Черное кимоно

Черное Кимоно

Иногда на него находило и тогда Сергей проводил время часами разглядывая фото своей жены. Их было много. Она была старше его, но всегда выглядела хорошо и свежо. Если бы не лицо кое-где слегка тронутое морщинами ее можно было бы принять за молодую женщину. На фото она всегда выходила прекрасно, стройная, гибкая, будто летящая куда-то. Но он не стал делать фото на могильном камне, как поступают некоторые. Только надпись.

Когда он закрывал глаза, ему представлялось, как она обнимала его одной рукой, прижимаясь ко нему всем телом. Как ее руки скользят по спине. Как она вскрикивала, закинув голову, когда он входил в нее.   Этого давно нет. Все это только фантомы в его голове.

После гибели Нади, он жил одиноко и замкнуто.

Квартира ее матери была через лестницу напротив. Лидия Семеновна была его единственный родственник. Он часто заходил к ней и со временем задерживался все больше. Вам это покажется странным? А ему - нет. К тому же, она была очень похожа на свою дочь. Только та не дожила до семидесяти.

Лидия когда-то была красавицей. Еще и сейчас можно бы при желании дорисовать в воображении былую стройность фигуры с высоко поднятой грудью. Сергей еще помнил ее такой, какой она была много лет назад, когда они с Надей только познакомились. Она была женой.... довольно высокого дипломата, которому, как он слышал от Нади, давала поводы для ревности. Но насколько они были серьезными - не знал никто. Наверное не очень. Но она не могла дышать без внимания других мужчин.

Тогда Лидия еще любила танцевать, в молодости она увлекалась этим. Может поэтому не располнела, а сохранила остатки фигуры, хотя былой упругости в теле и поубавилось. Сейчас ее плечи уже гнулись под грузом лет. Глаза выцвели, полные когда-то губы поблекли и сузились.

Пока была жива Надя, они не так уж часто встречались. Так, семейные обеды иногда. Лидия Семеновна иногда могла удивить гостей своими кулинарными открытиями. Но они с женой редко бывали у нее. Все время поглощала ее насыщенная работой и впечатлениями жизнь. Они много ездили, встречались с массой людей, не всегда ему интересных и приятных. Но он следовал за ней, в фарватере ее увлечений и пристрастий, ее вкусов, вкуса к жизни. Когда Нади не стало, все это оборвалось. Ее друзья ему не были интересны, а своих не случилось.

Может быть на свете ему никто не был интересен кроме Нади. До нее у него почти не было знакомств с женщинами, а после нее они стали невозможны. Почему - он сам бы не смог объяснить. Тем более, что при жизни она никогда не ревновала его к кому-либо. Он догадывался, что у нее иногда бывали увлечения, короткие интрижки. Он прощал. И она бы простила ему, но не было повода. Только ее гладкое, гибкое, совершенное тело, которое умело обвиваться вокруг него, влекло его к себе. Только запах ее волос, почти неуловимый, легкое, отрывистое дыхание пьянили его плоть. И ее глаза, затуманенные и отсутствующие, когда он входил в нее.

Все теперь свелось к стенам его квартиры, куда он приходил со службы по вечерам. Зачем он ходил туда? Ведь она оставила ему достаточно денег на безбедную жизнь. Он все теперь делал без особого желания, но и без больших усилий все получалось будто само собой. Жизнь вошла в какое-то русло и медленно текла без смысла и цели - так он бесстрастно отмечал про себя иногда.

В один из вечеров он задержался у Лидии Семеновны долее обычного. Она попросила приготовить ванну для ног. Ей трудно было нагибаться и он долго растирал ее теплые после ванны ступни мазью. Мазь пахла какими-то травами, кажется календулой и мятой. Кожа ее была на удивление мягкая и эластичная. Он еще подумал, что у Нади тоже могла бы быть такой. Разница между ними была в двадцать лет, но сейчас это уже не важно. Лидия благодарно его поцеловала и отпустила.

