нем силы, соки, все настойчивее требовавшие освобождения и вот теперь, когда ее горячая глубина позвала его, он выстрелил долго копившийся заряд. И еще и еще забивал его все глубже, все дальше в ее естество.

Предварительный диагноз

Они еще какое-то время были друг в друге, мерцания угасающего желания еще пробегали по их влажной коже, как зарницы на горизонте.

- Ну вот, теперь вы видите, что все на так страшно, - сказала Милена, поднимаясь с его колен. Член вышел из нее со хлюпающим звуком. Она протянула руку к стопке салфеток, которыми пациенты вытирали себя после процедур, и дала ему одну, чтобы он вытерся. Вторую взяла сама и, раздвинув ноги, провела у себя в промежности.

А потом с коротким смешком поднесла ее к его лицу. Ну, как, нравится?

- Милена, - мне нужен будет прием на дому, - вы как?

- Я думаю, на данном этапе это будет рано. Вы ведь женаты, кажется?

Она сказала, что он пока не готов к этому. Почему не готов? Не объяснила. Но сказала, что нужно еще с ним заниматься, чтобы мужской потенциал рос. Что это? Она не объясняла.

- Ты сам все поймешь. Она уже сбивалась с вы на ты. Тут разумеется разовыми мерами много не добьешься, - говорила она, одеваясь и шурша халатом. - Нужен курс лечения. Пока не знаю сколько сеансов потребуется.

- А разве меня надо лечить?

- Лечить - нет. Не совсем точное слово. Но можно и нужно повысить сексуальную активность, побороть заторможенность, встряхнуть вас наконец. Улучшить качество жизни. Разве вы сами мне не признавались, что женщины не особенно интересуют?

- Да, это так, но... но вы же меня интересуете?

- Я вам нравлюсь? Предположим - как новый сексуальный объект; вы давно раздевали малознакомую женщину, которая сама идет в руки и даже пахнет сексом? Как тут не понравиться! - он попытался слабо возразить, но она отмахнулась. - Это эпизод, а дальше все пойдет по-прежнему. Может пойти. И с вашей женой все опять опустится на прежний уровень. Вы ведь не хотите этого?

- Да, пожалуй, то есть конечно же не хочу!

- Привычка убивает любовь, убивает секс. Когда вы механически повторяете одно и то же, день за днем, месяц за месяцем, то ваши эмоции затупляются и медленно но неотвратимо гаснут. Ваши чувства будто покрыты пеплом, но я знаю, что под ним еще есть огонь, его можно раздуть, и вы сейчас это видели. Но мне потребуется ваша помощь - и вашей жены тоже. Если конечно, ваша семья этого захочет. Не знаю, сможете ли на такое решиться.

- Я? Мы? - пробормотал он в замешательстве, - но что же вы предлагаете?

- Это будет непросто. Вы что-то слышали о восточных сексуальных практиках?

- Ну Камасутра, но вообще практически ничего

- Камасутра учит, что занятие сексом это один из видов искусства. Тантрические и даосские учения говорят о том, что в сексе нет никаких ограничений и запретов. Йоги могут управлять своим телом, это все знают. Но как они этого добиваются? Я кое-что знаю об этом и могла бы научить вас открыть в себе новые силы, новые умения, как управлять своими желаниями. Но вообще-то главная цель - это освобождение.

- Освобождение? Но от чего?

- От рутины, от плена плохих привычек. Что вы испытываете, когда вечером в спальне видите, как раздевается ваша жена?

- Я говорил - ничего, и я пришел к вам с этим.

- Ничего, потому что вы видите просто полуголую женщину, которую видели уже тысячи раз. Эта женщина уже почти как часть обстановки, она уже ничего не обещает, никаких особенных удовольствий и вид у нее такой, что и от вас она тоже ничего не ждет. Это все, что вы видите, пока. Может быть, и ваша жена относится к вам таким же образом. Сейчас ваш разум и ваши чувства находятся в плену у быта, в постели вы совершаете механические и почти бездумные действия, которые больше ничего для вас не значат. Но если вы захотите, я раскрою вам суть учения - что тело это храм, что мужчина и женщина в моменты любви подобны богам, что занятие любовью это служение в этом храме. И тогда все изменится, поверьте, не будет больше скуки и рутины. Согласны?

- Да, конечно! Но как все это объяснить? Вале, например?

- Давайте не все сразу. Будем идти поэтапно, пробуя разные методы и подходы. Ведь вы любите свою жену? И она наверное вас тоже. И все-таки даже когда вы занимаетесь сексом, то это просто секс. Учение дао говорит, что чистый секс не ведет к освобождению. Не ведет к высотам. Только соединение головы и тела, разума и чувств рождает гармонию в соединении мужчины и женщины

- Но как же, вы сами испытали оргазм только что, вы значит в меня влюблены?

- Нет, вы не поняли, это не обязательно любовь, но непременно эмоции, влечение.

Сильнодействующие препараты

Милена сказала, чтобы он снял номер в гостинице на день или вечер.

- А что я скажу жене?

- Скажите, правду. Но пока не всю. Что встречаетесь с врачом. Что хотите лечиться от половой пассивности, сниженного либидо. Подробностей пока не нужно.

В тихом гостиничном номере он поджидал лечащего врача довольно долго. Она опаздывала. Затем наконец-то раздался стук в дверь. В плаще, а не в халате, он бы возможно даже не узнал ее. Милена посмотрела на него сосредоточенно и как-то даже строго и сказала

- Простите за опоздание. Я сейчас приму душ и можно будет приступать.

Не позволяя ему помочь, скинула плащ, туфли на высоком каблуке и скрылась за дверью ванной. Послышалось шуршание, шум воды. Он не знал, что ему делать и куда себя деть. Сел на большую двуспальную кровать. Посмотрел в окно на серую дождливую улицу и медленно тянущиеся машины. Потом встал и потянулся расстегивать рубашку. Его тело ничего не чувствовало и не предвкушало. Снял ботинки и прошелся по ковролину. Шум воды стих. Потом все-таки стянул рубашку через голову, даже не расстегнув пуговицы.

Она открыла дверь и в проеме он увидел силуэт, фигуру обмотанную большим полотенцем, на фоне ярко освещенной белой кафельной стены. Лицо только угадывалось, он понял, что день угас в комнате уже довольно темно. Милена неслышно ступая босыми ступнями по ковролину, подошла вплотную. Пока она молча расстегивала ремень его джинсов, у нее было очень серьезное выражение лица. Потом все стало происходить очень быстро. Он лежал на белых простынях и смотрел на тени, пробегающие по потолку. Милена наклонилась над ним, медленно проводила влажными ладонями вдоль его тела; подцепила и отбросила трусы. Мелкие брызги с ее волос капали ему на грудь.

Влажное прохладное колено уперлось ему в промежность. Он поднял руки и положил на ее талию под мягким ворсом полотенца. Колено надавило еще сильнее, она немного сместилась, чтобы он почувствовал ее влажные горячие губки на своем колене. Она смотрела прямо в глаза, на говоря ни слова. Согнула его ноги в коленях и расставив их навалилась сверху. Потом лицо ее пропало, сильные пальцы сдавили его бедра и он ощутил как ее рот обхватил поднявшийся член. Он закрыл глаза и ловил движения ее губ, сжимавших его тугим кольцом и чуть шершавый язык, сладостно скользящий по уздечке, по самому чуткому месту, где раскрывается головка его наконечника. По телу разливалось тепло и сладкий зуд. Он чувствовал ее дыхание, вырывавшееся из узких ноздрей, которое шевелило волосы на его лобке; его руки лежали на ее влажных волосах, и каждые поворот головы, припавшей к естеству, ощущали его пальцы. Ее палец проник ему в анус и войдя глубоко, как это бывало на осмотре, нашел простату. Но сейчас его кончик не ощупывал ее, а мягко касался и ласкал, и это не было мучительно, как раньше в такие моменты, а приятно и сладко.

Наконец она оторвалась от него и распрямилась. Полотенце упало, и на мгновение Павел увидел ее сильное тело и маленькую грудь с заостренными сосками, крепкие раскрытые бедра. Она упала на него и их рты слились. Милена крепко прижала его к себе и ее сильный упругий язык боролся на его территории. Оторвавшись, она приподнялась и села на него верхом, уверенным движением руки направив его в себя. Бедра волнами шли навстречу его движениям, изо рта ее вырывалось хриплое дыхание. Иногда она подобно наезднице приподнималась на нем, будто облегчаясь, позволяя ему почти выйти из ее лона, но все же в последний момент опять резко садилась, нанизываясь на него. Он держал чашечки ее маленьких крепких грудей в обеих руках и в полумраке угадывал лицо за спутанными еще влажными волосами, которое то опускалось на грудь, совсем близко ко нему, то запрокидывалось к темному потолку с пятнами далеких отсветов уличных фонарей. Потом она сказала, что готова кончить и хочет, чтобы он вошел в нее по-собачьи. Перевернулась и, согнув колени, подставила зад. Павел скользнул в знакомые глубины и ее вагина обняла его. Она сжималась и трепетала. Теперь его движения были легки и свободны. Руки лежали на ее бедрах и притягивали их к его в такт движениям. Скоро она часто задышала в подушку, тело ее задрожало, ноги разъехались и он придавил ее к простыне, продолжая накачивать подоспевшим семенем.

- Ты, молодец, - выдохнула она немного погодя, когда дыхание стало тише. Они лежали рядом на влажных простынях и смотрели на игру бликов на потолке. - Но это еще не все на сегодня.

- Конечно Милена, - ответил он, хотя совершенно не был уверен, что будет сейчас на что-то способен. Она улыбнулась, все еще глядя в потолок, и положила ладонь на его обмякший орган, скользкий от семени и ее соков.

- Теперь тебе ничего не нужно делать, я все сделаю за тебя, - с ответила она, продолжая массировать его орган, затем повернулась к нему и легла боком.

Она придвинулась ближе, поднесла руки к его вискам, провела медленно и поцеловала в губы. Раз, другой, все крепче обхватывая его голову и прижимаясь всем телом. Он чувствовал исходящий от нее жар и, обнимая сильное тело, тоже хотел разгореться от него. Но не мог найти в себе силу в блуждающих по нему токах.

Милена оторвалась от него и исчезла в ванной. Она вскоре вернулась, и когда Павел открыл глаза, то в полутьме номера увидел, что силуэт ее изменился - между ног выступал колышащийся член. Кажется, он был похож на его собственный, но это было только мгновение, она быстро скользнула рядом со мной.

- Не бойся, это будет очень приятно, обещаю, - прошептала она мне на ухо. - верь мне, и нам будет очень хорошо.

В руках у нее оказалась баночка, и палец, намазанный кремом раздвинул его ягодицы и легко коснулся ануса. Помедлив у входа, он проник внутрь и стал погружаться все глубже. Она навалилась на него, не переставая целовать, член упирался ему в живот, а ее палец все продолжал массировать и гладить изнутри. Он хотел гладить ее по ее спине и бедрам, но все время натыкался на лямки дилдо.

- А теперь натри его хорошенько, - сказала она оторвавшись и давая ему баночку.

Павел послушался и взял пальцами этот темный отросток, кусок пластика, не твердый, но и не мягкий, слегка пружинящий, не холодный, но и не горячий, не гладкий, но и не шершавый. Она взяла его кисть в свою и медленно провела его пальцами от кончика до основания искусственного фаллоса. Еще и еще раз вместе они натирали его кремом, и он подавался ему навстречу вместе с движением ее бедер. Она улыбалась и целовала его поощрительно, чтобы он захотел эту пластиковую игрушку, но он не мог уговорить себя, что этот кусок пластика ему интересен. Зато он видел, как ей нравится все это, как она раскраснелась и ее движения становились все более уверенными. Она скрылась за его спиной, положив набок и оттуда, прижавшись близко, обняла за грудь, целуя в шею, руки скользнули вниз, лаская его мягкий орган, взялись и провели крепко по бедрам. Дилдо оказался между его ног и щекотал промежность, высовываясь слегка спереди. Она чуть наклонила его вперед, заставив немного развести ноги, шумно дышала ему в затылок, давление ее твердых сосков на его спине вдруг ослабло.

