Глава 20. Селине

18+. глава содержит описания нетрадиционной женской любви, нецензурные выражения

Звезда Лейтена. Планета Гуриасс, Хилликийское королевство. 32 день Поры Ледяного Камня 2174 г. Эры Великого Пророка (15 февраля 2342 г.)

После вчерашних тренировочных полетов Тане хотелось как следует выспаться. Стелла вернулась от княгини Жю Карри под утро и отсыпалась до девятнадцати часов*, проигнорировав завтрак и едва-едва встав к обеду. Она, наконец, вспомнила про свои педагогические обязанности и хорошенько оторвалась на Синицыной, загоняв ее почти до полуночи. Так что, когда они вернулись, без задних ног была уже Татьяна, а Жю Сет, бодрая и отдохнувшая, отправилась заниматься своими делами. «Сова», как она есть… Зато вчера Стелла научила ее выполнять разворот на месте в полете и пикировать к поверхности из стратосферы. Так что Татьяна была вполне довольна собой. Еще больше рада была маленькая Ули, которую взяли с собой в полет. Стелла даже разрешила ей посидеть за штурвалом второго пилота.

Вчера, наконец, разрешился вопрос с тремя девушками-рабынями, подаренными Тане. Моане согласилась разместить их на своих землях. Девушки были очень рады. А уж как рада была Синицына, с которой снималось позорное клеймо рабовладелицы, и говорить нечего! Она вдохновенно подписала девушкам вольную, пожелала каждой успехов и даже на радостях расцеловала каждую освобожденную рабыню.

В итоге настроение у Тани было было – хоть на крыльях летай! Она к тому же еще не отошла от впечатлений вчерашнего вечера. Чего греха таить, очень ей понравился сын княгини, Кыбо! И силен, и строен, и по-мужски красив, брутален и сдержан, и галантен... Синцыну никто из мужчин доселе не называл «сударыней» и не целовал ей руку. Как в кино. А как он на нее смотрел! И имя у него необычное, интересно, что оно означает? Настоящий дворянин, настоящий мужчина! Правда, рабовладелец, конечно, но если с ним немного поработать, разъяснить всю преступность эксплуатации человека человеком, можно его «перековать», перевоспитать. Да и простой народ его любит… Таня видела, как старушка из дворни предостерегала его от опасности, возложила на него знак Молнии перед посадкой на «Хилликию», а он почтительно поклонился ей и попросил не бояться. Значит, к трудящимся людям относится без чванства, с уважением… Да и к тому же он не какой-то помещик, а морской офицер, будущий капитан! Значит, человек не потерянный для общества, раз выбрал себе рабочую специальность! Да еще и опасную! В доиндустриальную эпоху, когда планета и океаны были почти не заселены, когда люди не умели не то, что управлять погодой, а и точно предсказывать ее, дальние походы по морям и океанам на примитивных парусных или паровых плавсредствах сулили угрозу на каждом шагу!

Вот только майор Тимофеев на обратной дороге был хмур. Потом выругался, включил свой комлинк и полчаса, не меньше, болтал с какой-то Тасей, а потом с целой группой друзей из Ростова, - там было много парней и девчонок, которые, судя по картинке, вышли на связь из ночного клуба, где гремела музыка и царило веселье. И слышала Таня вполуха, что Василий Ильич жаловался какому-то Димасу, что втюрился, как мальчишка, в местную графиню. Уж не в Жю Сет ли?! Ну, дела!

Разумеется, спросить у майора Тимофеева Таня постеснялась, а посему постаралась забыть сей момент. Не ее дело! У нее своих проблем хватает… Кстати, чудо как любезна и обходительна была с ней пожилая княгиня Жю Карри. Прикольная фамилия! У Тани сразу возникла ассоциация с индийской приправой. Пожилая хулиганка все пыталась к ней прикоснуться, приобнять ее за талию… и все время промахивалась, попадала рукой ниже талии… Жаловалась на ревматизм, что рука соскальзывает… Что же, коммунист должен показывать пример и помогать пожилым людям, даже если они из угнетающего класса! Поэтому Таня, как могла, заботилась о пожилой княгине, у которой на «Жемчужине Янцзы» как назло, появились проблемы с опорно-двигательной системой. Почтительной Тане слишком много времени пришлось провести фактически в обнимку с княгиней. Правда, пожилая женщина была так благодарна ей и даже пригласила ее на ночь, вместе с Жю Сет, в ее имение. От такого хлебосольного предложения Таня отказалась на том основании, ждет дома больная матушка Моане. Ей не здоровится, и она попросила Таню быть дома сразу после задания. А она, Тьяне, благодарная дочь, и она должна, прежде всего, слушаться матушку. Такой аргумент подействовал на княгиню и она, с явным сожалением, отпустила девушку, велев кланяться матушке, и подмигнула ей, что надеется на встречу в дальнейшем. Что интересно, такая вполне благожелательная реакция Жю Карри вызвала явное неудовольствие Жю Сет, хорошо читаемое на ее уставшем лице. Разумеется, Таня и представить не могла, что причина благожелательности пожилой княгини имеет несколько иные причины.

А как прощался с ней Кыбо! Смотрел прямо в душу, прикоснулся лбом к ее руке в поклоне и произнес своим басом: «Я буду счастлив вновь увидеть вас, сударыня! Вы для меня, как солнце в ледяной пустыне! » Вот тут Синицына и растаяла окончательно.

Княгине, кстати, Таня не лгала... Моане, метавшаяся между кухней и раненым Ланом, когда узнала, что Таня летит к княгине Жю Карри, упала в обморок, всплеснув в воздухе руками. А потом, как ее привели в чувство, попросила воды и пожаловалась на режущую боль в сердце. И со слезами стала умолять новую свою дочку ни в коем случае не задерживаться у «властной распутницы». Конечно, Таня, перепугавшись за здоровье матушки, клятвенно пообещала ей прибыть домой сразу по окончании задания. Она позвала девушек-прислужниц и строго наказала следить за матушкой Моане и срочно дать ей определенные таблетки, если ей вдруг станет хуже.

Разумеется, Синицына не знала, что после ее отлета слабая стонущая Моане, как пружина, вскочила с постели и побежала, чуть не споткнувшись о собственное платье, молиться о целости и сохранности Тьяне. А потом схватила свое средство связи и диким криком стала орать на Жю Сет, что она сама отдает юную чистую девушку в лапы распутного «шелкового» чудовища, и не дай Бог что, Моане ей этого никогда не простит. Ответ от графини Жю Сет, на какую гору ей пойти, Моане поняла не сразу, а когда поняла, была очень огорчена. А служанкам Моане злющим голосом серийного убийцы приказала молчать и по прилету барышни подтвердить ей, что мать Моане была слаба и с постели не вставала. А то она лично проклянет их и отлучит от церкви, и будут они гореть в аду вечность! Перепуганные девушки на Молнии поклялись, что так и сделают, во имя Пророка.

Генерал-аншеф Жю Кандаж-Хермель в имение Жю Сет так и не приехал, сославшись на дела… Зато, как стало известно графине, сыщики Тайной Канцелярии отправились шерстить представителей «Глобал Кибердайнз», чему была несказанно рада. Лу Хьенга вызвали лично пред светлы очи Кандаж-Хермеля, где глава корпорации проторчал почти до ночи.

Нежная девушка Синицына же, вся в розовых мечтах, вернулась домой и побежала к новой маменьке, поделиться своим счастьем. Моане, разумеется, к этому времени стало намного лучше. И она вовсю хлопотала по дому, чтобы вернувшейся доченьке было, что покушать с дороги.

- Матушка Моане! Вы зачем встали? – встревожилась Татьяна, но убедившись, что с любящей приемной родительницей все хорошо, бросилась вприпрыжку ей на шею. – Мама Моане! Я, кажется, влюбилась! В Жю Карри!

При этих словах матушку Моане чуть было не посетил русский дедушка Кондратий, и уже по-настоящему! Хорошо, что Таня сразу же сказала, что речь идет о сыне княгине Жю Карри. Моане сразу же воскресла и обняла свою любимую дочку-летчицу:

- Расскажите, дитя мое! Вижу, как ваши глазки сияют от счастья! Я обожаю вас, мое счастье!

Иметь любящую мать, с которой можно поделиться своими девичьими тайнами, для восемнадцатилетней молодой гражданки – великое дело! В первый раз в жизни Таня, набравшись смелости и возложив голову на плечо любящей матушки, рассказала ей все о своих чувствах, поведала ей все свои девичьи тайны. И в первый раз в жизни Таня чувствовала, как ее внимательно слушает любящая маменька, как ее гладят ласковые руки, как ее касается носиком мать Моане и требует подробностей, - вела ли она себя достойно, как и подобает молодой приличной девушке-дворянке? И вел ли себя сын княгини, как подобает благородному молодому человеку? Под конец Таня даже пустила слезу от абсолютного счастья, которое испытывала в этот момент. Она по-дочернему прильнула к материнской груди, да так и задремала. А Моане аккуратно переложила ее на подушку (маленькая по сравнению с Таней женщина была невероятно сильной), возложила на нее, спящую, Святую Молнию и нежно прикоснулась к ее лицу:

- Спите, дитя мое! Матушка закончит дела и придет к вам! Как бы мне хотелось знать вашу судьбу!

А проснулась Таня рано утром, когда часы показывали только лишь одиннадцать*. На душе ее было легко и приятно.