Еще через несколько дней она попросила растереть позвоночник, потому что разболелась спина. Было уже довольно поздно и Сергей уже сам собирался ко сну. Лидия Семеновна открыла ему в халате, наброшенном на ночную рубашку

- Простите, что позвала вас. Но очень беспокоит боль, не заснуть будет,- сказала она. - Я сейчас лягу на живот. Давайте оставим только ночник, а то мне не очень удобно перед вами оголяться.

- Ну, что вы Лидия Семеновна, это же медицинская процедура, чего же здесь стыдного,- возразил он. Хотя и ему было как-то не по себе, когда она спустила халат, высоко подняла рубашку и он увидел ее всю. Ему даже показалось в первый момент, что он видит свою жену. Конечно, со спины и в слабом свете ночника они в самом деле были похожи. Спина и бедра и ноги. А грудь? Нет, у Лидии Семеновны она должна быть гораздо полнее, чем у дочери. Но она сейчас была прижата к простыне и только небольшой шарик белой кожи выпирал сбоку. Ему почему-то захотелось дотронуться до него.

- Ну, что вы там? Крем на тумбочке в розовой баночке - сказала она, не поворачивая к нему головы.

- Сейчас, сейчас. Начинаю

Он принялся массировать спину вдоль позвонков, спускаясь почти до самых ягодиц и вновь поднимаясь к шее. Сергей старался делать растирание как можно добросовестней, нажимая с усилием там, где она просила проработать больные места. Ему стало немного жарко в своем халате. Белые полушария ягодиц колыхались от его движений, и рука иногда спускалась вниз, проводя пальцами по мягким подушкам. Если он сжимал их немного, то пальцы легко вдавливались в податливую влажную от крема кожу. Он втянулся в эти монотонные движения, разминая женскую плоть под пальцами, он даже стал получать какое-то удовольствие от этих плавных неторопливых движений. Сергей гладил ее ягодицы а затем и бедра широкими кругами, будто пытаясь возродить их к новой жизни. И ему показалось, что в бедрах под податливой мягкой кожей проскальзывает едва уловимое напряжение мышц, что они становятся более плотными.

Лидия Семеновна молчала по-прежнему отвернув голову к стене.

- Ну как вам,- спросил он,- не очень сильно я давлю?

- Не очень,- был ответ,- даже приятно.

- Я мог бы и ноги заодно помассировать, хотите?

- Ну, если вам это не трудно...

Он принялся за щиколотки, постепенно поднимаясь вверх к бедрам. Когда он провел рукой по их внутренней стороне, они чуть дрогнули. Сергей встал на колени сзади нее и стал мягко водить руками по ягодицам, чуть раздвигая их, поднимаясь выше к спине и вновь спускаясь вниз. Он закрыл глаза и ему чудилось что перед ним лежит Надя, что он ласкает ее нежное желанное тело. Рука будто помимо его воли скользнула между ее ног.

Внезапно она сказала:

- Погасите свет, если вам это нужно

Он знал, что ему это не нужно, но встал и погасил ночник. Потом снял с себя наброшенный на голое тело халат и лег рядом с ней. Она не шевелилась. Прошло несколько секунд. Он пытался подавить в себе нарастающую похоть, но маховик внутри него уже раскрутился. Охватившее его темное чувство окончательно взяло верх над рассудком. Он все еще лежал не шевелясь, откладывая момент своего падения. Через какое-то время он услышал, как прошуршала сброшенная рубашка и Лидия Семеновна с живота перевалилась на бок спиной к нему. Он повернулся, чтобы прижаться к ней сзади всем телом. Так, чтобы она почувствовала, как его напрягшийся член давит на ее ягодицы. Его бедра коснулись ее полушарий и член скользнул между ними. Он обнял ее одной рукой, нащупал грудь и крепко прижал ее, чувствуя как его член уже давит в ее промежность. Грудь была полная, совсем мягкая на ощупь. Плоть ее будто растекалась под рукой и только внутри пальцы чувствовали плотную сердцевину. Лидия Семеновна лежала совсем неподвижно и только положила руку ему на бедро.