- Приготовься, - прошептала она ему на ухо, - расслабься и пусти меня. Я с тобой, я чувствую тебя, я иду в тебя...

Она отстранилась и крепкие пальцы легли на его ягодицы, уверенно раздвинули их и Павел почувствовал вначале легкое, но все возраставшее давление на анус. Все в нем дрогнуло, когда кольцо раскрылось, и он почувствовал, как отросток начал движение, заполняя его все больше, все глубже, все сильнее. Она вновь прильнула ко нему сзади, скребя ему пальцами грудь. Ее бедра продолжали медленно давить, загоняя в него член, пока не дошли до конца, прижавшись плотно к ягодицам. Она замерла на несколько секунд, затем стала медленно выходить, и это освобождающее его движение вдруг оказалось очень приятно. По телу пробежали мурашки возбуждения. Она вновь погрузилась в него и вновь почти вышла. И вновь и вновь, порождая волны стеснения и удовольствия. Пальцы массировали яички и член, слегка сжимая их в такт ее движениям. И Павел наконец почувствовал, как он набухает под ее ласками и обретает силу. И в то же время чувствовал зуд возбуждения там, где входил в него искусственный член, и чувствовал, как и в ней с каждым движением растут волны удовольствия. И возможно, ей это нравилось гораздо больше, чем ему. Уже через несколько минут ее движения стали более резкими, почти конвульсивными. Она все сильнее дышала, прижавшись лицом к его шее, всхлипывала, стонала от удовольствия пока ее не захватила судорога оргазма. Он был очень сильным, она билась прижавшись ко нему всем телом.

Когда ее железная хватка чуть ослабла, он оттолкнул ее от себя и, повернувшись наконец лицом, взялся за ремешки дилдо. Из ее полуоткрытых губ еще шумно вылетало дыхание, темные глаза со слегка раскосыми зрачками смотрели куда-то поверх. Она не помогала стащить с нее аммуницию, но и не мешала. Ремешки разлетелись, и он увидел ее всю, лежащую под ним с раскинутыми руками и ногами и потным треугольником черных волос между ними. Когда он вошел и начал накачивать ее желанием, она вновь застонала и обняла его всеми конечностями. Ее горячая плоть, дрожащая от только что испытанного оргазма, слилась с его. После они долго лежали остывая поверх скомканных простыней бок о бок, рассматривая тени на потолке.

Курс лечения

Она прервала молчание:

- Я в вас не ошиблась. Вы можете быть достойным любовником. Никаких физиологических нарушений нет. Проблемы от того, что вам не достает настоящих сексуальных стимулов. Но с этим можно работать.

- Доктор, вы тоже чудесная любовница. И светоч медицины!

- Я вам понравилась? Надо признаться, и вы мне тоже. Это не профессионально, конечно, но я бы в противном случае не стала бы проводить такую терапию. Да что говорить - вы и сами все видели. А вы бы хотели продолжить?

- Да, доктор. После всего, что я почувствовал, я ваш. Пациент, любовник, подопытный кролик - что хотите.

Он повернулся и положил руку на ее влажный и прохладный лобок, под которым таилась теплая ласковая плоть. Она вздрогнула, сжала ноги и уперлась ему в грудь.

- Нет, нет! На сегодня достаточно. Мы продолжим, если вы этого действительно желаете. Но для этого вы должны познакомить меня со своей женой.

- Это правда необходимо? Она может не понять.

- Посудите сами. Со мной у вас прекрасно получается, а с женой нет. Но я же не буду вечно в вашем распоряжении, так ведь? А она скорее всего останется. И вообще, для кого мы это с вами делаем? Ведь не только для вас, а и для нее тоже. И наконец, вам как супругу, просто нечестно обманывать жену с другой женщиной, пусть даже с медицинскими целями.

- Доктор, мне Валя дорога, и я боюсь, как бы это не кончилось плохо.

- Все зависит от вас. Надо будет объяснить. Мягко, но настойчиво. Надеюсь, у вас есть доверие к друг другу? В конце концов, она должна быть так же заинтересована, как и вы, чтобы ваша сексуальная жизнь была полнокровной. Чтобы она чувствовала вашу любовь. Чтобы она гордилась вами, наконец. Разве этого мало?

- Я, я постараюсь. Но это будет не просто.

- Думаю, получится. Если будет полный отказ, ну тогда терапию придется прервать. Чего бы я очень не хотела. Объясните ей ситуацию. Скажите, что на какие-то большие жертвы ей идти не придется и что она, в сущности, ничем не рискует. А польза может быть значительная

- Так о чем же мне нужно ее просить?

- Нам нужно встретиться. У вас дома или в гостинице - где она захочет. Мне нужно понять ее сексуальные реакции, что она хочет от секса, что ее возбуждает, а что будет неприятно. Вы когда-либо с ней это обсуждали?

- Пожалуй нет. Так, иногда оральные ласки, позы какие-нибудь...

- Сколько ей лет?

- Ей сорок два, примерно как и вам наверное.

- А как она выглядит?

- Выглядит? Обычно. Не худая и не полная. Достаточно еще стройная и подтянутая для своего возраста. Хотя и не такая спортивная, как вы. Я считаю ее красивой.

- Она рассказывала когда-нибудь о своем сексуальном опыте, не с вами, до вас? Как она вообще реагирует на других мужчин?

- Нет, я никогда этим не интересовался. Да мне были бы пожалуй неприятны такие подробности. А на мужчин мне кажется она не заглядывается, по крайней мере ничего тревожного я не замечал.

- Жаль, что вы так мало знаете о жене. Тогда мне вероятно придется это выяснить самой. Давайте сделаем вот что: попросите ее вначале записаться ко мне на прием. Поговорим без вас. И кстати, пусть сдаст анализ крови на гормональный фон. Я потом напишу, что нужно. Но главное, объясните зачем все это затевается. Но сперва пусть поговорит со мной. Это может облегчить вашу задачу.

Валя вначале просто подняла его на смех.

- Так ты говоришь о гормональных изменениях? Ты прав, они видны без всяких анализов, иначе с чего бы ты захотел стать половым гигантом? А может это не гормоны, а твой рассудок?

- Смейся, смейся. Но к врачу сходи. Разве ты так хорошо в этом разбираешься? У нее наверняка есть много, чего тебе сказать.

- По-твоему я что-то о себе не знаю?

- Вот именно. Я, во всяком случае, многое о себе узнал. Даже почувствовал.

- Это становится интересно. Не только одни разговоры, значит?

- Она расспрашивала о нашей половой жизни. И думает, что ее можно значительно улучшить. Речь идет не о каком-то суперменстве, а о возврате к норме.

- Какой норме, это когда мы с тобой только познакомились? Ночи любви? Не смеши меня, чтобы мне не рассказывали - не поверю в эту чепуху.

- Нет, такого она не говорила. Скажи, а сейчас тебе часто со мной хочется? Только честно.

- Ты же знаешь ответ. Зачем спрашивать? А ты? Что, ты меня часто хочешь? Хорошо, если раз в месяц, да и то, кажется мне, больше из чувства долга. Так?

- Ну нет, не совсем из чувства долга. Но, если честно, то большой остроты чувств не испытываю.

- Мне это очень печально.

- И мне. Но нам уже не двадцать и даже не тридцать лет, не забыл?

- Она сказала, что мой возраст, тем более твой - это время нормальной половой активности. Когда еще много сил и много эмоций. И сказала, что надо этим пользоваться, пока еще оно не ушло.

- Наверное, у нее есть волшебная палочка - какие-нибудь таблетки, порошки или упражнения?

- Пусть она тебе сама об этом расскажет. Что ты упрямишься? Ты же ничем не рискуешь.

- Рискуешь ты. Выпустишь джинна из бутылки, что ты потом будешь делать? Ладно, запиши меня к ней. Хочу познакомиться с обольстительницей.

В тот день она ему показалась молчаливой и даже подавленой. Он надеялся, Тина ему расскажет сама о визите к Милене, но она отмалчивалась и на вопросы отвечала односложно. Ему было не по себе, он боялся взрыва негодования и обвинений если откроется его отношения с врачом. Он уже жалел, что согласился на то, что Милена называла семейной терапией. Но Тина (так он звал жену) вела себя тихо и как-то подчеркнуто спокойно. Только через несколько дней она обронила, что врач ей понравилась, что та считает нужной еще один визит, опять без него, с глазу на глаз.

Это его успокоило, угроза скандала, кажется, миновала. Но ему все же хотелось знать, он не очень себе представлял о чем они могут говорить и в чем доктор хочет убедить его жену.

Постепенно он сумел выведать некоторые подробности. Врач вначале предложила сделать осмотр, как это бывает за ширмой в медицинском кабинете. Тине не хотелось полностью раздеваться, но неудобно было отказаться. Но врач была очень тактична и откровенно похвалила подтянутую фигуру пациентки, ей понравилась высокая красивой формы грудь и она не преминула отметить что бедра и ноги еще сохранили стройность и упругость. Врач расспрашивала, как она поддерживает форму, диета, упражнения и прочее и что-то рассказала о себе. Кажется, это была доверительная женская болтовня, сидя на диване, как он понял. Тина упомянула, что разговор зашел о мужьях и Милена упомянула и о своем прошлом супруге, тоже враче, они работали в одной клинике. Известный хирург, властный начальник, любимец женщин. Он царил у себя в отделении, все они были его, если он захочет. Так что когда они поженились, она стала первой… но среди других. Милена сказала, что мирилась с этим положением вещей, потому что полностью растворилась в его желаниях, он целиком овладел ее волей и смог сделать так, что она стала любить то, что любил и он. Это касалось и женщин, с которыми он встречался. Она призналась, что стала постепенно обращать внимание на женщин, больше ценить их красоту, чувствовать их сексуальность. И потом еще много рассказывала об Индии, где провела несколько лет

- И тут, - заметила Тина, - я поняла, что нравлюсь ей. И, видимо, не только из служебной обязанности она со мной общается, а просто ей приятно со мной поговорить. Она себя держала как-то неформально что-ли.

- А обо мне спрашивала ?

- Конечно, это обязательно. Я ведь затем и пошла.

- И что это было?

- Ну, о многом. О наших отношениях. Интимных, она ведь врач? Правда ты говорил, она уролог, т. е. больше по мужским болезням, а она про это ничего не спрашивала. А все больше о том, что меня в тебе возбуждает или наоборот отталкивает, позы, ласки и прочее. Причем очень подробно просила описать как у нас это бывает, как ты меня целуешь и куда, что за чем следует, в какой момент входишь, какой темп и много еще чего. И конечно что я при этом чувствую, что я хотела бы от тебя и от себя.

- Неужели ты все ей выложила? Ведь даже со мной ты на эти темы не разговаривала!

- Но ты и не спрашивал. Ты знаешь, я не хотела откровенничать об этом, но как начала, не могла остановиться. Какой-то поток, видно копилось, а она все слушала и кивала головой. И даже обняла меня на прощанье. И сказала, что если я готова, то проведет еще один сеанс, чтобы меня раскрыть, это уже не в клинике.

- И ты согласилась?

- Да, кажется, мне это нужно. Да ведь ты и сам мне ее советовал. Она сказала позвонит и назначит встречу. в таком месте, где нам никто не помешает.

- А что это? - он, кажется понял, куда все это клонится.

- Она сказала сеанс. Не знаю.

Вскоре после этого Милена позвонила ему.

- Не хочу ничего делать за вашей спиной, - сказала она. - Валентина наверное говорила, что мы должны встретиться еще раз и наедине.

- Да, и я уверен, что это будут не только разговоры.

- Очень возможно. Но мне кажется, я нашла с ней хороший контакт, мне нравится, как Валя рассказывает о себе, о вас. Представьте - до дрожи в голосе, до слез на глазах. Я чувствую как ее это волнует. Она доверилась мне и как врачу и как возможной подруге и мне это дорого. У вас вообще прелестная жена, красивая, у нее еще сохранилась превосходная фигура, я думаю, будь у нее другой характер, она могла и сейчас обольщать многих мужчин. Вы не замечали, что на нее засматриваются? Я предполагаю у нее внутренний эмоциональный спазм, крайняя неуверенность в себе и в проявлении своих подлинных чувств. Судорожное напряжение мышц снимается массажем. И здесь нужно сделать нечто подобное, расслабить контроль, развязать узел эмоций, долго подавляемых чувств. Это я называю раскрыть. Это делается через общение - словами… не всегда только словами. Вы будете возражать? Мне было бы жаль, ведь у вас в руках настоящее сокровище, предмет мечтаний многих, я в этом уверена, а вы об этом не подозреваете. А ведь вы друг другу можете подарить еще много наслаждения.