Она осторожно освободилась от объятий матушки Моане (Таня часто засыпала в постели Моане, уткнувшись носиком в ее грудь, здесь это считалось приемлемым), оделась в свою пилотскую униформу, вышла из комнаты и спустилась в гостиную.

На вдоре было еще темно… Дом, казалось, не спал вообще, и пока одни слуги отсыпались, другие уже были на ногах. И вообще, дом Стеллы казался Тане своеобразным межзвездным кораблем, который так же плывет куда-то в пространстве, а на нем течет своя жизнь. Пока одна смена отдыхает, другая несет вахту… Таня вдохнула ароматные запахи с кухни (она была бы не против перекусить местными пирожками или огромным пирогом с овощами) и вышла за порог.

- Здравствуйте, барышня! – поприветствовал ее мажордом Клонто легким поклоном. Сам он, не торопясь, очищал крыльцо от нападавшего за ночь снега.

- Здравствуйте, товарищ Клонто!   - ответила Таня. – Что, крыльцо заледенело?

- Да, барышня, - ответил стойкий ветеран Клонто. – Вчера было сыро, а ночью снег выпал и морозец прихватил. Вот, мучаюсь…

- Ясно! – ответила Таня. – Не мучайтесь, я вам помогу.

Таня, уважающая любой труд, достала персональный антигравитатор и, регулируя излучение, в три секунды сдула навалившиеся комья липкого мокрого снега с крыльца. Потом побрызгала на ступени специальной смазкой-растворителем, который был припасен в ее поясном клапане, и весь лед мгновенно превратился в воду, мгновенно высыхающую на воздухе.

- Вот и все! – взмахнула ладонями молодая москвичка. – Отдыхайте, дедушка!

- Благодарю вас, барышня! – рассмеялся Клонто. – Мне так и вовсе работы по дому не останется!

- А вы отпуск возьмите! Или воспользуйтесь медицинским обслуживанием, если есть проблемы со здоровьем. У вас, кстати, спина прошла?

- Истинно так! Благодарю вас и за ваши старания, и за вашу чудодейственную мазь! Будто помолодел заново!

- В вашем возрасте уже вредно столько работать, товарищ Клонто! – шутливо пригрозила пальчиком Таня.

- Я не могу без работы, - пожал плечами Клонто. – Я умру быстро таким образом!

- Вот вам глюкоза, - Таня передала старику-ветерану крохотную конфетку, которая могла обеспечить потребности человека в энергии на полдня, не меньше. – И не умирайте! А я пойду, пройдусь немножко.

Однако далеко Таня не ушла. Достала портативный лазер и помогла садовнику подрезать кусты… Потом помогла одной из кухарок донести ведра с водой… И под конец помогла старому крестьянину-лесорубу прочитать письмо от внука, - сам старичок, как назло, забыл дома очки. А под конец одна крестьянка, закутанная с головы до ног, поднесла ей маленького младенчика:

- Благословите младенчика, барышня! Милости вашей прошу!

- В смысле, благословите? – не поняла Синицына. – Я же не священница… Это к матушке моей.

- Прошу вас, барышня-госпожа! – взмолилась крестьянка. – В народе слух идет, кого святая благословит, у того жизнь хорошая и долгая будет. А, народ говорит, что вы святая!

- Вот глупости! – зарделась Синицына. – Святых нет, я такой же человек, как и вы… Ну хорошо, только не расстраивайтесь… Счастья тебе, малыш! У вас есть, чем ребенка кормить? Вот, возьмите, путь еще больше будет…

- Благодарю, барышня! – откланялась радостная мать, пряча полученную от Тани купюру. -  Благослови вас Бог!

- Благослови бог, барышня! – махали ей рукой рабочие люди, а кто-то знаменовал ее Молнией. Таню местные крестьяне и дворня полюбили с самого первого дня за ее вежливость и почтительность к страшим, и за уважение к трудовому люду. За то, что не отказывала в помощи и частенько выручала крестьян, кого использованием своих чудесных приборов, кого лекарствами, а кого и монетой, когда денег мало. И никогда не требовала возврата... Уже местные бвбы шикали на наглецов, если они начинали злоупотреблять добротой «золотой нашей небесной звездочки», - так про меж себя прозвали Таню обитали имения Жю Сет. А то она, блаженная, последний свой грош отдаст.

- Хорошо бы, когда графиня помрет, наследницей бы Тьяне осталась! – уже кто-то мечтал вслух.

- Ты что говоришь, дурень?! Графиня-то еще молодая! Вишь, как к кулийцу-Базилу ластится?! Да и дочка у графини есть, она, говорят, уже внука родила, он и наследником будет! А барышня Тьяне матери Моане унаследует! А еще скорее, на звезды обратно улетит. А графиня-барыня узнает про твои речи, да язык выдерет!

- Эх! Хороша госпожа графиня, хоть и не без строгости, – шамкала одна старушка. – А госпожа Тьяне ишо лучше была бы! Вот только добрая она слишком, строгости в ней нет, как дитя святое! С нашими людьми без кнута нельзя, на шею сядут!

Не зная об этих разговорах, Таня, как завороженная, прошла по аллее, которую снег превратил в сказочный дворец с белыми высокими сводами и узорчатыми арками из покрытых снегом вековых узловатых деревьев, больше похожих на гигантские папоротники, чем на настоящие классические земные деревья. Желтый свет электрических фонарей делал пространство еще более сказочным, невесомым… Было еще темно, хотя серое небо светлело с каждой минутой.

- Как у нас на Клязьме! – завороженно сказала сама себе юная принцесса из Москвы, вступая в этот природный тронный зал.

Таня была оглушена ТИШИНОЙ утреннего доиндустриального мира. Нет, конечно, позади слышались человеческие голоса, вдалеке где-то в лесах ревело какое-то живое существо, а в дальнем селе звонил церковный колокол… Но перед ней была тишина… Полное отсутствие какого-либо шумового фона... Лишь тихий хруст снега под ногами…

На всей Земле 24 века не сыскать такой первозданной естественной тишины. Даже вне мега- городов, даже в зеленых парках и в сельской местности. Источником пусть отдаленного и тихого шума будут аэродороги, пролетающие мимо аэроботы и аэромобили, почти не видимые невооруженному глазу силовые линии, опоясывающие всю планету, энергостанции, отдаленные предприятия и транспортные кластеры, наконец, служебные и наблюдательные роботы-контролеры, патрулирующие местность в самых отдаленных районах. Квантовыми и фотонными информационными потоками пронизана вся земная Ойкумена. А здесь, на милю, на десять миль вокруг – ни одного промышленного объекта, да и на всю планету – ни одной энергостанции, ни одного космолифта или космодрома, ни одного мегакиберзавода, который может занимать территорию небольшой страны. Но здесь эта тишина не пугала, не угнетала, а наоборот придавала сил, расслабляла, успокаивала.. Таня только сейчас почти физически почувствовала, как ее мозг, ее сознание ОТДЫХАЕТ, растворяется в этой тишине, как возвращается умение ясно мыслить, бодрствовать хоть сутки, хоть двое, безо всяких стимуляторов. Она только сейчас почувствовала, что такое психологическое здоровье, безмятежность, отсутствие каких-либо стрессов и фобий. Что-то похожее она чувствовала лишь в раннем детстве, - в деревне у ныне уже почившей бабушки, которая любила собирать в лесу дикие травы и из-за этого постоянно нарывалась на штрафы экологической полиции.

Однако тишина тишиной, а утром было довольно зябко. Конечно, не трескучий мороз, как в январе в Северной или в Восточной части России, но тоже пробирает. Как там в пословице: «Мороз не велик, а стоять не велит! » А Таня была в одной лишь летней форме, которая, конечно, согревала свою хозяйку насколько возможно, но все же в коротком рукаве да на холодном ветру как-то неуютно.

«А что если… Вот и проверим, какой из меня навигатор! » - подумала Таня. – «Итак, задание: рассчитать траекторию телепортации прямо в мою комнату».

Она включила план имения, сделала трехмерную лазерную копию дома, определила, где находится ее комната… Определила координаты относительно посольства в Киллибуре… При помощи мыслесвязи ввела координаты и нажала на кнопку…

И мгновенно перенеслась! Таня увидела, что находится в четырех стенах своей комнаты, куда не заглядывала уже сутки (ночевала-то она с маменькой). Или это не ее комната? Почему здесь находится молоденькая темнокожая служанка?

- Ой, извините, я похоже ошиблась! – спохватилась Таня, но потом огляделась вокруг – нет не ошиблась! Это ее комната!

Темнокожая девушка почему-то ойкнула, приподняла юбки и опрометью кинулась вон из комнаты.

А на стуле возле кровати Таня увидела букетик полевых многолетних цветов из-под снега и девчачий браслетик с образом какого-то церковного святого. Несомненно, это принесла девушка-служанка. Так вот кто ей букетики подкидывает втихаря!

- Опять цветки? Это уже не смешно! – воскликнула Таня, кидаясь в погоню за служанкой. – Что это за антиобщественный способ ухаживания? А ну стоять?

Она рванулась вслед за беглянкой, выбежала в коридор. Та была уже от нее метрах в пяти… В полутемном коридоре гулко стучали ее башмачки… Как ветер, она пробежала мимо еще одной недоумевающей девушки, несущей наверх стопку глаженного белья.

- Стоять! – гаркнула Синицынв. – Стой, стрелять буду!