Она застонала, когда член вошел в нее. Видимо, ей было больно. Он вошел с усилием, пробиваясь сквозь сухое лоно, но постепенно, временами отступая, не давая себе воли резко рвануть вперед, дошел до конца. Он двигался осторожно, медленно, стараясь не причинять больше боли. Ему не приходилось лишать кого-то девственности, но именно так он себе представлял как это должен делать мужчина. Ее бедра, поначалу безучастные, вялые, стали чуть подаваться назад навстречу его движениям. Вагина увлажнилась, он чувствовал ее; она обнимала его орган и не хотела выпускать из себя. У ее дочери она была такая же, так же двигалась, так же сжималась и давила на его член. Он продолжал мять ее грудь и чувствовал, как семя зреет в нем и готовится выплеснуться наружу. У него давно не было женщины.

- Вы мой первый мужчина после смерти мужа,- сказала она потом.

Через несколько дней зайдя к ней Сергей застал необычную картину. В гостиной на маленьком буфете он заметил вазочку с красной розой. Лидия Семеновна была не в обычном видавшем виды халате, а в пышной юбке с оборками, широким поясом, с белой приталенной блузкой. Волосы были гладкого зачесаны назад и убраны в пучок на затылке, на манер можы шестидесятых годов. Косметика сделала ее лицо гораздо моложе, а в глазах появился какой-то особенный блеск. Такой он не видел ее много много лет.

- Вы прекрасно выглядите сегодня,- сказал он, стремясь, чтобы это звучало как можно убедительней.

Лидия Сергеевна кивнула,- Хочу сегодня немного помолодиться... Она с видимым усилием старалась держаться прямее. Сергей заметил, что она избегает его взгляда.

- Вот, приглашаю вас к столу,- она указала на  столик с бутылкой красного вина и двумя бокалами.

Он только сейчас их увидел.

- Лидия Семеновна, дорогая! Откуда у вас это? Кажется это хорошее французское мерло?

- Решила постараться ради вас. Откройте бутылку. Давайте попробуем, если вы не возражаете.

Вино и в самом деле было неплохое. Он поднял бокал.

- Ваше здоровье, дорогая Лидия!

Когда бутылка почти закончилась, она поднялась с кресла.

- Простите, я что-то устала. В этом наряде так трудно сидеть прямо. Подождите меня, я пойду немного переоденусь.

Ее долго не было, и Сергей сидел, рассеянно потягивая остатки вина. Он понимал, к чему клонит теща. Ему было жалко ее, старую уже женщину, которая из последних сил наряжается и подводит глаза. Жалко было и себя. Он будто смотрел на себя со стороны, как он будет сейчас совокупляться со старухой.

Наконец она появилась в дверях спальни. На ней было черное японское кимоно, которое лет тридцать назад, как он знал, привез ее покойный муж из тогда недоступной простым смертным заграницы. Кимоно было как новое, так мало она его носила - берегла видимо. Черный шелк подчеркивал линию ее покатых плеч и раздавался впереди, открывая треугольник между полными колышущимися грудями. Почти стройный стан, который она из последних сил старалась держать прямо, бы опоясан широкой красной лентой. Роскошная ткань спадала почти до пола благородными складками скрывая дряблость немолодого тела.

- Знаете Сергей, хочу вас попросить, если не трудно... Можете пройти сюда? - и она сделала приглашающий жест.

В спальне внутри было почти совсем темно, горел только крошечный ночник. Она глядя куда-то в сторону попросила

- Сергей, вы не могли бы помассировать мне грудь? Это меня так расслабляет...

- Конечно, Лидия Семеновна. Я с радостью помогу вам,- проговорил Сергей. - Сейчас только... Он повернулся к ней спиной и начал не спеша снимать одежду. Затем открыл гардероб и со знакомой ему полочки почти наощупь достал старый халат ее мужа.