- Милена, мне конечно тревожно, но я знаю, что ничего плохого вы нам не сделаете. Почему-то уверен в этом. Только уж будьте очень осторожны с Тиной, я не хочу ее поранить если она узнает о наших отношениях.

- Она узнает обязательно, и очень скоро. Но это не должно вас тревожить. Когда я скажу ей об этом, она уже будет готова это принять, потому что уже будет понимать зачем. Пилюли бывают горькие, но действуют благотворно. Я врач, но я и женщина. Врач наблюдает и лечит, а женщина любит и наслаждается; это в нашей истории болезни невозможно отделить. Я признаюсь, что наслаждалась твоими поцелуями, твоим телом и крепким членом. Я не только испытывала оргазм, я купалась в нем, как в волнах, не боюсь об этом сказать. Не воображай себе, что это просто рядовой прием пациента. Постарайся понять, для меня то, что я встретила вас это меня, прости за высокопарность, окрыляет. Мне было бы горько думать, что ты принимаешь меня за проституирующего медика. Я женщина, которая хочет любить и быть любимой - как и любая женщина на свете.

Извините, - оборвала она себя, - я что-то увлеклась. Просто твоей жене знание о нас с тобой не повредит, я позабочусь об этом. Это не интрижка, это - терапия!

Повторный осмотр

Дорога была не слишком близкая, Валя долго петляла прежде чем нашла небольшой коттедж на краю загородного поселка. В ранних осенних сумерках она с трудом нашла нужный номер. Ворота открылись, и она въехала во двор, где стоял еще один автомобиль, миникупер, видимо, принадлежавший хозяйке.

Она сама открыла дверь и обняла вошедшую гостью. Или пациентку? На ней не было медицинского халата, но светлые просторные одежды из легкой ткани чем-то напоминали его. В большой гостиной было тепло от горевшего камина, хозяйка пригласила ее опуститься на гигантскую подушку в форме кресла, лежащую поблизости от него, и сама устроилась напротив в таком же. Она и в самом деле была хозяйкой, как поняла Валентина, пригласила ее к себе домой.

На стене напротив кресла было несколько фотографий и изречение, написанное красивым почерком на рисовой бумаге и заключенное в рамочку из бамбука. Она прочла: «Познание других ведет к мудрости. Познание себя ведет к просветлению. Управление другими требует применения силы. Для управления собой необходима внутренняя сила». «Дао дэ цзин», китайский философский трактат VI века до н. э. На фотографиях был изображен смуглый горбоносый человек с седеющей бородой, настолько худой, что даже свободные складки темного одеяния, напоминающего монашескую одежду, не скрывали это. Рядом с ним, сидящую на бамбуковом коврике в такой же позе лотоса, она узнала хозяйку.

- Это Нараньяма, мой индийский друг, мой гуру. Он научил меня всему, что знаю. - обьяснила Милена. Она задумчиво смотрела на фотографию. - Знаешь, годы проведенные в Индии, то чему я научилась там, совершенно перевернули мою жизнь. Я, можно сказать, вернулась другим человеком. Нараньяма давал мне книги, он пересказывал для меня древние манускрипты, которые я, не зная санскрита, не могла прочесть. Он мне открыл что такое учение дао, Тантра, хатха-йога, Камасутра и Ананга-Ранга. Знаешь, на Востоке на человеческое тело, на отношения мужчины и женщины смотрят совсем не так, как принято у нас, на Западе. Со всеми своими великими техническими достижениями мы считаем себя намного умнее древних китайских или индийских учителей, но на самом деле, они знают о человеке в тысячу раз больше. Я говорила об этом твоему мужу и, кажется, мне удалось его убедить, что восточная мудрость это тоже знание, иной мир чувств, поначалу непривычный для человека западной культуры. Но я сама это проходила, и мне кажется для вас, вашей семьи это может быть целебный опыт. Мы еще не так хорошо знакомы, но мне так кажется…

Настала пауза. Милена откинулась в кресле напротив и просто молча смотрела на гостью, не сосредоточенно, как это бывает на приеме, а будто даже мечтательно.

- Как ты себя чувствуешь? Тебе удобно? - поинтересовалась она немного погодя.

- Да, все прекрасно.

- Сейчас я тебя угощу чаем, ты пьешь чай?

- Да, конечно.

- Это не совсем обычный чай, мне его подарил когда-то один тибетский монах. Давно. Я не часто им угощаю. Тебе понравится.

Она поднялась, шурша просторным одеянием, и вскоре принесла на подносе маленький чайничек, воду и крошечные пиалы, из которых китайцы обычно пьют свой напиток. Запах у него был пряный, не совсем похожий на обычный чай.

- Травы из предгорьев Тибета, - пояснила она, разливая. - Когда я пью его, мне представляется мой учитель.

Он говорил, что человеческое тело - это храм. Тексты тантр учат, что ни один храм не превосходит по святости Храм Тела. В теле присутствуют все элементы – эфир, воздух, огонь, вода и земля – наряду с их свойствами. В этом Храме есть свои «сады» и «реки», «святилища» и «ворота». Храм – это место поклонения, творение, предназначенное для служения богу. Согласно тантре, этим богом является наше высшее «Я», или душа, которое мы можем познать и которому можем служить через Храм Тела.

В молчании они сделали еще по глотку, и она ощутила, как пряный аромат растекается в груди и глубоко проникает в нее.

- Я научу тебя правильно дышать, как учит хатха-йога, - сказала хозяйка. - Но это потом, а сейчас просто дыши как можно более ровно, глубоко, сконцентрируй внимание на этом, старайся дышать через равные промежутки. Ты понимаешь меня?

Она кивнула и стала следовать этим советам. Через небольшое время, она ощутила, что в ней что-то меняется, возникает какой-то новое состояние, будто ее тело стало немного легче. Голова не кружилась, но было чувство похожее на то, которое испытывает плывущий под водой - легкости и медленности движений. Она спросила:

- Мое тело - храм? Я - богиня?

- Да, как только ты это почувствуешь. А потом, когда ты поймешь это сердцем и поверишь, тогда ты сможешь пробудить в себе Кундалини, любовную силу, и станешь как богиня, тогда тебе будут открыты ворота в другой храм - храм тела твоего возлюбленного. Так говорил Учитель. - она помедлила, внимательно глядя ей в глаза. - Тина, скажи мне, вы с мужем занимались любовью недавно?

Она ответила не сразу, еще испытывая легкое стеснение от самой темы. Но взгляд хозяйки ободрял.

- Да, он вдруг захотел этого. - сказала она медленно.

- И как это было?

- Как? Мне было хорошо, впервые за долгое время. - она сделала последнее усилие, - Да, хорошо. Так непохоже на то, чем все это обычно кончалось, я уже отвыкла от такого.

- Ты испытала оргазм?

- Ну да, хотя все было не совсем так, как бывало давно, когды мы были совсем молоды и только начали встречаться. Сейчас все время что-то отвлекало, какие-то посторонние мысли, дела, какая-то ерунда. И я хотела ему отдаться вся, но что-то мешало, что-то внутри меня.

- Ты знаешь, почему он переменился к тебе?

- Да, кажется, теперь я догадываюсь. - она отвернулась и опять взгляд встретился с темными глазами горбоносого гуру на фотографии. - Нет, я уже тогда поняла, но не хотела себе признаться. У вас что-то было, так? Терапия?

Хозяйка улыбнулась.

- Ты кажется, сбила дыхание! И что ты об этом думаешь?

- Что же мне еще думать? Он же обманул? Мне это причиняет боль. Милена, если ты соблазнила моего мужа, если он изменил мне, то что я должна чувствовать? - у нее навернулись слезы.

- Подожди, это не те слова. Не те мысли. Я тебе только что рассказывала, как к этому относятся на Востоке. Ты слышала что-то об инициации? Нет, наверное. В тантрической традиции сексуальная инициация может даваться женщиной мужчине, женщиной – одной или нескольким женщинам, женщиной – паре или нескольким парам, мужчиной – одной или нескольким женщинам, а также парой – одной или нескольким парам. Человек или пара, дающая сексуальную инициацию, воспринимаются как трансцендентальные гуру. И я эту инициацию уже начала. Я этот гуру, а не соблазнительница, понимаешь? Он не изменял тебе, а открывал в себе свою мужскую сущность, сексуальность, Да, я помогала ему в этом, но делала это ради тебя, ради ваших будущих отношений! И ты видишь, это начинает работать. Тебе тоже нужно пройти инициацию и открыть себя, свое тело и освободить дух.

Их взгляды встретились. Несмотря на всю обиду и гневные мысли которые в ней клокотали, ей показалось, что Милена смотрит на нее с участием, таким пристальным и понимающим был ее взгляд, в котором она прочла сочувствие и нежность.

- «Ради тебя? » Это просто слова, это невозможно объяснить, - подумала она и отвела глаза от ее пристального взгляда, стараясь удержать на лице спокойное выражение и сдержать слезы, которые были готовы выступить на глазах.

Милена взяла ее руку в свою. Ее голос теперь звучал твердо, уверенно.

- Не бойся ничего. Я не твоя соперница, нет, я здесь, чтобы помочь. Ты пока не знаешь своей силы, - она понизила голос, - смотри на огонь, это знак твоей силы, он будет охранять тебя. Ты видишь эту комнату? Меня? Здесь все ради тебя, и я тоже.

Не отрывая от нее глаз, Милена приблизила лицо и прошептала:

- Ты прекрасна, я восхищаюсь собой. Я здесь, чтобы проводить тебя в сверкающий и прекрасный мир. Мы будем вместе, я буду охранять тебя.

Она слышала этот шепот, но эти слова ничего не выражали. А вот глаза Милены, в которые она заглянула, такие близкие, они-то многое обещали, что нельзя было выразить словами. Ей стало жарко и хотелось встать с подушки и высвободить руку, которую сжимала хозяйка, но сковывал страх разрушить что-то будто кокон ее обволакивающее.

Милена прикоснулась к ней там, где билась теплая жилка на шее. Она говорила:

- Мы, женщины, многое понимаем без слов. Но я сейчас прошу повторять за мной. Ты чувствуешь натянутые струны внутри себя, они слабнут, они легко рвутся, их много, но они спадают, ты освободилась, ты глубоко и легко дышишь, ты чувствуешь, как ты свободна. Повторяй за мной: я хочу любить, я хочу ласки, я хочу ласкать, я хочу быть любимой, я чувствую свое пружинящее тело, я молода, я красива, я нравлюсь мужчинам, я нравлюсь всем. Повторяй за мной еще раз и еще. И еще.

И Валя послушно повторяла эти фразы, раз за разом, не обращая внимания на их смысл, еще и еще, как буддийские заклинания, пока они стали сами слетать у нее с языка. Хозяйка, сидевшая на полу у ее ног, поднялась и скомандовала:

- А сейчас встань посреди комнаты, подними руки, закрой глаза. Говори! Не повторяй за мной, говори это сама, это есть ты и твои желания. Нет, пока не открывай глаза, почувствуй эти слова как свои, произнеси их как свои,

И в самом деле она почувствовала, как те слова, которые она повторяла механически за наставницей, не вдумываясь, оживают постепенно и наполняются смыслом. Как неловкость и даже комичность всего этого действа сменяются подъёмом и возбуждением. Чему это было приписать - действию тибетского чая или декламациям, которые постепенно перерастали в выкрики, она не могла сказать, да и не думала об этом.

- Сними с себя все, немедленно! - раздалась команда. И она нисколько не удивляясь и не раздумывая стала сбрасывать на пол одежду, не переставая повторять затверженные слова. Когда на ней осталось только нижнее белье, Милена остановила ее и, взяв за руку, отвела в соседнюю комнату

- Подойди к зеркалу, - приказала она. Они оказались перед большим до полу зеркалом, которое было в этой комнате, видимо спальне.