Девушка остановилась, вжала голову в плечи. Вторая недоумевающе смотрела на нее. Таня уже спокойно, шагом дошла до нее.

- Она что-то украла у вас, барышня? – спросила вторая девушка. – От этой дикарки всего можно ожидать! Бога не знает, все каким-то деревяшкам молится!

- Пожалуйста, не стреляйте, госпожа! – жалобно проскулила беглянка.

Таня осмотрела ее... Темнокожая девушка была ниже ее на голову, с длинными, курчавыми волосами, курносым носиком и полными губками, похожая на африканку или жительницу Карибских островов. Сначала Таня приняла ее за девочку-подростка, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это вполне сформировавшаяся взрослая девушка с очень красивой, женственной фигурой-«гитарой», с довольно значительной по размерам грудью, хорошо заметной талией, пышными бедрами и сравнительно короткими ножками. В общем, идеальная фигура домохозяйки-наседки. Личико у девушки было округлым, с довольно широким лбом и чуть выступающими вперед огромными темно-карими, почти черными глазами.

- Пожалуйста, госпожа, простите меня! – дрожала служанка, пойманная на месте преступления. – Клянусь, я не сделала ничего дурного!

- Обыщите ее, барышня! Наверняка, стащила чего-нибудь! – подзуживала вторая служанка. – Или с десяток плетей ей!

- Так, я в советчиках не нуждаюсь! – прикрикнула на нее Синицына. – Занимайтесь своими делами, товарищ домработница! Ничего она не украла! Там красть-то нечего!

Доброжелательница фыркнула, задрала носик и понесла свою стопку белья дальше. А Таня понизила тон и принялась допрашивать бедняжку. Вернее, расспрашивать:

- Как тебя зовут?

- Селине, госпожа! – тоненьким голосочком ответила девушка. – Я ничего не брала у вас, клянусь богиней Ирадой!

- Так… Посмотри на меня! – Таня как можно мягче взяла ее за плечи, от чего девушка вздрогнула. – Не бойся, я тебе не сделаю ничего плохого. Не бойся меня… Ты положила мне цветы и эту…бижутерию?

Девушка молчала, уставившись в пол. Губы ее дрожали и она, казалось, сейчас разрыдается. Таня поняла, что миниатюрная служанка до содрогания ее боится, и это было очень неприятно.

- Не бойся меня, девочка! Посмотри мне в глаза. Успокойся… Просто скажи мне… Не бойся, не бойся, я никакая не госпожа, я такая же как и ты трудящаяся… Ответь, - ты мне это принесла?

- Я, госпожа… - с большим усилием ответила Селине, будто бы каждую секунду ожидала удара по лицу.

- Хорошо… Молодец, что призналась… - кивнула Таня. – Правду говорить легко и приятно, как сказал классик. Не бойся меня, я друг тебе... А раньше тоже ты приносила?

Девушка согласно покивала в ответ.

- Ты сделала очень плохо, - строго сказала Таня. – Я знаю, что у вас принята такая форма подарков, у нас на Земле когда-то было так же, но ты сама подумай, - сколько растений, сколько живых автотрофов* ты загубила зря! А ведь это тоже часть экосистемы. Варварское отношение к природе до добра не доводит!

- Простите, госпожа, - дрожащим голосом сказала девушка Селине. – Я не знала, что вы не любите цветы. Я думала, что вы будете рады цветам зимой.

- Ладно, проехали… - махнула рукой Таня. – В конце концов, мы тоже не сразу доросли до экологического восприятия мира. Хорошо… Я не сержусь на тебя. Скажи, - кто просил тебя передать это мне?

- Не скажу, - вдруг заупрямилась Селине.

- Ну, пожалуйста, - улыбнулась Таня и дотронулась до руки гуриассийки. – Ну ты же сама девушка! Вот представь себе, тебе дарят цветы, а от кого – не говорят. Тебе бы не было интересно? Ну, скажи, кто он? Я в тайне сохраню и тебя не выдам, обещаю! Слово коммунистки даю!

Селине смотрела на Синицыну своими большими глазищами, будто боролась сама с собой в желании признаться. Потом все же решилась:

- Госпожа моя, разрешите вам признаться? Только обещайте, что не будете гневаться!

- Обещаю! – Таня даже подняла правую ладонь. – Ну, кто он? Говори, не томи… Мне страсть как интересно!

- Это… Это… Это от меня вам цветы! – выпалила вдруг Селине и спрятала личико в ладони.

- В смысле? Зачем?

- Я бы очень хотела стать вашей iklite*… Я бы вам потом все равно открылась бы, но пока что боялась… Хотела подарками вас задарить, но уж не гневайтесь, что подарочки недорогие…

- Но зачем тебе это? - Синицына вообще не понимала юмора. – Ты же вроде свободная. Графиня Жю Сет всех освободила.

- Да, я  знаю… Но… - Селине долго боролась с собой, даже потемнела еще больше. – Просто я в вас влюбилась, как только вы появились. Я ВАС ЛЮБЛЮ, госпожа Тьяне!

- Чё? – пискнула Таня, которую в этот момент как булавкой прикололи. – В смысле?

- Возьмите меня к себе, госпожа! – с жаром стала умолять Селине, упав перед Синицыной на колени. – Я все умею! И шить, и стирать, и за ножками вашими ухаживать, и одевать вас… И ночью довольны мной будете! Я вам волю свою подпишу, даже наказывать меня можете, если хотите, только возьмите меня к себе, пожалуйста!

- Так! – Таня выставила перед собой ладони, будто защищаясь от девушки. – Давай определимся сразу! Я знаю, что в вашей культуре сексуальные контакты между женщинами – обыденное явление, но у нас так не принято! Я – стопроцентная … ну почти стопроцентная гетеросексуалка! Я мужчин люблю! Да, у меня был один бисексуальный эксперимент, но у какой девушки его не было?! Так что я не по той части. И потом мне рабы не нужны, я коммунистка! Те три девушки – это вообще недоразумение, мне их скорее навязали. Я вообще считаю, что рабство – это мерзко и бесчеловечно, и я их освободила со спокойной совестью! Поэтому твое предложение принять не могу. А тебе могу посоветовать, Селене, обратиться к хорошему психологу! Все ясно? И никаких подарков мне больше делать не надо! Понятно?!

- Да! – заплакала девушка, прикрывая рот ладонью. – Простите меня… Я больше не буду…

И убежала, подобрав юбки. А Таня осталась стоять в коридоре одна, как громом пораженная. Теперь ей почему-то стало стыдно перед девушкой:

«Н-да, я конечно мечтала о чистой женской любви, но как-то я ее в более классическом виде представляла… А может не надо было так резко с этой девушкой? Все-таки, в чужой монастырь со своим уставом… А она мне, считай, в любви призналась… Как-то мягче надо было, тактичнее что ли… Девушка явно забитая, что она в жизни видела? И я такая… Коммунистка, тоже мне! Нет, надо как-то смягчить ситуацию…»

- Селине! – позвала она. Но девушка не отзывалась. Очевидно она спустилась по лестнице на первый этаж.

- Селине, извини меня за резкость! – прокричала она, надеясь, что девушка ее слышит. – Извини, я  просто не готова была к такому. Я возьму твой браслетик, хорошо?

Ответа не было…

- Вот я дура! – сказала самой себе Синицына. – Надо к Жю Сет обратиться… А она еще спит наверняка…

Но Жю Сет не спала… Она выспалась вчера, чуть кони не двинув после всех сексуальных издевательств, которые над ней учинила княгиня Жю Карри (а княгиня по своей фантазии не уступала Иванниковой в их лучшие годы), а сейчас ей хватило и половины ночи.  

Вчера она устроила проверку своим девочкам-помощницам при пощи новеньких покупок, приобретенных вчера управляющим княгини, пока они летали над планетой.

После разговора с Кетцоалькоатлем Стелла немного успокоилась… Тот оценил все ее действия, сказал, что совершенно правильно она не направила туда киберразведчиков, что могло очень серьезно обеспокоить Вырока… Обещал и информацию передать, куда следует, и помочь.

- Не боись, Стелла! – бодро ответил ей кибернетический любитель азотной кислоты. – Ничего, бывало и похуже! Не трогай их пока, и они не тронут. Я сейчас инфу Ковуну и в ваше министерство скину, и своих хороших ребяток озабочу данным вопросом. Чагой-нибудь придумаем! Лилия 651Х тебе привет передает и спрашивает, хорошо ли ты там себя ведешь?! Я так понял, что хорошо? Ладно! Мы с тобой! Умница, уже полдела сделала!

Стелла, в тот момент рыдавшая от отчаяния, даже рассмеялась! Если уж Кетцель говорит, что разберется, то все будет нормально… С другой стороны и 127349 не застрахован от ошибок… Что творилось в сердце бедной женщины с таким-то грузом на сердце, - не дай бог никому! Мир-то на пороховой бочке, почти в прямом смысле слова! Но ко всему человек привыкает… В том числе и к осознанию того, что твоя планета каждую минуту может…

Лично для себя Стелла решила, что если, не Дай бог, случится планетарная катастрофа, она никуда с Гуриасси эвакуироваться не будет. Она все равно не сможет после этого смотреть в глаза ни выжившим соплеменникам, ни землянам. Здесь останется, примет судьбу со всей планетой. Как ни странно, от этой мысли на душе колдуньи стало легче. И она смогла отвлечься и на другие дела.

