Общественная дискуссия за любую херню

Андрее Пришакариу

- Мы заплатим тебе золотом, Абдулла, - вновь соблазнял полевого командира Мавераннахра коварный и лживый, как и положено большевику, товарищ Сухов, рассыпая перед национально - освободительным борцом гоголевские червонцы. - Э - ге - ге, да как блестит ! Э - ге - ге, да как звенит !

- Терем - те - те, - совершенно неожидаемо для демобилизованного красноармейца выругался представитель регионов Туркмении, ощерясь. - Га ! - заорал он, подавая знак верным, неторопливо окружавшим Сухова по над барханами. - Думал, что раз чурка я бешеный, то и понятий не имею ?

Поджигатель нефтяных цистерн Махмуд, соскочив с коня, небрежно швырнул под ноги Сухова целый мешок понятий. Чего там только не было ! И уклады экономик всяких, и сучьи рамсы, и закозлиные расклады, и частичное негодование с парадигмой, короче, надо сначала гороху наесться, иначе х... й победишь.

- Горох, - отметил Абдулла последовательность действий Сухова, разложившего костерок малый с вальяжно буркотеющим над огнем закопченным фронтовым котелком с уваривающимся горохом. - Ушлый ты, сука.

- Я мог бы тебе поведать, - начал Сухов, не глядя на тяжело дышащих чесноком и салом басмачей, обступивших красноармейца по периметру его ловкого и подтянутого туловища, упакованного в простреленную из фрегата гимнастерку без знаков различия, лишь латинская зэт намекала то ли на Кэтрин Жоунс, то ли на того извращенца, трахнувшего в сраку Марселаса Уоллеса, чтобы завещать посмертно ракету, а не мотоцикл, Бутчу Уиллису, - о царе Горохе или Петрогрохе, дававшем интервью британскому офицеру армии интервенции, хотя любой знает, что в степях Украины никакой британской интервенции не было, это вам не Архангельск, мать вашу так, но я, Абдулла, не стану и не буду. Лучше вот сказочку послушай.

Сухов, дожидаясь гороху, уселся по - турецки, поджав под себя ноги, и рассказал презанимательную историю.

- Как известно, барон Унгерн фон Штернберг очень любил сидеть на столе именно так, поджав под себя ноги. Недобросовестные предполагали, что это он понтуется, наравне с монгольским вишневого цвета халатом, стремится втереться в доверие азиатов, но лишь Оссендовский, увидев барона, тут же вкурил, что это просто оставшаяся с подросткового возраста привычка, многие дети сидят так на стуле, в кресле, даже на столе, хрен знает почему, но бывает.

Сухов замолчал, не видя как меняется личина Абдуллы.

- И чо ? Чо дальше - то ? Не молчи, сука !

Абдулла суетился и нервничал, теряя перед соратниками лицо. Не в обычаях Азии столь явно проявлять свой неподдельный интерес к любой херне. Подумаешь, история Сухова, ты сделай вид, что тебе по хер ветер, помолчи подольше, плану вон курни, чаю отхлебни, съешь финик, короче, не суетись. Но заинтригованный Абдулла ничего не мог с собой поделать, проявился интерес, не хочет исчезать или хотя бы затушеваться.

- Потом ? - зловеще переспросил Сухов, накладывая уварившегося гороху в одноразовую тарелочку. - Потом, гад, суп с котом.

В мерцающем воздухе пустыни появился мордочкой Чешир.

- Чо тута у вас, гниды ? - мурлыкающе произнес Чешир, и не думая проявляться дальше.

- Див ! - завизжали басмачи, падая ниц и утыкаясь свежеобритыми башками в песок. - Шайтан !

- Радуйтесь, что не Кадыров, - непонятно сказал Сухов, доев горох. Встал и пошел. А басмачи еще долго обсуждали меж собой, незаметно ввязавшись в общественную дискуссию, самый важнейший вопрос : кто же это такой - Кадыров.