- Сейчас я хочу, чтобы ты посмотрела на себя моими глазами, - проговорила Милена, стоя чуть позади нее. Их взгляды встетились в зеркале.

- Я покажу тебе твою великолепную грудь, - продолжила та и, приблизившись, одним плавным движением сбросила ее лифчик. Он беззвучно упал на пол, и теперь она будто в самом деле чужими глазами разглядывала ее слегка колебавшиеся нежные розовые сосцы увенчивающие плавные обводы сохранивших изящество полушарий. Она вправду будто смотрела на себя в первый раз, смотрела восхищенными глазами Милены. Та молчала и улыбалась ей в зеркало. Потом протянула руку и бережно коснулась одной груди, отчего она почувствовала приятное тепло. Вдруг наставница взяла ее ладонь и положила на свою грудь, скрытую под ниспадающей одеждой, и она ощутила под тканью крепкий и теплый остроконечный сосок. Она надавила на ладонь еще сильнее и прижала ее пальцы к груди. Валя замерла и перестала повторять заученные слова. Милена с усилием сняла ее руку и взгляд ее, отраженный в зеркале, опустился к тонким щиколоткам гостьи и медленно стал подниматься вверх.

- Неужели никто не говорил тебе, какие у тебя великолепные ноги? - проговорила доктор, прижимаясь сзади - Если б мы жили на Востоке, наверняка б тебя сравнивали с ланью, с газелью. Какая великолепная форма ступней, какие стройные колени! Я хочу дотронуться до тебя, мне кажется нежнее кожи я не видела еще. И она, не отрывая глаз от зеркала, опустилась на пол и прикоснулась к ее ноге немного ниже колена, а затем медленно провела ладонью вверх. И вновь это вызвало прилив тепла, только более сильный.

Милена положила обе руки на ее бедра и сказала:

- Сейчас мы будем любоваться тобой во всей твоей красе. Подари нам это зрелище! Я счастлива, что ты позволишь мне это увидеть.

Если Валя и испытывала какое-то смущение или неловкость, то все это куда-то пропало, и она в самом деле ждала увидеть что-то новое и необыкновенное. Обе женщины, стоя перед зеркалом, не отрывали от него глаз, а трусики под руками хозяйки медленно скользили вниз. Она видела в отражении стекла ее расширенные глаза и восхищение, написанное к нее на лице, и сама, при виде открывшегося светлого треугольника и в белых обводов своих бедер зрелой женщины, удивлялась и тоже присоединялась к созерцанию себя. Валя переступила через упавший кусочек кружев и на мгновение приняла позу какой-то греческой статуи.

- Ты прекрасна, прекрасна как богиня, - будто подхватила Милена. - я говорю тебе: ты создана для наслаждения, для сладкой неги, для томной ласки. Я раскрою тебе прекрасный мир. Ты хочешь ли ты этого. Ты готова?

- Да, - прошептала она, словно пытаясь разом, порывом переступить какую-то черту, - но я… я боюсь. - Она отвела глаза от зеркала и повернулась к Милене, стоявшей совсем близко. Она умоляюще посмотрела прямо в глубину ее карих глаз с расширенными зрачками, которые касалось излучали темную энергию, и будто высасывали ее волю. - Я никогда не была вот так с женщиной, мне уже за сорок, но я все боюсь…

Лечебные процедуры

Милена ничего не ответила, Осторожно она приблизилась Вале, к ее обнаженному торсу, легонько прижимая к себе, будто укрывая и делясь с ней одеждой и обняла, закрыв ей плечи, спину длинными рукавами своего платья. Через тонкую материю, разделяющую их тела, Валя ощутила ровное тепло, спокойное дыхание на своей щеке. Их лица сблизились, щека прижалась к щеке и руки сами собой поднялись, легли на плечи Милены. Валя уже ничего не страшилась и даже ждала и была готова войти в поток, который подхватит и понесет ее дальше.

- Повернись на живот и закрой глаза, - попросила шепотом Милена, когда они оказались на белоснежных простынях в спальне хозяйки. Валя послушалась, уткнувшись лицом в подушки; от белья шел слабый запах лаванды, какого-то крема или может быть духов или это было все вместе с запахом ухоженного женского тела. Через какое-то время она ощутила на своей коже очень легкие воздушные прикосновения, чего-то невесомого, легко скользящего по спине, полушариям ягодиц, икрам. Что-то касалось ее пальцев на ступне, но это не было щекотно, а напротив, ласкало и было приятно. И так же это мимолетное дуновение поднималось от пяток вверх по щиколоткам и нежно касалось ее кожи под коленями, поднималось вверх, до самой шеи, где ветерком ласкало ее плечи. Эти движения повторялись много раз, и больше всего ее стали волновать прикосновения к бедрам, вначале снаружи, но потом они переходили на внутреннюю сторону, где кожа была самой нежной и где она была особенно чувствительна. Иногда она угадывала теплую ладонь, мягко ложащуюся на ее округлости. Все это наполняло ее теплом и она полностью расслабилась, позволяя каждой своей частичке будто растечься по мягкому ложу.

Милена мягким нажатием, без слов, попросила ее повернуться на спину. Не открывая глаз, она повиновалась, откинув назад голову и положив ее на скрещенные руки. Когда глаза на миг они открылись, она заметила в руках хозяйки что-то большое, мягкое, напоминающее опахало. Мелькнула ее полуобнаженная, покрытая загаром фигура и маленькая грудь с острыми сосцами на почти атлетическом торсе, она сидела на простынях на скрещенных ногах в позе лотоса, как на недавно виденной фотографии. Затем Валя вновь погрузилась в свои ощущения. Когда невесомые касания нежного пуха прошли по груди, она первый раз ощутила волнение и легкое беспокойство. Потом, когда эти пассы вновь и вновь повторялись, когда грудь и живот и бедра ее овевались легчайшим ветерком касаний, когда она почувствовала их вначале на шелковой коже слегка раздвинутых бедер, в том месте, что вело ко входу в нее самое, а затем и на волосках лона и на нежных его губках, она почувствовала в себе искорки пробуждающего желания. Валя бы хотела сейчас оказаться в постели с мужем, и чтобы он гладил и вошел в нее и ласкал ее изнутри. Но нет, пожалуй это было желание, обращенное не к мужу, а просто возбуждение, которое могло быть направлено на супруга, но и на кого угодно, потому что оно было сильнее привычки, сильнее страха, сильнее стыда и сильнее разума. Она чувствовала, как все это медленно поднимается и растет внутри, как внизу живота сжимается теплый комок, как влажнеют губки ее лона. Но внешне она ничем не показала это.

Валя лежала совершенно неподвижно, только дыхание стало более глубоким. Вместо легких как пух касаний, она ощутила на своей груди дыхание и теплые влажные губы, которые едва прикасались к соскам. Мягкие теплые ладони прикасались в ее плечам, шее, животу, бедрам, изучали ее всю. Ей это было приятно, она путешествовала по своему телу вместе с ними. Она не открывала глаз, чтобы сосредоточиться только на этих прикосновениях, чтобы чувствовать только кожей, и это начинало удаваться. Может быть доктору были известны какие-то особые точки, вроде тех, какие используют в иглоукалывании, только эти высвобождали сейчас скрытые и зажатые внутри желания.

Почти невесомые касания ладоней постепенно стали живее и более уверенными. Легкие ладони легли на ее груди и обхватили полушария, слегка пожали их и потом ласкали чашечки, слегка сдвигаясь и перебирая тонкими пальцами, иногда невзначай задевая ее отвердевшие и напряженные теперь соски. Она чувствовала легкое жжение в груди, там, где к ней прикасались, а ниже оно становилось теплом, спускавшимся к животу и дальше растекалось по бедрам. Валя понимала, что возбуждается все больше и больше и испытывала стыд, что это происходит у нее с женщиной, что она всегда считала ненормальным, по крайней мере, так она думала о других, но вот теперь она сама участвует в таком и это ей не противно, как она бы думала со стороны, а приятно, хотя и страшно и неловко, но сладко и хорошо. И она нарочно не открывала глаза, чтобы не разрушить это хрупкое равновесие в себе, но уже не могла оставаться совершенной неподвижной и пассивной, как это было прежде. Она услышала шелест падающей одежды и несколько долгих секунд не было прикосновений. Но затем ощутила колено между своих слегка разведенных ног и затем Милена медленно опустилась на нее и она почувствовала острые соски на своей груди, плоский напряженный живот, который плотно лег на ее живот и жесткие короткие волосы лобка, прижавшиеся к ее мягкому треугольнику. Отбросив последние колебания, она подняла руки, чтобы обнять узкую сухую спину Милены и прижать ее к себе еще сильнее.

Их губы нашли друг друга. В первый раз ее так целовала женщина - сильно и требовательно вторгаясь к ней, воюя с ее языком, властно вторгаясь в ее полуоткрытый рот. Эти поцелуи потом перешли на грудь, они были жаркие и влажные, но сдержанные и неторопливые, и каждый ощущался отдельно от других и посылал сладкий сигнал в низ живота. Потом дошла очередь и до него, и на теплой и нежной его коже рассыпались темные волосы доктора, а под ними были томные касания губ, которые вызывали мягкие волны, расходящиеся и вверх к груди и вниз к бедрам. С какого-то незаметного, пропущенного ею момента она уже не вполне принадлежала себе. Это был быстрый поток, который нес и из него было уже не выбраться, но было не страшно, напротив, она ждала продолжения.

Созревшее желание, разливалось по всему телу; она радостно ощутила теплое дыхание Милены на нежной коже, и руки бережно, но настойчиво раздвинули шире ее ноги. Она внимала каждому поцелую, которые медленно поднимались вверх по внутренней поверхности бедра, по самым трепетно нежным и чувствительным местам и становились все дольше и сильнее, впиваясь в ее подрагивающие ляжки. И вот, о Боже! Валя шумно втянула в себя воздух, когда почувствовала еще даже не прикосновение, а только жаркое дыхание у своей открытой раковины. И невероятное случилось! То, чего она так боялась, стыдилась, а сейчас страстно желала. Язык любовницы легко коснулся ее там, между раскрытых ног, и скользнул наверх, к центру ее наслаждения. Она затрепетала и губки лона раскрылись навстречу губам Милены, которая приникла к ним широко раскрытым ртом. Язык властно ворвался в глубины и овладел драгоценной и самой сладостной крепостью, он ласкал и ласкал ее, обвивая все извилины и забираясь глубоко в естество. Такого она еще никогда не испытывала; ее охватил любовный зуд и бедра, без ее воли стали ходить, все выше подниматься и встречать ласки. Руки, до той поры бессильно раскинутые над головой, зарылись в черные волосы доктора и все крепче прижимали ее затылок к промежности. Согнутые в коленях ноги обхватили голову Милены, так что та, наверное, с трудом могла дышать. Наслаждение ничем не сдерживаемыми волнами все мощнее и дальше разливалось по телу и вскоре, вместе с конвульсиями бедер и несколькими протяжными стонами выплеснулось из нее. Минуту она лежала бессильно, все еще не умерив частого дыхания. Милена наконец оторвалась от нее и подняла к ней лицо, обрамленное влажными спутанными волосами, покрасневшее, с распаренными губами; глаза ее еще больше потемнели от сильного любовного жара. Валя притянула любовницу к себе и благодарно приникла ко рту, полному соков своего оргазма. Она чувствовала, как по телу Милены пробегает любовная дрожь, та самая, которую только что испытывала она сама. Их сладкие поцелуи и объятия вскоре стали крепче. Доктор, завладев ее рукой, положила на свой лобок, накрыв ее сверху своей; надавила на нее очень сильно и лицо ее с закрытыми глазами при этом исказилось, как от боли. Под узкой полоской коротко постриженных жестких черных волос Валя угадала жар ее желания; и в ее теле стало расти ответное чувство.

Когда она возвращалась домой, уже поздним вечером в потоке машин, она с трудом могла сосредоточиться на движении. Перед глазами стояли будто увиденные кем-то посторонним ее любовные сцены. С женщиной! Еще вчера она и представить себе не могла, что на такое способна. Что все это может не только не отталкивать, а нравиться, приносить наслаждение и радость.