Сейчас в своем любимом приталенном халатике, она протягивала Астарии и Хесе завернутые в черную бархатную ткань новоприобретенные ноут-тубы, купленные вчера в Кристмасс-Тауне:

- Девочки, вот моя вчерашняя добыча! На этих трубках предполагаемая информация вместе нахождения Герберта Вырока и все дела «Глобал Кибердайнз». На всякий случай, на двух сразу... Мы очень серьезно потревожили первых лиц концерна, и, возможно, они предпримут ответные шаги. Я себе не доверяю, к тому же я на виду, поэтому передаю их вам. Подержите их у себя пару суток, спрячьте их так, чтобы даже я их не нашла, если бы захотела, но чтобы по моей первой просьбе вы мне их вернули! И ни в коем случае не активируйте, это моя просьба! Точнее, мне мое начальство передало приказ… Если сегодня-завтра все будет нормально, или изменится ситуация, я у вас их заберу и передам О-Коннелу.

Это была ловушка ведьмы: в памяти гаджетов ровным счетом ни черта значимого не было. Было несколько текстовых необъятных документов – отчетов по аудиту компании, который проводился еще в прошлом году. Однако, напустив тумана, Стелла ожидала, как девушки из ЦРУ себя проявят. Если кто-то из них завербован Выроком, или его людьми, одна или обе, они неминуемо постараются включить ну-туб, что ознакомиться с информацией, или извлечь блок памяти, или уничтожить сам аппарат, или стереть данные направленной квантовой иглой. В этом случае Стелле придет сигнал с одного аппарата или с двух сразу. Кстати, не исключено, что Астария и Хесе завербованы независимо друг от друга и работают автономно одна от другой. Поэтому, ждать! Ждать, и быть на контакте с Центром. Стелла должна быть тише воды ниже травы во всех вопросах, которые касаются концерна Вырока и Лу Хьенга.

Был еще и третий гаджет, о котором Стелла даже и не упомянула. Новенький комлинк сегодня ночью улетел с автоматическим ботом на «Жемчужину Янцзы», к комиссару Чжао, для полного изучения. Об этом Стелла не сказала ни своему руководству, ни О-Коннелу, ни девочкам.

- А нас вы не хотите ознакомить с этой информацией? – спросила Астария, принимая артефакт. – Или у нас нет допуска по той информации?

- Ой, девочки, родненькие, дайте мне пару дней! – придав голосу жалости, попросила Жю Сет. – Все расскажу, но позже! Если со мной вдруг что-то случиться – гаджеты передать О-Коннелу! Это приказ! По неподтвержденной информации, в доме находится агент Вырока.

- Вы нам не доверяете? – нахмурилась Хесе.

- Вам я как раз доверяю на все сто, иначе бы не отдала вам эти приборы, – ответила Стелла. – Я сегодня полечу с Синицыной на тренировочный полет… когда приду в себя, поэтому вам я доверяю даже больше, чем себе. Сделайте, милые, как я прошу.

- Хорошо… -Астария и Хесе поклонились ей, как и положено служанкам, и удалились из комнаты…

- Товарищ подполковник, разрешите! – гаркнула бравая Синицына, постучавшись для приличия в дверь уже после того, как выносила ее с петель.

-- Танюша, милая, ты по мне уже соскучилась? – улыбнулась Жю Сет. – Что у тебя-то случилось, Татьяна?! Сегодня полетим, но ближе к вечеру, ладно?

Синицына пропустила мимо ушей остроту графини и торопливо рассказала об истории с Селиной.

…- Я знаю эту девушку, - сказала Стелла, дымя сигаретой, когда Татьяна вывалила на нее всю свою историю. – Она, как и я раньше, поклонница культа Ирады и уроженка Южных островов. Я купила ее с матерью у одного редкого гада, который заставлял мать горбатиться на плантациях, а дочку, тогда еще десятилетнюю девочку, забрал к себе в дом, чтобы тешиться  ней в постельке. Старуха тоже не отставала, но она, надо признать, обращалась с ней несколько мягче. Собственно, я и купила их, когда ей было уже двенадцать, у нее начала расти грудь, и герцогу, жирной твари, она уже была не интересна. Точнее, сначала выкупила дочку, а потом маму. Поселила их в Дире, в деревне, которая мне принадлежала. Потом я деревне свободу дала, и совсем недавно, при тебе, уже они обратно приходили в крепость проситься.

- В смысле?! – У Тани волосы на голове стали дыбом. – Я правильно понимаю, что этот герцог… совершал сексуальное преступление против десятилетней девочки?!

- Да, правильно, - кивнула Жю Сет, почему-то улыбаясь. – Правда, примерно в то же время этот достойный государственный муж погиб при невыясненных обстоятельствах… Покушение анархистов… Взрыв… Одна правая рука осталась, которой он дрочил, наверное! Он мне не хотел продавать маму девочки, Фирне… Тогда я намекнула старухе-вдове, что анархисты могут  и к ней домой прийти. Она и уступила мне ее… Правда, и с герцогиней потом несчастье случилось – померла от сердечного приступа, уже по естественным причинам! Судьба, не иначе!

- Да что же за мир такой?! – Таня вытерла лоб от внезапно выступившего пота. – Ваши дворяне совсем что ли закон не соблюдают?

- В своих имениях да усадьбах такие псы – сами себе закон! А за преступления против рабов почти никогда никого не наказывают. Собственность! – с горечью сказала Жю Сет. – Почитай своих писателей девятнадцатого века, в России при крепостном праве примерно то же самое творилось… У Селине ситуация похожая на Илзе, как две капли воды. Потому что многие пожилые дяденьки к поре седых яиц скатываются к педерастии. На половозрелых девушек у них не встает… И. предполагаю, что у Селины сформировалось стойкое неприятие к мужчинам вообще. Вот она и влюбилась в девушку, то есть в тебя. К тому же у тебя светлые, почти рыжие волосы… Давно покрасилась, кстати? А богиня Ирада из нуакшийского пантеона была рыжеволосой. Я сама в свое время по этой причине в Иванникову втрескалась… И ты действительно не имела права так резко ей отвечать. Таня, извини, если обижу, но ты-то сама сильно правильная? Ну, не хочешь, так не хочешь… Можно было как-то помягче действовать?

- Да я понимаю, вы правы, тетя Стелла… - Таня покраснела так, что от ее ушей можно было прикуривать. – Я просто ошеломлена была… Мне еще ни разу девушка в любви не признавалась… Знаете, как я хочу тут революцию возглавить, как Ленин?! Ох, я  бы этих бар да князей бы стреляла бы пачками! Как же вы, советский человек, можете с ними любезничать, дела с ними иметь?

- А как наши дипломаты могут делать то же самое? – парировала Жю Сет. – Политика! А потом ты забыла, что я сюда не на курорт прибыла? И определенные действия все-таки совершаю, как и те товарищи, которые здесь находятся. Да и потом не забывай, - не все дворяне такие сволочи!

- Вы знаете, по-моему, слишком вялые и недостаточные действия! – горячо сказала Таня.

- Ну конечно, спецслужбиста каждый обидеть норовит! – съязвила Стелла. – Обывателя послушать, так каждый лучше всего аппарата CSS знает, как политикой рулить!

- Ну, хорошо, хорошо, а как же с Селиной быть? – спросила Синицына. – Мне ее что-то уже жалко... Правда, я осознаю свою нечуткость и хочу исправить ситуацию! Что мне сделать?

- Найди ее и приведи ко мне, - сказала Стелла. – Посмотрю ее на всякий случай… Тоже…есть разная вероятность… Возьми ты ее под свое шефство, если все нормально! В конце концов, трахаться тебя с ней никто не заставляет, если ты не хочешь! И тебе личная помощница, и ты ее поддержишь, поможешь ей… К тому же, она, как и я, владеет языком нуакши, хотя сама не умеет ни читать, ни писать. Вот ты ее обучишь грамоте, и с ней попрактикуешься языком ведьм! Приведи ее, как сможешь.  

- Есть! – вскочила Татьяна. – Тетя Стелла, разрешите вопрос? А Кыбо… сын княгини Жю Карри… и сама княгиня… такие же? Как и этот гад-педофил? А граф Жю Клидат?

- Хорсе Жю Клидат за своих крепостных на дуэлях бьется, как зверь, они его обожают! – ответила Стелла. – А всех рабов мой братец отпустил. Про Кыбо ничего не скажу, но вроде бы разумный товарищ, крепостные его любят. А княгиня… Детей она, конечно, не трогала, но по девочкам охотница была еще та… Только со вчерашнего дня ее, как подменили, я сама в шоке! Десять рабынь отпустила, да еще и одарила их как принцесс, повелела новые дома для дворни строить, чтобы к следующей осени готово все было…. Я не знаю, что с ней происходит! И мне помогает! Кстати, ты ей очень понравилась, так что остерегайся ее.

- В каком смысле понравилась? – не поняла Синицына.

- В том же, что и Селине… Только княгиня к тебе в iklite проситься не будет, вот и вся разница! Честно признаюсь, я тебя даже вчера ревновать немножко начала.

- Да…какого же?! – Таня схватилась за голову от радостного известия, что у нее теперь аж две поклонницы. – Товарищ подполковник, что-то мне на службу захотелось, на Болхиа! Две женщины с нетрадиционными наклонностями – это уже перебор для меня!