Это была она и не она. В теле еще бродила истома от пережитого наслаждения, сильного и глубоко проникшего в ее естество.

Вспоминая недавние часы, она будто в зеркале видела себя, которая ласкала груди доктора, проводя языком по ее остроконечным торчащим соскам и и ее, лежащую поверх скомканных простынь, разметавшись, с откинутой назад головой и чёрными волосами на белой наволочке. Ее суховатое, но сильное с крепкими мышцами тренированное тело с небольшой грудью на грациозном стане, изящными узкими для женщины бедрами, которые сейчас были лениво полураскрыты - все оно было в ожидании.

Она видела свою голову, робко склонившуюся над черным треугольником своей любовницы, и вновь переживала как боролись в ней и стыд и страх и растущее вожделение; и потом легкие узкие ладони легли на на ее голову и потом уже в минуты услады как сильные пальцы вцепились в ее пышные соломенные волосы. Бедра перед ней раскрылись в приглашении, и она увидела подрагивающую розовую раковину Милены на чисто выбритой коже, которая вся сочилась любовной влагой.

На этом маленьком пространстве было тропически влажно и жарко; она все боролась с собой, не решаясь сделать последний шаг, но когда вдохнула запах ее лона, аромат женщины, то будто он прямиком проник в ее бедра, еще неостывшие и вновь начал разжигать в них пламя. Милена застонала и еще шире раздвинула ноги, когда она взяла губами ее сладостный леденец и слегка пососала его, облизывая языком. Она лизала ее раковину все больше увлекаясь, проходила языком по губкам, по овалу раскрытого влагалища, руки ее сжимали мускулистые ягодицы, поднимаясь временами и теребя твердые соски. Отстранясь на мгновение, она набирала воздуха и вновь ныряла, погружаясь в глубины. Язык уже стал уставать от сладкой работы, а голова кружилась от редкого дыхания, когда бедра Милены затрепетали и хриплый стон вырвался из ее горла; ее соки наполнили рот и часть она проглотила и это было сладостно, хотя они и не были сладкими. Милена взяла ее голову в руки, подтянула к себе и они долго и влажно целовались открытыми ртами, глотая слюну друг друга: а потом доктор приникла к ее раскрытым бедрам а ее цветок вновь оказался у губ и они сплелись и ласкали друг друга, пока опять сладостное возбуждение не перешло в финальные стоны, крики и дрожь.

Побочный эффект

- Но что я скажу мужу? - думала она в панике, подъезжая к дому. Хотя она и задавала этот вопрос доктору, когда они расставались. И та сказала:

- Расскажи все как есть, тем более, что он все равно догадывается. Это все, что нужно сделать. И обязательно опиши ему свои чувства. Увидишь, это сработает, так будет лучше всего.

Стоя перед дверью, она никак не могла найти в сумочке ключ, пальцы дрожали. Потом нашла, глубоко вздохнула и вошла в дом.

Муж и не надеялся, что жена вернется рано, но настолько поздно ее не ожидал; шел уже второй час ночи. Не спалось, он сидел в гостиной при погашенном свете. Мысли о том, что где-то там сейчас происходит между Миленой и его женой, тревожили, его, будоражили кровь и гнали сон. И чем больше она задерживалась, тем более яркие сцены рисовались ему. Будто Милена со своим дилдо насилует привязанную в кровати Валентину. Когда щёлкнул замок, он встрепенулся и хотел было кинуться к двери, но удержал себя. Она вошла в гостиную, шелестя платьем, не зажигая света и, видимо не заметив его, хотела проскользнуть в ванную, но он остановил ее.

- Как ты поздно, Тиночка, - сказал он хриплым от долгого молчания голосом, - и телефон отключен. Все в порядке, ничего не случилось?

- Ничего. Почти ничего.

- Да?

- Давай завтра, я ужасно устала, спать хочется.

Валя поспешно открыла дверь в спальню. Он заметил, что она и в самом деле была уставшей, по тому движению, каким она стянула через голову платье и вместо того, чтобы повесить его на плечики в шкафу, небрежно бросила его в кресло. Запах ее одежды показался ему каким-то не совсем обычным, с какой-то незнакомой. примесью чего-то пряного что-ли? Тина, сидя перед трюмо, медленно снимала чулки, затем расстегнула лифчик и высвобожденные полушария расправились и, качнувшись, приняли свою естественную форму. Он как-то давно не замечал, как они красивы. А сейчас вновь увидел их.

Она встала и повернулась, чтобы идти в ванную. Но он обнял ее и прижал к себе. И вдруг она разрыдалась.

- Прости меня, прости, я наверное ужасная…

- За что, Тиночка, что случилось?

- Милена, она… и я…

Он вдыхал запах ее волос такой привычный, но это был и не совсем ее запах. И тело, ее тело тоже пахло как-то странно. Он почувствовал накатывающее желание, желание, которое уже долго зрело в нем, пока он сидя в темноте в гостиной представлял себе разные сцены. Павел взял ее голову в руки и поцеловал мокрые глаза с расплывшейся тушью, щеки и приник к влажному рту. И с удивлением почувствовал, что она в ответ прижалась к нему, обхвалила руками его шею, ответила на его поцелуй. Она тоже хотела его! Он помог ей снять трусики и заметил, что они совсем влажные. Тина сама проводила его в себя и ему показалось с благодарным вздохом.

Потом они молча долго лежали в темноте. Он смотрел на ее влажные груди, отсвечивающие в свете фонарей из окна. Ее новый запах смешался с запахом его семени, которое сейчас медленно вытекало из нее, капая на простыню. Оно было смешано и с соками ее бурного извержения, когда она выгибалась под ним, и прижимала к себе, впиваясь ногтями в спину.

- Я… я не хотела… - прошептала она, повернувшись к нему боком. - Я не хотела этого, - повторила Тина, - но Милена… она сказала…

- Я люблю тебя, Тиночка, - сказал Павел. - успокойся. Я ведь тоже… ты знаешь?

- Да, она говорила. Мне было больно это слышать. Ты получается меня обманул, так ведь?.

- Обманул? Да, обманул. Но Милена…

- Что?

- Она сказала…

- Что это терапия?

- Да,

- И мне она тоже это сказала. Ты поверил?

- Почти. Все случилось неожиданно и очень быстро.

- Расскажи мне, я хочу знать, как все это было. - она закусила губу и кажется готова была заплакать. - Что вы с ней делали? Ты ее раздевал? Да? Или может она тебя? А груди ты ее видел? Они красивые… она их подставляла для поцелуев, наверное?

- Тиночка, ты успокойся, - отбивался он, - чтобы там ни было, я же тебя люблю. Ты для меня самый ценный человек на свете.

- А что было тогда? Ты входил в нее?

- Ну что ты спрашиваешь? Ты же сама все знаешь. Я вдруг понял, что с эрекцией у меня оказывается все в порядке, я почувствовал себя мужчиной. И… и это случилось само.

Она смотрела на него, не отрываясь, совсем близко, так что он чувствовал ее горячее дыхание у себя на щеке.

- А что ты испытывал, когда был в ней? Ты скажешь мне? Я с ума сойду, как же это?

- Тиночка, но ты же моя жена. Ты роднее, ты лучше, ведь ты об этом спрашиваешь? А наш доктор очень умелая и пылкая женщина, она и дать мне может наслаждение и сама от меня может его получить, но все же она - это не ты. Мне она напоминает мощный спортивный автомобиль, стремительный. Но это, так сказать, не для моего стиля вождения.

- Но прокатиться тебе понравилось?

- Я от себя такого не ожидал. Но она опытная, я себя почувствовал незрелым юнцом. Она вела, а я только делал мужскую работу. И еще до всего этого она делала мне массаж железы, через анус. И это было очень необычно и здорово. У нас с тобой все по-другому.

- Хуже? Тебе меньше нравится? Ну, конечно, просто жена, школу куртизанок не прошла. Какая из меня гейша?

- Да не хуже, просто по-другому. Да и что это с тобой? Ты меня о таких вещах никогда раньше не спрашивала. Ты сладкая и теплая, ты уютная, мягкая. Но ведь еще недавно ты была другой. Скажи, ты меня не осуждаешь за все это?

Она молчала с минуту. Потом, вздохнув, сказала.

- Нет, теперь нет, наверное. Хотя мне очень горько знать, что ты мне изменил. Может быть, я и сама в этом виновата, что перестала тебя привлекать как женщина. Но ты тоже был холоден. А я не умею, да и не хочу тебя разогревать. Но мне кажется, сейчас что-то меняется в тебе.

- Да и в тебе тоже. Тебя ведь тоже обольстили? Терапия? Ты мне признайся, что ты испытываешь к Милене?

- А ты?

- Я первый спросил.

- Я даже не знаю, как сказать. Прости меня. Она меня застала врасплох, она сильная, как мужчина, что-ли. Мы пили чай, а при этом она в меня вливала энергию, и я чувствовала ее желание и сама потом захотела ее, захотела по-настоящему. И теперь - я даже не понимаю, как все это было, как я поддалась, как тебе изменила, но она мне не противна, скорее наоборот, как вспомню… Ты меня осуждаешь? Ты ведь знаешь, что я на других мужчин и не смотрела никогда.

- Нет, в том, что случилось мне нужно винить только себя, ведь это я уговорил тебя встречаться с ней. И знаешь, я догадывался, чем все это может кончиться.

- Все еще не кончилось, - возразила она с задумчивым видом. - мне бы очень этого не хотелось…

Он несколько дней не мог дозвониться до врача, она не подходила к телефону. Потом наконец написала, что занята и советовала пробовать на следующей неделе. Он не мог объяснить ее любезную холодность, вспоминая их последнюю встречу в гостинице. Она ни слова не сказала о его жене, словно и не знает ее. Павел думал, что после того, что случилось и после ее признаний, у них будут особые отношения, не такие формальные как между врачом и пациентом, хотя и понимал, что слишком мало знает о ней, разве что со слов Валентины. Он испытывал нетерпение, даже какой-то зуд, дни шли, а она все не объявлялась.

Прошло более недели, и он не мог объяснить себе причину того, что происходит. Не решался он поговорить об этом и с женой, хотя несколько раз замечал, что и она порывается спросить у него. Возможно, она тоже пыталась найти Милену? Ему не было известно, а спрашивать он не решался. И вообще он чувствовал, что между ним и женой начала расти какая-то перегородка, несмотря на все откровенные признания, а может, даже благодаря им. Он не находил себе места и просто попробовал записаться к ней на прием. Но и там секретарша сказала, что сейчас приема нет.

Дома он чувствовал, что Валентина нервничает. В спальне она отворачивалась к стене или говорила, что утомлена. Но лн подозревал, что дело в другом. Как-то раз она вошла к нему, когда он принимал душ, подставила мокрый лобок, и он взял ее стоя, прижав к кафельной стене. В тот раз она бурно кончила, облепив его мокрыми волосами. Потом опять он видел ее лежвщей на спине в постели с глазами уставленными в потолок, не выражающими ничего, кроме усталости и скуки.

Милена позвонила сама, как ни в чем не бывало. Жена была дома и попросила включить громкую связь. Она приглашала их вдвоем к себе, сказала, что считает их готовыми начать новый этап терапии. Валентина вскинула голову при этих словах, но он видел, насколько она почувствовала облегчение. Он сразу же согласился. После звонка, где было назначено на конец недели, они какое-то время сохраняли молчание, не глядя друг на друга. Потом он спросил:

- Ну, ты знаешь, что это будет?

- Нет, не знаю. И немножко боюсь. Но ты, наверное, меня не дашь в обиду?

- Не дам. Если ты только сама не захочешь, чтобы тебя обижали.

- Если там будет кто-то еще, кроме врача, я уйду.

- Нет, уверен, что никого больше не будет. Тогда ты готова?

Она долго смотрела на него, потом спросила

- А ты хочешь этого?

- Да.

- И я тогда тоже хочу.

Специальные назначения

Милена встретила их у порога уже знакомого дома и провела в гостиную. Она была в длинном почти до полу белом одеянии, напоминающем одновременно монашеский балахон и врачебный халат, но сделано оно было из тонкой, слегка просвечивающей материи. Линии ее сильного и гибкого тела легко угадывались вошедшими, которые уже видели ее без одежды.