- Почему две? – ухмыльнулась Жю Сет. – Три!

- А третья кто? – не поняла Татьяна. А когда поняла, осенила себя Молнией по-хилликиански, и жутко возмутилась. – Тетя Стелла, и вы туда же?!

- Я от тебя ничего еще на Болхиа не скрывала, - затянулась дымом Жю Сет. – Кстати, Таня, с меня тоже вопрос. Ответь честно: ты к Тимофееву равнодушна, как к мужчине?

- Абсолютно, - ответила Таня, пожав плечами. – Он для меня слишком старый, слишком серьезный. Вот было б ему лет двадцать, тогда бы я еще подумала!

- Я тебя обожаю! – улыбнулась ей Жю Сет. – Все, жду тебя с твоей iklite. И поторопись, мы, нуакшийцы, люди темпераментные… Как бы какую глупость не сделала.

Однако все поиски юной обольстительницы нуакшийской национальности успеха не принесли. Как это обычно и бывает, когда что-то хочется сделать быстро, закон подлости сводит все усилия на нет.

Синицына как савраска оббежала все имение, облазала весь дом и с телепортом, и без, и все напрасно. Селина как в воду канула... И Татьяна уже всерьез начала беспокоиться, чтобы девушка с собой что-нибудь не сделала на почве неразделенной любви. Она уже поняла, что хилликийцы (особенно женщины), - крайне эмоциональные, темпераментные люди со склонностью либо к неврозам, либо к истерикам, и все это на фоне почти подростковой гиперсексуальности даже у взрослых, казалось бы, степенных людей. Она уже с десяток раз во время своих утренних зарядок обнаруживала в разных концах имения уединившиеся парочки, причем, не всегда юного возраста. Хорошо еще, что Таня не знала, сколько ее утренние зарядки и процедуры закаливания собирают зрителей по всей округе (в том числе и с использованием древнего дедовского бинокля)!

Поиски Селины ничего не дали… Таня уже впала в отчаяние, пока одна из крестьянок не сказала, что Селина не уехала зачем-то в деревню Зир…или село… по какой-то надобности. А уехала она на телеге вместе с мужиками, везущими сено, причем еще час назад.

Подивившись интересному названию населенного пункта и найдя таковой на карте, Таня решила сгонять до этой деревни, тем более, что до нее было всего мили две. А на чем? Не корабль же поднимать? И тут Таня вспомнила про недавно присланный графине аэроцикл – ижевскую «Планету». Вот и средство найдено! Хранился он на корабле, и Жю Сет уже успела опробовать его, полетав над домом, как настоящая мифическая ведьма на метле.

Таня сначала хотела спросить разрешения у Стеллы, но, чем беспокоить графиню лишний раз, решила воспользоваться «Планетой» без спроса. Чего там, она быстро слетает пару миль, потом вернется…

Персональный код Жю Сет, который Таня знала, подошел. Аппарат замигал огоньками, загудела антигравитационная подушка и блоки питания. Таня включила предохранительное поле и осторожно подняла машину в воздух.

- Тьяне! – услышала Таня испуганный оклик некстати проснувшейся матушки из окна. – Немедленно слезьте с этой дьявольской повозки! Разобьетесь!

- Мама Моане, я быстро! Только в Дир сгоняю и вернусь! – помахала рукой Таня. Чтобы не скучно было лететь, она включила в наушниках группу «Челябинск» - совьет-пауэр-историк-металлическую группу, который пел про Индустриальную эпоху, про бетонные коробки, дворы-колодцы, олигархов и их подручных, каких-то «ментов», любовь и ненависть бетонных клоак, - и рванула с места сразу под сотню, только ее и видели!

Крестьяне на земле с открытыми ртами глядели на ученицы Черной Ведьмы, исчезнувшую где-то у горизонта, где только-только нехотя разгоралась за тучами утренняя заря.

- Господи, мало ей корабля! – страдальчески застонала матушка Моане. – Понапридумывают всякой дьявольщины, чтобы честные отроки и девушки себе шеи ломали! Жю Сет! Стелла?! Вы зачем дали ей эту адскую метлу?!..

Две мили с небольшим Таня сделала за пятнадцать минут. Она и забыла, какой это кайф – мчаться на аэроцикле над верхушками деревьев, соревнуясь с холодным ветром. И даже утренние хмурые сумерки не были ей помехой. Жаль что «Планета» в этом плане слабовата. Подростковая машина-то! Вот американский «Харлей» или японский «Мицубиси», - это да, машина! До пятисот километров в час! Ну да ладно, на безрыбье и сам раком станешь, как любила шутить графиня Жю Сет.

Прибыв в деревню, Таня первым делом начала спрашивать, не видел ли кто Селине. Был ранний час, солнце еще не встало, но многие уже были на ногах, и усатые-бородатые мужики, подивившись на чудную одежду барышни и диковинное средство передвижения, указали на дальний двор. На счастье Синицыной темнокожих людей в деревне больше не было, и местные узнав, что перед ними «барышня Тьяне», указали в сторону, где находился дом некоей ведьмы Фирне. Наверное, и дочка, язычница окаянная, там.

- А почему вы ее так называете? – удивилась «барышня Тьяне».

- А как ее еще называть, нечисть языческую? – удивились мужики. – Прошлым летом пять мальцов на речке утонули. И в лесу ягоды не было… Небось, она наколдовала!

- Понятно… - ответила Синицына. – Средневековье!

«Вот ведьм-то развелось! » - подумала девушка. – «Хоть свой профсоюз организовывай! Стану ведьмой, так и сделаю».

Дойдя до указанного дома, Таня поняла, что там творится что-то неладное. Сам дом был, кстати, сильно запущен: крыша прохудилась, вокруг валялось множество мусорных предметов, бревен, двор зарос высокой многолетней желтой травой. А из дома послышались два женских крика и грубые мужские голоса.

Синицына увидела, как бедную Селине за руки за ноги вытаскивают из дома трое рослых парней, в то время, как четвертый в дверях держит и отталкивает рвущуюся наружу пожилую женщину, согнутую в виде буквы «Г»:

- Пустите! Отпустите мою девочку! Люди, на помощь!

- Не лезь, ведьма поганая, а то последние кости доломаю! – пригрозил ей хмырь в дверях в старой солдатской шинели. – Какая тебе разница, она все равно порченная! А то скажу, что ты тут колдуешь, на людей порчу наводишь, они ваш сарай враз сожгут!

А тем временем трое совсем не добрых молодцев повалили кричащую и сопротивляющуюся Селине на солому под полусгнившим навесом и навалились на нее с отнюдь не благородными намерениями. Двое держали ей руки и зажимали рот, а один задрал девушке платье, пристроился у нее между ног и уже расстегивал портки:

- Че ты ломаешься, «шелковая» ****ь?! Небось хорошо в барском доме жрешь, с тебя не убудет, собака языческая! Все равно тебя ни один парень замуж не возьмет!

- Прекратить! Стой, стрелять буду! – рявкнула Синицына, выхватывая на бегу бластер. – Именем Советского Союза! Первый в воздух, потом на поражение!

Сверкнула в небо плазменная голубая трасса… Двое державших Селине за руки со свистом первые сиганули через забор и были таковы. Тот, кто елозил сверху на девушке, получил хорошего пинка по своим отвисшим бубенца и, заверещав по-звериному, влетел головой в забор. А ухарь в старой шинели, выхватил, было, какое-то примитивное оружие (в виде палки с болтающимся на веревке стальным шариком) и попер, было, на Синицыну. Зря он это сделал…

С громким криком «Киай! » в прыжке Таня с разворота, с ноги по морде отправила нахала в нокаут, как учили тренеры по кунг-фу. Исполнено было так чисто и сильно, что сенсеи из Поднебесной аплодировали бы… Наученная горьким опытом, землянка тут же подобрала оружие нападения с земли и сунула себе за портупею.

- Не трогать! Псы поганые! – орала Татьяна, как бешенная, прикрывая собой рыдающую Селине. – Насмерть запорю! Она МОЯ ЛИЧНАЯ, поняли?! Моя подшефная iklite! И все ваши злодеяния у меня на камеру записаны! Яйца отстрелю в следующий раз, питекантропы социально дезадаптированные! Перевожу на ваш язык: ****а вам, чернь ****ая…!

- … Еще раз уйдешь куда-то без предупреждения, - высеку! Поняла? – сердито выговаривала Таня Селине. – Я не против того, чтобы ты к матери ездила, но ведь предупреждать же надо! С этой поры ни одного шагу без моего разрешения!

- Да, моя госпожа! – Девушка-негритянка, преклонив колени в реверансе, смотрела на Синицыну, как на богиню, не меньше. – Я от вашей руки и смерть принять готова!

- Так, прекратить раболепие и идолопоклонство! – приказала Татьяна. – Обращаться ко мне просто и без разных титулов. Просто – товарищ Таня.

Но оказалось, что проще казнить Селине, чем заставить ее выговорить слово «товарищ». В свое время и сама Стелла намучилась с русским языком, так как в хилликийском языке просто нет шипящих звуков, аналогичным русским. После тщетных попыток Селине не сломать язык и выговорить это страшное слово, с девушкой случилась истерика, и Синицына, махнув рукой, согласилась на «госпожу». Аналога слова «товарищ» в хилликийском языке не было, а самое близкое слово «друг» Селине наотрез отказывалась произносить. Богиня Атэре* за непочтение к хозяйке покарает!