Хозяйка усадила их на большие мягкие подушки и опустилась на пол перед ними, в позе лотоса, поджав под себя ноги.

- В Индии меня научили как получать любовное наслаждение и как длить его долго, и не уставать от любовных ласк. Сейчас у нас настает такой момент, когда мы остаемся одни на планете. Нас только трое, я - ваша мать и наставница и вы, мои дети и ученики. Только трое нас и мы станем одно тело и одно желание.

Она подала чашки с каким-то восточным, может быть, тибетским чаем, почти остывшим, но с сильным необычным ароматом.

- Пейте, это поможет нам стать ближе друг к другу. - сказала она, обращаясь к супругам. Они отхлебнули немного и почувствовали вскоре странное ощущение, будто комната слегка затуманилась и предметы потеряли резкость.

Некоторе время они сидели друг перед другом в молчании. Валя чувствовала на себе спокойный и даже безмятежный взгляд женщины и от этого ее волнение только нарастало, она непроизвольно стиснула пальцы. Заметив это, хозяйка поднялась легким движением и, подойдя к ней, обняла и поцеловала в лоб. Легкая ткань приятно коснулась ее лица, повеяло едва уловимым запахом сандала, смешанного с лимонной травой и еще с чем-то пряным.

Милена выпрямилась и встала между ними, опустив ладони на их головы и вновь заговорила. Это прозвучало торжественно, как спрашивают жениха и невесту перед венчанием:

- Готов ли ты увидеть, как твоя жена ласкает и целует меня, как приятны ей мои ласки и мое тело, как она наслаждается в моих руках и как я дарю ей оргазм, который только ты ей давал раньше? Ты можешь поступиться этим правом?

- Если она захочет этого сама, то - да. Может быть, ты дашь то, что ей не хватает. - услышала она смущенный ответ.

- Валентина, готова ли ты к тому, чтобы увидеть как я займу твое место, как твой муж будет ласкать меня, как он возбудится от моего тела, как войдет в меня, видеть как я тоже наслаждаюсь им и как он дарит мне оргазм?

Она сделала над собой усилие и, преодолевая смущение заговорила:

- Не знаю. Я думала об этом, он мне рассказывал, я такое представляла - как вы занимаетесь любовью. Мне это виделось во всех подробностях, как будто я сама против воли уже присутствовала при этом. Было больно, но теперь, кажется, это ушло. - она еще помедлила и продолжила, глядя доктору прямо в глаза. - Да, теперь я наверное готова это увидеть, я хочу это пережить, чего бы это не стоило.

Она говорила это, но и сама до конца не верила, пытаясь себя убедить каждой фразой. Милена опустилась перед ней на пол и обняла ее колени. Опять она ощутила на себе этот ее уверенный и спокойный взгляд карих глаз, и поразилось спокойствию лица, которое показалось ей красивым с изящной тонкой формой носа, красивым на манер дорогой восточной статуэтки. Тонкие губы зашевелились.

- Не бойся, это будет легко. Помни, что сейчас в этой комнате, в этом мире нет отдельно меня и тебя, мы все трое едины как один человек, наши мысли и наши тела едины и отданы наслаждению, нашему общему наслаждению. Я прикоснусь к тебе, и токи твоего желания пройдут через мое тело и я почувствую, что чувствуешь ты. А ты коснешься меня и моя страсть прольется и станет твоей. Это просто, стоит только захотеть.

- Закрой глаза, - приказала она и, подойдя, взяла ее за руки. Та послушно встала с закрытыми глазами. - Положи мне руки на плечи. - Милена положила пальцы ей затылок и стала слегка массировать. Она почувствовала, как голова запрокидывается, будто отделившись от тела, которое повернулось вокруг оси, и руки сами начали подниматься высоко над головой. Крепкие и нежные пальцы сместились ей на лоб, потирая его, виски и брови. Открыв глаза, случайно в зеркале она поймала свое отражение - ее силуэт будто стал колебаться, совершая едва заметные волнообразные движения. За ней так же покачивалась женская фигура, и она чувствовала спиной сквозь тонкую ткань прикосновение ее груди и бедер, и через них теплый ток, исходивший от Милены. Все это совершалось в полной тишине, только ткань чуть шелестела.

Разом платье взлетело вверх, выпорхнув из поднятых рук, и широко раскрытыми глазами она проводила его взлет к потолку и падение на пол. В отражении она видела свою грудь со стоящими сосцами, которая была довольно крепкая, этим она гордилась, повернулась к женщине лицом, чуть прикрытая ее торсом. Каким-то быстрым движением Милена сбросила балахон и теперь была совершенно обнажена демонстрируя свою тонкую восточную красоту. Их груди всколыхнувшись встретились, сосцы чуть шершавые прижались к ее, и требовательные губы Милены покрыли ее ее рот. Она знала, что муж следит за их долгим поцелуем, и когда они, стеснившись дыханием, наконец разъединились, смущенно и испуганно посмотрела на него.

Милена опустилась на большую подушку и посадила ее к себе на колени, она не сопротивлялась. Обнаженные женщины, обнявшись, полусидели-полулежали на мягком ложе напротив мужчины и должны были казаться ему необыкновенно красивыми. И конечно, картина была предназначена специально для его глаз. Затем Милена села выпрямившись, ее упругое тело и сильные руки служили опорой мягкому и расслабленному телу женщины у нее на коленях. Чуть откинувшись, Валя обняла ее за плечо и позволила ладони Милены поддержать грудь. Это прикосновение было особенно приятно. Их губы опять встретились, и первое нежное касание быстро стало жарким поцелуем, требующим чего-то большего, чем просто сплетения языков. Она почувствовала, что там где ее ноги чуть разъехались и обнажили светлый и нежный лобок, туда опустилась другая рука и коснулась дрожащей плоти. Тело ее хотело поддаться, но она знала, что муж совсем близко и наблюдает за ними и не могла до конца побороть смущение и стыд.

Милена тоже смотрела на него, но ее взгляд был уверенным, хотя ей показалось, что он о чем-то просил. Но затем отвернувшись от мужчины, посадила ее на колени, лицом к себе и сделала так, чтобы лобок прижался к ее животу. Теперь она видела мужа, если смотрела через плечо Милены и видела их вместе в большом зеркале напротив. Там отражалось то, что видел сейчас и он: только ее узкая и крепкая спина Милены, но в другом зеркале он мог видеть ее пальцы, пробегающие по позвоночнику от шеи до самого крестца и обратно. Волосы рассыпались по спине, белые полушария ягодиц играли в луче света, то расслаблялись, под выгнутой спиной, то вновь напрягались и собирались в упругие шары, когда ее бедра двигались вперед, навстречу бедрам Милены. Эта поза супругам была хорошо знакома, они часто принимали ее, занимаясь любовью. В нее сейчас не входил член, но она возбуждалась так, как если бы он находился в ней, и он кажется тоже чувствовал, это по ее движениям, может даже представлял себя на месте Милены. Он мог видеть линию ее спины, которая изгибалась легкими волнообразными движениями, и широко раскрытые бедра которые подавались назад и вперед, немного раскачиваясь в стороны. Вале казалось, что она видит все это его глазами, что он хорошо понимает, что значат эти движения и что она сейчас должна чувствовать.

Она откинулась назад, не прекращая двигаться и он должен был догадаться, хотя и не видел как Милена целует ее груди, что он и сам часто делал, когда они любили друг друга в такой позе. Но еще он не мог видеть руку, спустившуюся к ягодицам и палец, проникший в анус. Она чувствовала как пульсирует ее набрякшие желанием лоно, как жар поднимается снизу, захватывая все тело, заставляя груди подняться, а сосцы отвердеть. Милена двигалась все быстрее и резче, увлекая ее за собой к высшей точке. Спутанные черные волосы падали ей на лицо, которое было так близко, с губ искажённых гримасой слетало хриплое дыхание. Их глаза встретились, ее темные глаза будто прожигали насквозь, жгли своей темной энергией, она полностью растворилась в этом взгляде и когда она приказала ей «Сейчас! » ее тело сразу откликнулось. Волна наслаждения нахлынула и наполнила ее до краев, и казалось накрыла их обеих. Милена всхлипывая прижалась к ней и дрожала всем телом. Кажется, они почти остановились, все еще тяжело дыша. Сладостные минуты заканчивались, и вот руки разомкнули объятия, тела отдалились. Она еще чувствовала непогасший жар, ее бедра еще тянулись к ласке, тело не успокоилось, вздрагивало.

Целебные

Курс лечения

Валю внезапно пронзила мысль, что муж наблюдал за ними, что она изменяла ему прямо на глазах, и ей стало неуютно и страшно от сознания этого. Она смотрела себя со стороны, как бы его глазами, обнимающей за бедра откинувшуюся на спину обнаженную смуглую женщину, и она видела, как эти две женщины смотрели друг на друга. Муж сидел не шелохнувшись, не сделав попытки приблизиться или даже изменить позу, и, кажется, был загипнотизирован тем, что увидел. Милена обратила к нему ставшее некрасивым раскрасневшееся лицо с немного косящими сейчас глазами и следами туши на щеках. Ее темные волосы висели растрепанными прядями, а тонкие губы припухли и стали пунцовыми от поцелуев. Она проговорила хриплым голосом:

- Мы ждем тебя, наш повелитель. Две женщины жаждут твоей любви!

Милена обернулась и нашла ее губы для еще одного жадного поцелуя; но оторвалась и вновь посмотрела на мужчину, который пробормотал что-то неловкое, и поспешно поднялся, стаскивая одежду. То, чему он только что был свидетелем, заставило вздыбиться его член.

- Иди сюда, поближе к нам, мой господин, - сказала она, - подавая руку. Она вновь посмотрела на нее, минутное косоглазие исчезло, в нем была и тревога и уверенность и мольба - все вместе. - Сейчас ты своими глазами увидишь, как твой муж будет любить меня. Ты готова на это?

- Да, - тихо ответила она, не отрывая взгляда.

- Я хочу, чтобы ты была мной сейчас, чтобы ты чувствовала все, что чувствую я, чтобы ты насладилась ласками своего мужа, когда он будет ласкать меня, чтобы ты приняла его член в свое лоно, когда он войдет в меня, чтобы ты испытала блаженство вместе со мной!

- О, я хочу этого!

Милена поцеловала ее еще раз, а потом встала и склонилась над лежащим на спине мужчиной. Пряди влажных волос разметались у него на животе, когда ее губы прикоснулись к головке члена. Она лишь могла видеть ее склоненную голову приподнимавшуюся и опускающуюся к его промежности, затылок, на котором лежали его руки и ворошили жесткие темные волосы, но остальное, что было скрыто в глубине, живо представляла себе, как ее губы мягко обволокли мужской орган и горячий язычок прошелся по складкам головки. Видно было, что умелая ласка доставляет наслаждение, по тому как подергивались его бедра, погружая член глубже в ласкающий рот. Иногда он открывал глаза, она ловила на себе его взгляд, и тогда ей казалось, что в нем читается любовь и благодарность, как будто это она сейчас ласкает мужа.

Женщина подняла голову, распрямилась и, стоя на коленях, готовилась оседлать мужские бедра.

- Валечка, любимая, помоги нам, - попросила Милена, показывая, что нужно сделать. После секундного замешательства она села в изголовье мужа и, взяв в руку мужской орган, вздрагивающий, горячий и напряженный от ласк и скользкий от слюны, направила его в Другую Женщину. Та медленно, закрыв глаза и, видимо, наслаждаясь каждым миллиметром, опустилась на него, в конце громко выдохнув. И вновь медленно поднялась и опустилась. Валя была совсем близко, совсем рядом и смотрела на это широко раскрыв глаза, как будто это происходило в какой-то другой, не ее жизни, на какой-то далекой планете. Будто это не ее муж сейчас изменяет на ее глазах. Будто не она только что изменяла ему с женщиной. И ей это нравилось! И сейчас нравится! Да! Она чувствовала, как возбуждена, как кровь приливает к низу живота, как томится тело. Она раньше думала, что это будет больно, противно, грязно. Но этого нет. Есть только жажда, жажда наслаждения, сладострастие.