- Вот в этом-то и беда ваша, что вы друзей себе ищете, а господ на шею и рабов под сапог! – едко заметила Синицына. Разумеется, Селине смысла этой остроты не поняла.

После своего зубодробительного вмешательства в творящееся в доме матери Селине беззаконие (на этот раз в роли властей выступил сельский староста, который обещал «барышне» покарать виновных по всей строгости), Татьяна Синицына представилась пожилой матери девушки, надев берет и приложив руку к краю головного убора:

- Здравствуйте! Я новая хозяйка вашей дочери! – сказала Таня примерно с той же интонацией, с какой на Земле говорят: «Я новая классная вашего ребенка».

При этих словах бедная старая мать согнулась еще больше, и лицо ее стало еще больше опечаленным.

- Зачем же ты, доченька, от своей свободы отреклась?!

- Матушка, я люблю мою госпожу! – краснея, точнее, темнея, ответила плачущая Селине. Таня, присутствующая в этом дурдоме в главной роли, впервые обняла ее, погладила по волосам и успокаивающе поцеловала в щечку:

- Все будет хорошо, не волнуйся! Поедешь со мной. Извини, я сначала плохо поняла тебя в доме. Мне очень понравился твой браслет. Я его на корабль с собой возьму… А цветы больше не рви, пожалуйста. Пусть живут!

- Как прикажете, моя пресветлая богиня! – прохныкала девушка в платье прислуги, ласкаясь щекой к спасительнице.

Синицына не стала корчить из себя звездную барыню и все по-человечески рассказала про себя маме Селине. Заверила ее, что вовсе не собирается делать из нее свою постельную игрушку, обижать ее и унижать ее человеческое достоинство. Что она хочет, чтобы Селине обучила ее нуакшийскому языку. Ну и прочие оптимистические новости, чтобы мама не волновалась. Причем, когда Таня говорила, ее не отпускало чувство мерзости от самой себя.

А потом волосы на голове юной москвички зашевелились в третий раз за сегодняшнее утро. Фирне, маме Селине, этой скособоченной старухе было всего…тридцать три года! Вспомнив своих знакомых и друзей, вспомнив молодящуюся тридцатидевятилетнюю Жю Сет и вполне себе неплохо выглядящую в пятьдесят четыре матушку Моане, Тане стало реально страшно. В каких же лютых условиях жила и трудилась бедная женщина, если она выглядит в таком молодом возрасте вдвое-втрое старше своих лет?!

Но это еще было не все… Фирне рассказала, что она сирота, что ее еще в младенческом возрасте отняли от своей матери и продали в другую семью. Фамилию благородной особы, которая изволила разлучить кормящую мать с грудным младенцем, она не знала. Знала только, что госпожу ее матери, бабушки Селине, звали Муна. Знала, что эта Муна была распутной, злой и жестокой барыней, и что принадлежала она к первой степени дворянства, к столичной аристократии.

- Я бы эту вашу Муну голыми руками задушила бы! – побурев от гнева, прошипела Таня.

Синицыной стало жаль бедную женщину, и она спросила, почему она ходит крюком, с огромным трудом при помощи палки и большим креном направо? Оказалось, сорвала спину на тяжелой работе. Когда была молодая, это еще было не так больно и заметно, а к старости (тридцать три года!) стало очень заметно. Мужчины в хозяйстве нет, а если хозяйка еле ходит через боль, какой же порядок? И в доме-то ужас: крыша протекает, из мебели, - старый разваливающийся шкаф и скрипящая матом кровать. Из освещения – свечка… С крыши бодро капает вода… Пахнет плесенью, смертью и разложением…  Как может и чем может помогает Селине, но она в основном в барском доме. И то слава богу: хоть всегда сыта и одета, и крыша над головой с теплой постелью. А что девушка вынуждена продавать себя господам и госпожам, так на то и доля рабская. И, конечно, никакой ведьмой Фирне не является. Просто она не ходит в церковь, так как поклоняется старым нуакшийским богам. Из-за этого ее в деревне едва терпят и рады сделать ей какую-нибудь гадость.

Тане, попавшей в жилище бедных женщин, показалось, что она попала на машине времени в каменный век. Ей стало очень жаль бедную Фирне, и она решила помочь ей. Она достала свою портативную аптечку, включила свою помощницу Земладу (от которой Селина чуть на улицу не выбежала от страха) и приказала матери своей будущей рабыни ложиться на живот.

- Прекратите спорить! – строго сказала молодая москвичка. – Я ваша барышня, поэтому приказываю вам! И не собираюсь слушать никаких возражений, товарищ Фирне!

Таню чуть не вывернуло наизнанку от запаха немытого потного тела, но она не могла смотреть, как мучается несчастный человек, и она без колебаний пожертвовала ей свою последнюю универсальную капсулу универсального восстановителя. В капсуле содержался набор самопрограммируемых нанороботов, которые, проникая в организм человека, сами находили поврежденный орган и излечивали его при помощи своего обширного арсенала лекарств и инструментов, которые не во всякий микроскоп можно было разглядеть. И причину недуга Фирне они нашли быстро – защемленный нерв между двух порядком изношенных позвоночных дисков.

За час при помощи соответствующих препаратов, нанороботов, советов Землады и массажа Тане удалось выпрямить Фирне и избавить от боли. Правда, в недалеком будущем женщине все равно требовалась операция по замене позвоночных дисков. Но сейчас мама Селине впервые выпрямилась, рассмеялась и даже закружилась в танце, нарвавшись на замечание Синицыной не злоупотреблять, не поднимать тяжестей и поберечь свою спину.

Вдобавок к этому отзывчивая к чужой беде Таня натаскала воды из колодца в огромный бак, принесла дров и запалила давно нетопленную печку. Дымоход она прочистила весьма оригинальным способом, - просто вставила бластер в печной проход и пару раз выстрелила в воздух, то есть в трубу. Правда, потом пришлось бежать к двери и открывать дверь, чтобы проветрить дом от падающих снизу и сгорающих углеродных соединений. До кучи Синицына при помощи универсального инструмента укрепила дверь на петлях и смазала их. А потом еще и обложила в три этажа ушлую соседку, которая пыталась бросить им на участок мусор через забор. Сказала, что кто обидит матушку ее личной холопки, тому она корабль пригонит и похоронит вместе с домом и двором в космических отходах. За стол она вернулась в окончательном и вечном статусе божества и для Фирне, и для ее дочери. И пока они находились в гостях у Фирне, Таня держала юную служанку за руку в знак поддержки.

И вот они вернулись на ховерцикле в дом Жю Сет (Селине долго не решалась садится на адскую колесницу, и Тане вновь пришлось топнуть ногой), зато потом всю дорогу будто невзначай прижималась к Синицыной. Домой Таня прилетела красная, как вареный рак от смущения.

Как и обещала, она отвела Селине к Стелле «на инструктаж». Пока ожидала свою iklite, Таня, как могла, отбивалась от настоящей истерики, которую устроила ей мать Моане.

- Зачем вам iklite, да еще и мерзкая язычница? – сокрушалась Моане, хватаясь за голову. – Я бы еще поняла, если бы это была правоверная девушка-хилликианка. Но эта дикарка вам для чего?

- Мама Моане, я слышать не хочу про ваш религиозный шовинизм! – На этот раз Таня стояла на своем прочно, как скала. – По федеральной Конституции все разумные существа имеют одинаковые права вне зависимости от возраста, пола, религии, социального происхождения и прочих факторов.

- Вы не понимаете, чего я боюсь?! – кипятилась священница. – Она же открытая «шелковичка»! Она совратит вас и толкнет на путь разврата и порока! Я мать, и мой долг оберегать вас и вашу душу от Нечистого и его соблазнов!

- Мама Моане, а Жю Сет – не «шелковичка»? И потом, мне почти девятнадцать, Селине – шестнадцать! Захочу, я сама кого угодно соблазню!

- О, Господи, вы знаете, как мне больно слышать это?! – захныкала Моане.

- Мама Моане, я вас очень люблю и уважаю, но … давайте я своей личной жизнью сама займусь!   -самоуверенно заявила Таня. – Не волнуйтесь, «шелковичкой» я не стану! Я ее сразу предупредила, что это не ко мне. И я все еще хочу найти настоящую любовь! Мужского пола!

- Хорошо, когда так, – сказала Моане, немного успокоившись. – Но все равно у меня душа не на месте! Чем вам не нравились девушки, подаренные графиней Жю Сет? Они производили более приличное впечатление.

- Вы меня опять не поняли, мама, я не собираюсь записываться в рабовладелицы! Сейчас пройдет у нее эта влюбленность, она начнет искать себе кавалера, влюбится, захочет замуж, а я освобожу ее, - сказала Таня. – За это время хоть подучу ее и сама подучусь языку.

- Вы … впервые назвали меня «мамой» без имени? – ахнула Моане. – Как настоящую мать?

Вместо слов Татьяна подошла к своей низенькой матушке и склонила к ней голову для поцелуя. Моане, как и подобает хилликийской женщине, обняла ее крепко-крепко и расплакалась:

- Я не допущу, чтобы с вами случилось что-то плохое, дочь моя! Я умру ради вас!