Она наклонилась и посмотрела мужу в глаза. Он смотрел на нее, но и не видел, его глаза были затуманены наслаждением, упоением женщиной, в которую он входил в эту секунду, в этот самый момент. Валя чувствовала, как остро любит его и сейчас, когда он занимался любовью с другой. Может быть, как раз поэтому даже еще сильнее! Она любила, она хотела его, хотела наслаждаться вместе с ним, его возбуждение было ее возбуждением и она готова была кончить вместе с ним или вместе с ней, все равно.

Он притянул ее голову, обдавая хриплым дыханием, их губы встретились, и все, что она чувствовала, она отдала ему в этом жарком поцелуе.

Когда Валя вновь смогла дышать и открыла глаза, то рядом была Милена, ее лицо, влажные от любовной борьбы острые груди, распаренный лобзаниями горячий рот, который впился в ее губы, и она вновь захлебнулась лихорадочным поцелуем. Потом опять был муж, его любовница, и вновь мужчина, и вновь женщина. Наконец она прижалась к спине женщины и обняв, и взяв в ладони чашки ее грудей, скользила вместе с ней, повторяя ее движения на члене мужа. Горячо дыша в затылок Милены, прижималась всем телом к влажной крепкой спине, Валя почти ощущала его твердость и скользкую сладость внутри себя, лоно набрякло влагой и желанием. Она чувствовала твердость своих сосков, которые упирались в разгоряченное тело и чувствовала под своими пальцами такие же напряженные соски сильно возбужденной женщины. При этом Милена двигалась все медленнее, как опытная наездница перед сложным препятствием, дышала все глубже, на полную грудь, втягивая в себя воздух через тонкие ноздри. Голова ее запрокинулась, она закрыла глаза и вся ушла в себя и сосредоточилась на надвигающемся оргазме. Волны пробегали по ее выпрямленному стану, спускаясь вниз, к лону, принимающему горячий член мужчины, который будто больше наполнял ее с каждым движением, и их плоть трепетала в унисон. Она остановилась и заставила остановиться его тоже, тесно вдавив лоно в его пах. Наклонилась и прошептала:

- Ты не можешь идти со мной, я запрещаю! Ты отдашь свое семя жене, слышишь?

- Да, я повинуюсь тебе, я пересилю… - с трудом проговорил он отрывисто.

- Хорошо, успокой себя, дыши медленно, соберись. Поднимись на высокое место и наблюдай за нами. - продолжила она тихим, запыхавшимсяю но уверенным голосом. Глубоко втянув в себя воздух, она выдохнула: - Сейчас я продолжу и скоро, совсем скоро постигну нирвану.

С этими словами она вновь выпрямилась и вновь стала медленно опускаться на его орудие, обхватив его бока коленями так сильно, что это мешало ему дышать.

Валя, прижавшись к Милене сзади, ловила каждое движение и теперь почувствовала ее руки на своих бедрах, притягивая их крепче, чтобы еще крепче оседлать мужчину. Ритм оставался прежним, она все также размеренно опускалась и поднималась на его стержне, но токи наслаждения, которыми она своей волей управляла, шли сейчас от ее лона, через живот к сердцу, от сердца к горлу и затем попадали куда-то в затылок, растекаясь по всему сознанию. Эти сладостные потоки все нарастали, ширились и заполняли тело и разум, пока не заполнили все ее существо. Милена замерла, окаменев, ее лоно сокращалось, обхватывая мужской член, усилием воли она пыталась удержать в себе этот вихрь наслаждения, не дать ему вырваться и раствориться в пространстве. Внешне она казалась почти спокойной, но в женщину за ее спиной эти сильные токи проникали, и порождали свои, подобно индукции, жар их тел перетекал и сливался в один, так что Валя тоже была допущена к этому пиршественному столу. Она вдыхала запах ее черных волос, в которые уткнулась носом, запах разгоряченного тела, и его горячую плотность под своими руками, продолжавшими обнимать ее стан, все сильнее прижимаясь, на нежной внутренней коже бедер Валя чувствовала как трутся о них твёрдые полушария ягодиц, как острие клитора скользит по влажной ложбинке там где они разделяются, чтобы открыть грот ануса, и лоно сжималось в томлении, плоть трепетала и рвалась к наслаждению. И вот она открыла, почувствовала, познала, что они сейчас одно целое и ощутила сладостные волны наслаждения, разливающиеся в ней от оргазма другой женщины.

Это было необыкновенное ощущение, которого она никогда ранее не испытывала, и даже не представляла, что такое может быть. Валя хотела, чтобы это длилось вечно, чтобы она вот так слилась с другой женщиной, чтобы это наслаждение удваивалось, и она почти чувствовала в себе горячий член, как будто это ее лоно обхватывало его, а сперма наполняла ее естество.

Она почувствовала, как ослабли колени наездницы, и услышала облегченный как муж глубоко вдохнул. Милена с легким стоном и неохотно выпустила его орган из себя. Даже смуглость ее лица не могла скрыть до какой степени она раскраснелась; бурное дыхание еще прорывалось сквозь ее красные от поцелуев губы. Слабый лимонно-сандаловый запах ее тела еще усилился, смешанный теперь с запахом разгоряченного лона. Милена наклонилась, нежно благодарно целуя его в лицо.

- Теперь ты можешь открыть глаза, - сказала она.

Восточная медицина

Милена обернулась к ней. Дыхание все не успокаивалось, и голос прозвучал хрипло, отрывистыми фразами:

- Теперь время! Соединись с твоим мужем и дай ему все удовольствие, какое ты можешь. Отдайся ему вся! Он твой господин, ты его служанка, не заботься о том, что тебе приятно или нет, думай только о нем, только о том, что ему понравится и будет для него хорошо.

Он приподнялся на одном локте и смотрел на обнаженных женщин, ловя, кажется, каждое слово. Валя видела его возбужденное, покрытое испариной тело со слипшимися волосами на груди. Его член, блестящий влагой, покрасневший после любовной схватки, высоко вздымался из слипшихся мокрых волос на лобке.

- Я покажу вам одну простую позу, - сказала Милена, присаживаясь на пол между ними, - которая хороша для долгих занятий любовью, она легка, не стесняет движений и не утомляет. Мой гуру любил ее и мы иногда проводили в ней по нескольку часов. - она улыбнулась. - Но сегодня это не нужно, сегодня я хочу, чтобы муж подарил тебе два счастья, может даже три раза одарил тебя. Я знаю, ты к этому готова, огонь разожжен и сегодня ты уже кое-что испытала, правда?

Валя была смущена, особенно своей ролью ученицы или служанки, и тем, что такие интимные и потаенные вещи открыто говорятся, и конечно тем, что они с доктором занимались любовью на глазах друг у друга, и она не могла скрыть удовольствия, которая она при этом получала в объятиях любовницы. Теперь же ей надо будет заниматься любовью с мужем на глазах у посторонней, да еще как-будто сдавая экзамен. В смущении она не вымолвила ни слова.

Милена усадила его на колени на большой подушке. Член почти не потерял форму и по-прежнему подрагивая смотрел вверх. Жену она посадила напротив мужа в такой же позе и присела рядом. Слегка привстав, она обняла и поцеловала ее в губы, это был легкий и нежный поцелуй напутствия и понимания. Второй поцелуй был прохладой для его органа, она сперва легко подула на него и затем незаметным воздушным движением пропустила через кольцо сложенных губ и нежно приласкала его языком. Он шумно выдохнул, положив руку ей на затылок, но удовольствие было мимолетным.

Милена поднялась и приглашающе взглянула на нее. Это еще больше смутило Валю, у них с мужем такое было не принято, тут же они были еще и не одни. Но ведь она сейчас не жена, а служанка, промелькнуло в голове. Сделав над собой усилие, она наклонилась к его горячему вздыбленному органу и вдохнула тонкий аромат напряженной плоти. И, может быть, не только мужской, но и запах женских соков, пролившихся на его влажные волосы на лобке. Она обхватила губами его горячую трепещущую плоть и упершись руками в его колени, она исследовала языком все его уголки, пока не почувствовала руки, поднимающие ее лицо.

Теперь она должна была встать слегка расставив ноги, над сидящим мужем и приблизить к нему свой треугольник. Когда он обнял ее за ягодицы и приник к ее мокрому и ждущему ласки лону, она не могла сдержать стона, хотя знала, что наставница где-то сзади и должна все видеть.

- Она твоя царица и повелительница, она все! Забудь себя и свои желания. Лови, угадывай то, что хочет Она и исполняй с готовностью и охотой! Ты слышишь меня?

- Да, я слышу тебя, - ответил ее муж.

- Посади жену к себе на колени, и пусть раздвинет бедра и будет готова, когда ты будешь входить в нее.

Опираясь на плечи и обнимая его коленями Валя медленно опустилась вниз, и раскрытые губы ее лона коснулось твердого наконечника. Он положил руки на ее мягко колышашихся полушария грудей и поддерживал, пока их тела медленно сближались. Он бережно вошел в нее, раздвинув горячие губки и тесные стены ее пещеры, и она издала благодарный и томный вздох. Милена была рядом, обняла их обоих, чуть подталкивая друг к другу и задавала темп любовных качелей, и шептала: да, да, да… Они плавно двигались навстречу, сплетясь руками, будто убаюкивая друг друга. Она наслаждалась каждым движением его поршня в плотно охватившем его лоне.

Женская рука легко скользила по ее спине, сгоняя волны наслаждения от таза к затылку, она как бы подсказывала путь и разгоняла жизненные токи, открывая дорогу к вершине наслаждения. Вале казалось, что член уже не только в вагине, что проникает через все тело, что он касается ее бьющегося сердца, что он заполняет грудь, стесняет дыхание, и ударяет в голову. И еще она чувствовала совершенную свободу, она больше не стеснялась другую женщину. И если муж только что был с Миленой, то это было радостно, и она догадывалась, что он чувствует сейчас, входя в нее не остыв от другой, что он продолжает, что не закончил с другой. Что она делит его с любовницей, ее сейчас не стесняло и не огорчало, напротив, она еще больше возбуждалась от сознания того, что говорила наставница: что они трое единое целое, единая плоть. В этом полете радости и желания, она поднималась все выше, над собой и над мужчиной в нее проникающем, над женщиной, положившей ладони на их затылки, которая что-то шепчет или стонет в такт движениям. Она сжалась и затрепетала от нахлынувшего ликования.

Волны в ней накатывали и стихали сотрясая раздвинутые бедра, стан дрожал стиснутый в мужских руках. Она чувствовала как член трепещет в лоне, как порывается к последнему удару, за которым последует взрыв семени. Но наставница тоже угадала это. Она высвободила ее из объятий мужа и заставила их разъединиться. Оба с трудом переводили дух и тянулись друг к другу как магнит.

- Я знаю, как тебе тяжело, - сказала она, обращаясь к нему. - Ты еще не научился всему, что нужно, чтобы контролировать мужскую силу. Я знаю как трудно бороться с собой.

Он кивнул.

- Я помогу тебе. Сосредоточься. Забудь о том, что сейчас с тобой происходит. Вообрази себя в туннеле, темном, длинном туннеле, где ты движешься как поезд, ты видишь и чувствуешь как крутятся колеса, как ходят рычаги - плавно, ровно, не замедляясь и не ускоряясь. Делай это! Ты обретешь спокойствие, ты почувствуешь прохладу.

С этими словами Милена наклонилась над дрожащим мокрым от соков возбужденным членом и покрыла его ртом. Она слизывала влагу и ласкала набухшую головку языком, делая круговые движения и мягко покусывая губами. Это длилось недолго, как отдых боксера в углу ринга. Затем она села на пол рядом с ним, расставив ноги и с согнутыми коленями и немного откинулась назад, опираясь на руки. И жестом велела ему принять такую же позу. Когда он сделал это, Милена поднялась и села верхом на его бедра, разведя свои как можно шире, и тоже откинулась немного назад, так что блестящие капельками влаги раскрытые губы ее лона касались напряженного стоящего пениса.