- И я тебя люблю, мама! Я тут говорила с матерью Селины. Она рассказала, что ее оторвала от родной матери еще младенцем какая-то госпожа Муна. Представляешь?! Вот что должно быть у человека вместо сердца?! Появилась бы здесь эта «госпожа Муна» - я бы ей одним ударом все зубы вышибла! Говорит, столичная дворянка была…сука! Извини, мам, не удержалась… Ничего, Муна! Придет к тебе народная революция, вздернут тебя на фонаре, как собаку! Как говорили древние, даст бог, свидимся! – Гневная Таня в сердцах погрозила гипотетической «Муне» своим трудовым кулаком.

- Ну…каждый в молодости совершает ошибки… - вдруг как-то помрачнела Моане. – Может, эта Муна уже исправилась? А, может, ее уже и на свете-то нету?!

- Ошибки?! – вспыхнула Татьяна. – Это вам что, контрольная по астронавигации?! Это там можно сделать ошибки. А здесь какая-то наглая дворянская тварь двум людям жизнь изуродовала! Даже троим! Поверьте мне, такие мрази ошибки признают, только когда им в харю стволом бластера тычешь! Я тетю Стеллу и товарища Тимофеева попрошу через свои источники поискать эту Муну. Ох..! Не хочу при тебе выражаться, мама, что ей будет, если найду! Руки-ноги переломаю, и улечу в космос, путь потом разыскивают! А дома товарищи меня поддержат. На ваш королевский суд рассчитывать не приходится, так я ее сама осужу! Ты что, мамочка?! Плохо тебе?!

- Нет, все хорошо, доченька моя! – через силу улыбнулась Моане, ощущавшая какой-то тяжелый внутренний дискомфорт.

В этот момент открылась дверь кабинета Стеллы, и оттуда вышла заплаканная Селина. Моане смотрела на нее откровенно враждебно.

- Итак, Селина, ты признаешь свое желание передать свою свободу госпоже Тьяне сроком на… На какой срок, кстати? – властно спросила Стелла.

- Признаю… - выдохнула Селине. – Навечно!

- Вот зачем все эти церемонии? – нахмурилась Синицына. – И давайте называть это шефством! И никакое не «навечно»!

- Тогда подпиши здесь, - Стелла протянула ей лист контракта.

- Но я  не умею писать, Ваша светлость!

- Палец приложи вот сюда… Вот так... Теперь ты – собственность госпожи Тьяне! Таня! Теперь на тебя ложатся обязанности по материальному обеспечению Селине. Ты не имеешь права наносить ей фатальные увечья, убивать ее или принуждать к участию в уголовных преступлениях! Все, Таня! Владей этой девушкой! – Речь Стеллы была полна средневекового пафоса.

- Я ваша, госпожа Тьяне, - тихо произнесла Селине, склоняясь в реверансе перед Таней, стоящей перед ней и держащей одну руку на ремне. – Я теперь вам принадлежу…

… - Что значит «испытание»? – вытаращила глаза Моане. – Оставьте в покое мою бедную девочку!

- Кто «бедная»?! Таня?! - удивилась Стелла. – Тьяне ваша, как сыр в масле катается! Успокойтесь, Моане и не будоражьте сама себя! А Таня, прежде чем стать офицером, должна пройти еще одно испытание – испытание властью. Как она себя проявит, получив в распоряжение и полную зависимость живую душу? Ну и, в конце концов, будет у девочки личная помощница, вам что, жалко?!

- Помощница?! – разозлилась священница. – В каких делах помощница, когда она открытым текстом заявила о том, что хочет вовлечь мою дочь в свои бесовские развратные игрища?! Или вы ей помогаете из солидарности? Хотите, чтобы Тьяне стала такой же, как и вы?!

- Если бы я этого хотела, я бы на корабле ее совратила по-тихому и вам бы ни слова не сказала! – зло ответила Стелла. – Помните тогда, во время гиперпрыжка?! И вы бы знать ничего не знали. Селине останется в этом доме и будет жить с Тьяне. Я так сказала! Не волнуйтесь, Тьяне не такая уж глупая и податливая, у нее тоже голова на плечах есть!

- Моя Тьяне и так язычница, которая постоянно в плену соблазнов, - запротестовала Моане. – И вы…

- Селине остается здесь! – резко оборвала ее Стелла. – Я сказала!

- Ну, это мы еще посмотрим! – Возмущенная Моане, чуть не хлопнув дверью со злости, вышла из комнаты Жю Сет.

Стелла осуждающе посмотрела ей вслед… Была и еще одна причина, по которой она разрешила Селине остаться вместе с Таней. И эта причина, разумеется, была далека от постельных глупостей. Но о ней, понятное дело, Жю Сет никому не сказала…

… - Так вот, теперь без моего разрешения ни шагу с территории дома! Ясно?! – строго сказала Татьяна девушке. – И любой мой приказ для тебя закон!

- Да, моя госпожа, - покорно ответила Селине. – На все воля ваша.

- Прекрати! – Таня вдруг стала очень строгой. – Терпеть не могу это рабское выражение! Кланяться мне не надо, просто отвечаешь, и все… Сейчас ты пойдешь в душ и смоешь с себя всю эту гадость! Девушка должна пахнуть цветами, а не потом и навозом! – зачем-то повторила Синицына старое выражение Жю Сет.

- Ой! – испугалась девушка. – Ведь это господская ванна!

- Разрешаю! – махнула рукой Таня. – Пятнадцать минут тебе! И у тебя есть, во что переодеться?

- Да, госпожа, у меня еще два платья и чулки… Белье вот только одно осталось…

- Докупим… Старое платье и чулки в стирку… Возьми там один из флакончиков на полке, побрызгайся, как будешь выходить. Разрешаю! И зубы почисть! Через пятнадцать минут жду тебя в своей комнате. Все, время пошло!

- Бегу, моя госпожа! – по привычке поклонилась ей Селине и побежала исполнять волю хозяйки.

А Таня, полная серьезных мыслей, направилась в свою обитель. Хорошо, что ей пришло сообщение от Жю Сет: «Полет переносим на вечер, можешь поспать пока…»

А она набегалась во время всей этой погони. Тоже что ли освежиться? А то какой пример она показывает подчиненной? В понимании Татьяны «госпожа» - это было что-то вроде сержанта, командующего подразделением. И хрен с ним, что подразделение из одного человека. Вон, майор Лан был один, и как геройски себя проявил?! Ну, Селине, конечно, не Лан, поэтому применимо к ней можно обойтись без военной муштры. И уж конечно Таня не собиралась использовать Селине для наслаждения властью. Само понятие Ihenna, то есть «хозяйка души и тела раба» было для Тани чуждо, она не умела наслаждаться властью над человеком. Но в рамках необходимой дисциплины и порядка Татьяна собиралась быть строгой, как и положено командиру.

Черт! Соседний душ в том конце коридора только что заняли, пока она размышляла. А что бы им с Селиной одним душем не воспользоваться, по-товарищески?

- Стой! Селине! – кинулась за своей подопечной Синицына. – Я  с тобой, ладно..?

… - Что вы, с рабыней будете омовение совершать? – удивилась Селине.

- И что? Человек человеку друг, товарищ и сестра! – ответила Таня, когда они вдвоем закрылись в ванной. – Можешь меня не стесняться! В боевом коллективе все общее! Давай быстрее, а то вдруг кому-то еще санузел понадобится!

Девушки быстро остались, в чем мать родила, и шагнули в ванну. Таня, увидев темнокожую Селине без одежды, даже немножко позавидовала ее пышной женской фигуре с невероятно большой для ее возраста пухленькой грудью с большими коричневыми ореолами. Прямо, как у Жю Сет… Хотя Стелла была гораздо худее, с очень маленькой талией и худеньким животиком. А у Селины и животик был хоть и не толстый, но немного пухленький от природы, и бедра очень выдающиеся, с пышными ягодицами. На ум Тане сразу же пришли крутобедрые жительницы Центральной Африки. И при этом у Селине были относительно короткие, крупные ножки. Прямо женщина-женщина, этакая африканская сладкая Венера, созданная для любви и материнства. И просто огромные кукольные пышные ресницы и черным волнистые волосы! Вот только ниже пояса девушка за собой не ухаживает. Хотя, это естественно для сельской доиндустриальной местности.

В свою очередь Селине залюбовалась своей молодой госпожой. Ей показалась очень необычной Танина спортивная фигура с тренированными плечевыми мышцами и бицепсами, довольно узкими упругими бедрами и маленькой, но очень симпатичной круглой розовоглазой грудью. И кожа у госпожи была светлая-светлая, почти как бумага. И глаза – довольно узенькие, глубоко посаженные. Как она что-то видит через эти щелочки? Губки слишком узенькие, стреловидные, лицо точеное, с немного выступающими скулами. Легкая, невесомая, сильная, - такой, наверное, и должна быть девушка с неба. Стрела, выпущенная из лука, а не девушка! Сразу видно, что аристократка! Не то, что она, деревенская корова! А короткие для девушки волосы, - нежные, как шелк, так и хочется их погладить! Вот только носит трусы, как горожанка или, прости Богиня, непристойная женщина! И зачем-то выбрила все внизу, точно как, прости Богиня, продажная распутница! Хотя по характеру – суровая, неприступная красавица. Ну и нравы у них на Куали!

- Какая ты красавица, Селине! – восхитилась Таня. – Прямо маленькая женщина! И грудь у тебя такая пышная? Вот только эти ваши корсеты ей, наверное, только вредят. Можно тебя потрогать? Ты не обидишься?

- Я же вам принадлежу, - удивилась вопросу негритянка. – Вы же мне больно не сделаете?

- Запомни! Никто не имеет права касаться твоего тела без твоего разрешения! – сказала Таня, подняв указательный палец. – Вообще никто! ДАЖЕ Я! За исключением тех случаев, когда ты, не дай бог, в опасности и тебя надо спасать, тогда твое согласие не требуется. Поняла? Это закон!

- Какой странный закон! – удивилась Селине. – Впервые слышу, чтобы госпожа сама говорила, что она на что-то не имеет права!

- Это называется «неприкосновенность личности», - ответила Таня. – И ты тоже личность. Более того, я тебе потом расскажу про личную зону неприкосновенности. Так ты мне разрешаешь?

- А вы мне разрешите коснуться вас? – спросила Селине, будто завороженная. – Вы такая красивая, как богиня Ирада!

Обе девушки, движимые и любопытством и каким-то странным чувством запретности, очень заинтересовались друг другом в весьма интимной обстановке. Таня осторожно коснулась большой мягкой груди Селине, обвела их ладонями и, движимая каким-то инстинктом, прикоснулась к ним щекой. В это время негритянка осторожно гладила талию и бедра своей куалийской госпожи, коснувшись носиком Таниной макушки.

- Какие они большие, мягкие, как подушечки! Вот бы мне такие! – вслух сказала Таня. – Хотя, я спортом занимаюсь, мне такое богатство только мешать будет!

- А у вас кожа такая нежная, как шелк! И волосы… Так бы и гладила их! – Селине несколько раз ткнулась носиком в щеку и в грудь Тани.

- Ты чего делаешь? Обнюхиваешь меня что ли? – удивилась землянка.

- Это я вас так целую, - пояснила гуриассийка. – Если вы не против, конечно… Вам нравится?

- Как? Носом? Как дети играются?! – рассмеялась Таня. – Так-то конечно не против! Такой поцелуй, - дело совсем невинное. – И землянка сама пощекотала носом шейку девушки.

- Ой! Щекотно, госпожа моя! – рассмеялась Селине, отступая на шаг и инстинктивно прикрывая грудь рукой.

- Так, хватит! – сразу стала строгой Таня. – Мыться сюда пришли, а не всякими глупостями заниматься! Так вот, о чем я… Личная зона неприкосновенности не противоречит использованию мест общего пользования и общественной собственности.

- Общественной? – испугалась девушка. – А я тоже общая? Вы же не будете меня делить со своими товарищами?!

- Вот опять ты все поняла через одно место! – покачала головой Таня, намыливаясь сама и по ходу разговора намыливая свою невольницу. – Я про душевую! И вообще запомни.. Я – не властительница твоя, не какая-то повелительница, - в нашем мире это мерзко и противозаконно. Я – твой старший товарищ, поняла? Если у тебя что-то не так, если на душе какая-то печаль, если кто-то тебя обидел – ты должна рассказать мне! Я всегда тебя выслушаю и помогу, чем смогу. Ну, единственное только, если на задании не буду… Значит, потом помогу… Я знаю, что ты была собственностью этого мерзкого герцога и его распутной бабищи, как и твоя мама…

Тут Таня поняла – зря она это сказала! Лицо Селине потухло, она опустила глаза вниз и отвернулась от своей белокожей хозяйки:

- Вы считаете меня нечистой? Порченной, да?

- Наоборот! Я на твоей стороне! Я тебя полностью поддерживаю и защищаю! – с жаром сказала Синицына, обнимая девушку и нежно целуя ее в макушку. – Ах, если бы я там оказалась в данном районе на своем корабле, я бы им такое рабство бы учинила при помощи ионного орудия! По камешкам бы свое имение собирали!

- Я вас люблю, моя богиня! – тихо призналась Селине.

- И я тебя… - сказала Таня. – И никому не позволю тебя обижать…

Они так и стояли под струями воду, обнявшись... Таня чувствовала невероятное приятное волнение, обнимая мягкое, покорное, податливое тело шестнадцатилетней негритянки и успокаивающе целовала ее в макушку. А Селине просто млела от блаженства, от близости любимой молодой госпожи, пришедшей в их мир с далеких звезд.

- А как куалийцы целуются? – спросила юная гуриассийка. – Губами, да?

- Так, отставить! – Таня тут же отпустила девушку. – Это уже провокация! Я тебе сказала: я не такая! И тебе нужна психологическая помощь в будущем. Лично озабочусь! Может, это поможет тебе справиться с твоими перверсиями.

- Ну, пожалуйста, госпожа! – прижала руки к груди Селине. – Один разочек! А то вдруг у меня куалийский жених будет, а я целоваться не умею!

- Вот, у тебя конструктивные мысли появились, это хорошо! – Таня стояла перед ней красная, как рак. – Ладно! Но только один раз!

Она подошла к девушке, несмело положила ей руки на талию и, прикрыв глаза, робко прикоснулась губами к ее пухлым губкам. Оторвалась, было, но Селине запротестовала, мол, так ничего и не поняла. Таня с неохотой повторила поцелуй, уже настойчивее, с чуть большей силой.

Селине не умела целоваться по-куалийски, поэтому несмело отвечала на действия более опытной Тани, покорно приоткрыв ротик. Такая неопытность партнерши чрезвычайно завела Татьяну, да и касания губ неожиданно стали доставлять ей все больше и больше удовольствия. Синицына вспомнила, что читала про эрогенные зоны, и что некоторое их количество находится как раз на губах и в уголках рта. И тогда она еще сильнее стала целовать Селине, пустив в ход язык. Так они и целовались под душем… Селине тоже отвечала все смелее, встав на цыпочки и обняв свою куалийскую госпожу за шею.

Вдруг советская спортсменка подхватила свою личную рабыню под пышную попку и рывком подняла на руки. Селине инстинктивно обхватила свою госпожу ногами, будто ствол дерева, и крепко обхватила ее шею. Таня держала юную девушку на руках и с упоением целовалась с ней, проваливаясь все глубже и глубже в сладкое забытье.

Сил у советской девушки хватило минут на пять, и она с сожалением отпустила Селине. Наконец их губы разомкнулись… Таня сейчас разрывалась между сильным желанием заняться с девушкой любовью и осознанием своей ответственности за ее морально-психологическое состояние. А Селине прижалась к ней со всей нежностью, легонько уткнувшись носиком в Танину грудь. Синицына обняла ее и с нежностью несколько раз поцеловала в макушку. Образ потенциального жениха Кыбо куда-то выветрился из ее мечтаний, - их полностью заняла Селине.

- Я люблю вас, моя богиня! – еще раз повторила нежная Селине.

- И я тебя, моя девочка, - ответила Таня.

А в дверь стали настойчиво стучаться… Оказывается, любвеобильные девушки занимали ванну уже добрых минут сорок.

Таня и Селине наскоро вытерлись, оделись (Таня помогла застегнуть милой негритянке ее нескладный корсет и приказала ей заиметь себе практичный лифчик), еще разок поцеловались губками и носиком, и поспешили вырваться на свободу.

А в дверях их встречала суровый лик Моане.

- Что вы там делали столько времени, сударыня?! – прошипела она по-змеиному, буравя взглядом то Таню, то Селине.

- Душ принимали, мама! – невозмутимо ответила Таня. – Воду экономить же надо, вот мы вдвоем и залезли. Все, побежали! Мама, я посплю пока! И Селине тоже…

Таня и Селине, держась за руки как закадычные подруги, побежали к покоям, в которых расположилась землянка. В конце коридора Таня напомнила:

- Так, спим мы в разных кроватях и в разных комнатах! Порядок есть порядок!

- Госпожа, но я должна спать в вашей постели! Рабыня спит при госпоже… Если хотите, я могу лежать у вас в ногах или на полу. Можете даже привязать меня, если хотите!

- Отставить разговорчики! Ты забыла? Я натуралка, мне парни нравятся! И уж тем более я не собираюсь над тобой издеваться! Таков мой приказ!

Моане ненавидящим взглядом провожала девичью парочку и физически ощущала сейчас желание убить Селину, которая, мало того что отняла у нее любимую и единственную дочь, так еще и соблазняет ее дьявольскими соблазнами.

- Улыбайся, дьявольское отродье, недолго тебе радоваться осталось! – злобно пробурчала себе под нос Моане. – Я спасу мою Тьяне, чего бы мне это не стоило!

…А тем временем, уже ближе к вечеру Стелла потребует назад гаджеты, которые отдала на хранение Астарии и Хесе. И будет одновременно обрадована и разочарована. Ноут-тубы никто не включал, не пытался уничтожить или снять с них информацию. Секретные печати были на месте, серийные номера были те же самые. Девочки честно сохранили их и вернули по первой просьбе Стеллы.

- Астария и Хесе чисты, - сказала Стелла сама себе, затягиваясь терпким дымом сигареты. – Осталась Сайто…

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

«…До девятнадцати часов» - примерно час-полвторого по земным меркам.

«…Когда на часах было лишь одиннадцать» - Примерно шесть часов утра.

Автотрофы – живые организмы, которые сами производят органические вещества при помощи воды и солнечного света. Например, зеленые растения.

iklite (хиллик.) – личная рабыня хозяйки, выполняющая все ее прихоти и живущая при ней круглые сутки.

Атэре – ночная сестра богини Ирады и ее полная противоположность, богиня смерти и отмщения.