- Веди его ко мне, - попросила она, приподняв бедра, и Валя, послушная ученица, взяв твердый член, пригнула ствол так, что он вошел в открытые ворота сидящей женщины, которая подала бедра навстречу, опираясь руками в пол позади себя, так чтобы он проник до конца и коснулся венчика ворот матки. Она подумала, что Милена сама хочет завершить акт с ее мужем и даже начала испытывать легкое разочарование. Та смотрела на нее, не отрываясь, пока делала несколько плавных движений как бы массируя мужской пах своей раскрытой промежностью. При этом они не касались друг друга нигде, соединяясь только в паху. Сделав несколько движений, она отодвинулась назад и член выскользнул из скользкого плена. Валя почти чувствовала какое усилие Милена сделала над собой, чтобы отстраниться.

- Займи мое место, - выдохнула она. И когда увидела, что ученица правильно скопировала ее позу и, прижав свое лоно к паху мужа, откинулась назад, сама проводила в нее член. Она не смогла сдержать стон, и за ним последовал еще не один вздох, она всхлипывала, прижимаясь к его паху, когда он входил в нее. Отступивший комок желания опять поднимался, волны, идущие снизу вновь заструились по телу. Она закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Вспоминая то, что говорила наставница, Валя представила себя в гроте, где на выходе льется водопад, и вот-вот она войдет в него и окажется под струями искрящейся солнечными лучами прозрачной воды. И когда это случится, то достигнет нирваны, высшего наслаждения. Все ее тело было устремлено в этому мигу, она дрожала в предвкушении и каждое движение его плоти в себе будто поднимало ее на одну ступеньку к нему. Вот оно подошло совсем близко, и сейчас, уже совсем скоро оно наступит!

Поза была не очень удобной, и они не могли касаться и почувствовать друг друга кроме как через сплетение бедер, откуда разливался огонь. Жар поднимался к груди и наполнял собой дыхание, и разливал по телу сладостное томление и любовный трепет. В такие моменты они безошибочно чувствовали друг друга, и ей казалось, что она угадывает, что ощущает муж, скользя внутри ее тела; ей хотелось доставить ему еще больше удовольствия, она сжимала мышцы своего лона, обхватывае член, сжимая его в тесной щели, не давая войти свободно. Ей самой это доставляло острое наслаждение, как это бывало в дни их юности, в первые годы знакомства и брака, когда они занимались любовью самозабвенно, сомкнувшись в одно единое существо. Ей казалось, что муж сейчас чувствует также, как она.

Но тогда не было и не могло быть никакой другой женщины, это бы разрушило их брак, их жизнь. А теперь такая женщина была, и это вроде бы не мешало ей, даже сильнее возбуждало то, что за ней наблюдают, и было приятно, когда трепещущие пальцы с блестевшим в пламени свечи золотым кольцом, временами касалась ее тела. Она слышала, как дышал прерывисто мужчина, борясь с нарастающим давлением семени, которое скопилось и требовало выхода. Узкие прохладные ладони другой женщины легли на ее колышащиеся разгоряченные груди и потянули ее еще больше назад. Она откинулась и член в ней сильнее напрягся, и немного отступил от глубин. Теперь она чувствовала как его наконечник упруго давит, упираясь в какую-то сладкую точку внутри, и каждое его движение доставляет ей невыразимое наслаждение. Еще несколько порывов тела навстречу, и вот волна блаженства поднялась и хлынула снизу вверх, заполняя ее тело и ударила в затылок, разбившись на мириады атомов наслаждения. Валя оказалась там, в потоке водопада о котором ей рассказывала наставница, в его сияющих струях, залитая пронзительным светом такой радости и эйфории, которое, как казалось, могут испытывать только боги.

Открыв глаза, она увидела обнаженный, будто принадлежащий мраморной статуе, торс наставницы, которая низко склонившуюся над задыхающимся от любовного труда мужчиной и держа его откинутую голову в руках, шептала:

- Ты достиг перевала, видишь, какие просторы внизу? Там дорога, спускайся! Она ждет тебя, она готова принять тебя. Наполни ее долину! Разомкни замок, развяжи узел! Лети вперед, ты свободен!

- Да, да, - едва был слышен ответ сквозь стиснутые от напряжения зубы.

Бедра мужа резко качнулись вперед, член погрузился в ее глубины до конца, до самого последнего предела, и в струи ее сверкающего водопада ворвался исполненный силы горячий поток, как сель, сметающий все на своем пути. Но эта мощная струя, которая накапливалась и долго зрела в мужчине, была чистая и белая, и кажется, она чувствовала ее медовый аромат. Не разнимая единства их плоти, которая казалось была сейчас самой важной на свете. почти что священной, она легла на распростертого навзничь мужа, обняв его, и прижалась всем вздрагивающим телом к его вздымающейся от шумного дыхания груди. Валя почувствовала как ее стискивают сильные руки, и губы приняли нежный поцелуй истосковавшихся по ее губам губ. Они лежали почти не двигаясь, забыв обо всем, прислушиваясь к тому, что происходило внутри их сплетенных тел. Она пожимала мышцами лона его все еще твердый ствол и он отвечал ей подрагиванием и толчками; она еще чувствовала, как внутри сладостно растекается его влага, наполняя все удаленные уголки ее естества.

Под наблюдением врача

- Вам еще нужно все прочувствовать и осознать, - говорила она, провожая супругов домой. - Мы были втроем как один человек, но сейчас вы опять двое, а я одна. Я встречалась наедине с каждым из вас, так вначале было нужно. Теперь же, если вы захотите меня видеть, мы будем встречаться только вместе. Это будет правильно.

- Да, наверное, правильно, - ответил он. - А ты, Валентина, что скажешь? - обратился он к жене.

- Нет, нет, - перебила его Милена, - вы это обсудите потом, без меня. - В конце концов я только врач, который может помочь с интимными проблемами, я могу быть и сексуальным тренером, который может кое-чему научить. Это я и делала.

- Ты сделала гораздо больше! - возразила Валя. - Ты меня просто возродила, благодаря тебе я вновь почувствовала себя женщиной.

- Не подозревал в себе столько сил, - добавил ее муж.

- Вы мне очень нравитесь, оба. - она грустно улыбнулась. - Я же всего лишь женщина. Конечно, вы меня не очень хорошо знаете, но поверьте, то, что у нас случилось - это не моя профессия и не мой образ жизни. Когда-то я через многое прошла, многому научилась. Но это было давно. Я просто одинокая женщина, и также хочу ласки, как и любая другая. Твой муж меня разбудил и потом ты тоже. Вот и все.

Она опустила голову. Сейчас она больше не выглядела сильной и властной наставницей, какой была еще недавно. Вале показалось, что Милена как-то сжалась внутри и стала обычной женщиной - ранимой, не уверенной в себе. Захотелось поцеловать ее, просто по-сестрински, сказать какие-то слова утешения, но она не нашла их.

Они возвращались поздно вечером. Шел дождь. Навстречу двигался поток машин из города, мелькали огни придорожных магазинов и заправок. Некоторое время они молчали.

- Ты устала?, - спросил он, наконец

- Да, очень, - она повернулась к нему, чтобы посмотреть на выражение его лица

- То, что ты сказала Милене, что ты вновь стала женщиной - это правда?

- А ты это не чувствовал, когда был сегодня со мной? - ответила она вопросом на вопрос.

- Да, ты была другой, очень не похожей на себя. - он задумался, вспоминая недавние минуты их близости. - Больше давала, чем брала. Такое впечатление, что мне была уготована больше пассивная роль. Тоже хорошо, но как-то непривычно.

- Но ведь тебе это нравилось, милый? Да? Я и сама себя не узнавала. Это все наверное Милена. - она вопросительно взглянула на него, - Как ты к ней относишься?

- Честно? Что ты хочешь услышать? А ты как?

- Начнем с тебя, - отпарировала она.

- Ревнуешь?

- Нисколько. Так что ты о ней думаешь? - она отвернулась к окну и разглядывала мелькающие огни, будто ответ был ей не интересен.

- Очень хрупкая с виду женщина, ты и сама знаешь, но сильна, активна, подавляет своим напором, совсем как мужчина. Сегодня она скакала на мне, как на коне, как на детской лошадке. А я был просто игрушкой.

- Однако тебе, кажется, это нравилось? - она усмехнулась, повернувшись к нему.

- И даже очень. Она умеет это. Но всё-таки она со мной играла, не я с ней, с горечью признался он.

- Если ты так чувствовал, значит так и есть. - Она утешающе положила руку на его колено. - Но ведь было хорошо? Ей тоже - я видела как она наслаждалась - самозабвенно, ее прямо лихорадило от возбуждения и она бурно кончила. И так это было мощно, что передалось мне, представь, и я тоже кончила неожиданно для себя. Ты закрыл глаза и не видел, что я вместе с ней тебя оседлала, что все время была с вами, даже больше с ней, мне казалось временами, что она это я. Так что я ни чуточки не ревновала.

- Да, ты же сама вставила мой член в нее! Это странное чувство, что ты мужчина, что ты владеешь женщиной и, в то же время, она владеет тобой, как если бы ты сам был женщиной. Один раз, еще когда мы были с ней вдвоем, ты знаешь, она надела искусственный член и…, ну ты понимаешь…

- Продолжай! Нет, погоди, ты расскажешь, когда мы будем в постели. - Она рассмеялась.

- Лучше ты расскажи, как тебе она.

- Ты будешь ревновать. Сам же говоришь, что она чем-то похожа на мужчину.

- Она же не настоящий мужчина, но буду наверное.

- Да со мной она совсем даже не мужчина. А как раз женщина, чуткая и умелая. - она помедлила. - Извини, иногда гораздо более умелая, чем мой муж. Она знает мое тело, где и как коснуться, за какую струнку дернуть. Я небе не призналась после моей первой встречи с ней, но сейчас скажу, - Валя замялась, чтобы собраться духом, - я была потрясена, как такое вообще может быть, и меня стало тянуть к ней! Я все время вспоминала ее руки, прямо чувствовала их на своем теле. И даже когда была потом с тобой, тоже представляла, что ты это она. Прости, но это так в самом деле было.

- Да, тут я действительно тебя ревную. Не боишься, что задушу тебя, как Отелло?

- Нет, она конечно тебя не заменит, особенно такого, каким ты стал благодаря ее же «терапии». Ты можешь дать мне то, что она не может. Догадываешься чем?

Они уже подъезжали к дому.

- Мне кажется, терапия еще далеко не закончена, - сказал он задумчиво и посмотрел на жену.

- Может быть и так, - проговорила она, глядя на ворота их дома. - и теперь, как она сказала - только вместе. Давай теперь пойдем в душ и там все это обсудим.

История болезни

Следующий сеанс они устроили пригласив доктора на дом. Она приехала к ним вечером, после работы и Валя угостила ее домашним ужином. Они долго сидели за столом, болтали о разном, но конечно разговор свернул на то, ради чего она здесь. Милена рассказывала о разных практиках на Востоке и захотела в этот вечер показать приемы сексуального массажа, как его делают там. Валя стонала от удовольствия под ее умелыми руками, а муж снимал все это на видео, чтобы, как сказала Милена, все это получше запомнить. Она и сама очевидно разогрелась от этого действия и потом, когда втроем они стали любить друг друга на большой супружеской кровати, ее стоны были самыми громкими.

Их встречи стали регулярными. Каждый раз Милена демонстрировала что-то новое. Она уговорила Валю попробовать дилдо и вибратор. Входила в нее сзади, пока жена облизывала член мужа. Но это Вале не понравилось. Зато женские ласки она полюбила и стала нуждаться в них. А доктор, с ее поначалу твердым командным тоном, сильно смягчилась. Она напротив, стала похожа на слабую и где-то изнеженную женщину, тающую от мужской ласки. И теперь многое происходило между ней и Павлом, совсем уже было не похоже на какое-то обучение или терапию. Она откровенно наслаждалась его объятиями, льнула к нему, так что Валя начала беспокоиться и ревновать. Милена все это видела, конечно; были между ними и объяснения и мольбы простить, слезы, нежные поцелуи и обещания. Но она ничего не могла с собой поделать.

Все это в конце концов привело к отдалению женщин друг от друга, хотя Валя и сама очень нуждалась в той ласке, которую только Милена и могла дать. Но все же ревность пересилила. Домашний доктор перестала появляться у них дома. Но ее лечение продолжало действовать.

Через некоторое время они узнали от общих знакомых, что Милена ушла из клиники и уехала жить за границу. Кажется, в Индию.

С. Хатт