- Присядьте на край кровати,- попросила она,- а я вот так устроюсь. Она медленно, стараясь не кряхтеть, развернулась сидя на кровати и положила голову ему на бедро. Руки ее плетьми упали вниз. Он приоткрыл полу кимоно и положил руку на теплую грудь. Снизу она была перехвачена лифчиком, который держал ее на весу. Пальцы чувствовали только сосок, дальше все расплывалось бесформенным тестом. Сергей, еще сильнее раскрыв халат, положил свободную руку на другую грудь и начал медленно массировать обвисшие полушария. Он слегка нажимал на них и потом спустившись вниз, поднимал, собирая их вместе. Она закрыла глаза и временами вздыхала, прижимаясь затылком к его бедру. Ему показалось, что под его руками ее грудь начала немного твердеть, что-то внутри этого киселя начало оживать. Он вдруг почувствовал, что ее щека прижата к его паху. Желание стало потихоньку пробираться к нему под халат, что-то напряглось в нем. Щека давила все сильнее через ткань халата, и он заметил что и его массирующие пассы будто ускорились.

Потом рука поднялась, проникла внутрь под его халат и откинула полу. Теперь между его членом и ее щекой уже не было прослойки из махровой ткани. Она терлась о его уже совсем распрямленный орган. Наконец приподнявшись она легла на бок, и он почувствал ее  губы на своем члене. Она плотно сомкнула их на его головке и это кольцо плотно сжатых губ скользнуло вниз по его стволу. Она силилась заглотать его как можно дальше. Кольцо вновь поднялось почти по самого верха и опять она погрузила его член себе в рот. Он чувствовал своей головкой ребрышки неба. Она несколько раз провела ее по нему, прижимая языком и наклонив голову, так что она скользила как по терке. У него перехватило дыхание. Все его чувства, вся жизнь вдруг оказалась там, на кончике члена. Лидия Семеновна шумно дышала. Он не мог видеть как раздувались ее ноздри, но чувствовал струи воздуха из них, что шевелили его волосы в паху. Теперь она уже обняла его бедра обеими руками, пальцы вцепились в его ягодицы и все сильней притягивали его к себе, все глубже его член проникал в рот.   Он непроизвольно дернулся вперед, конвульсивно, от зажженного желания на конце его. И вошел слишком далеко в горло, так что она отпрянула и закашлялась. По старчески, тряся головой. И только тогда он понял, что все минуты до этого он будто был с молодой женщиной, будто это она ему доставляла наслаждение. Да, сейчас он увидел, как эти движения, эти ласки и позы напоминают ему Надю. Но этот кашель..   Все развеялось.

Она тяжело дышала, откинувшись на спину. В слабом свете ночника он видел, что кимоно распахнуто и ее тело с раздвинутыми ногами белело на его черном фоне.

Она прошептала

- Сергей. Помогите мне встать пожалуйста

Он подхватил ее за талию и тяжело опираясь, она  сползла с кровати, выпрямилась  и встала у ее края, держась за его плечи обеими руками.   Он сидел на краю и дряблые складки ее живота были совсем близко. Они дрожали. Прямо перед глазами  между расставленных ног росли редкие седые волосы ее промежности, за ними угадывались слегка отвисшие половые губы старческого лона. Ему хотелось зажмуриться, чтобы не видеть всего этого. Он вспоминал гладкий и упругий живот Нади, когда ему так хотелось прижаться к нему, обнять ее упругие и все же такие мягкие полушария.

Лидия Семеновна, раздвинув ноги, начала опускаться ему на колени. Она обняла его за шею и медленно садилась. Руки давили на его плечи, она дрожала от слабости или возбуждения и с трудом дождалась момента, когда головка члена коснулась ее входа. Тогда она со стоном сорвалась вниз и насадила его на себя. Его торчащий член, хорошо смоченный ее слюной, прорвался почти без боли в сухое лоно. Он подхватил ее, обнял и тут она со вздохами прижалась к нему всем телом. Он чувствовал прижавшиеся к нему складки ее живота, дряблую грудь с большими плоскими сосками.

Он стал ворочаться внутри нее, взяв ее за ягодицы он слегка подталкивал ее вверх. У нее видимо не было сил двигаться ему навстречу. Она только продолжала обнимать его за шею обеими руками и тихо всхлипывала ему на ухо.

Он все время боролся с приступами отвращения к ней и к себе, которые накатывали на него волнами. Но теперь он наконец закрыл глаза и старался представить, что он сейчас с женой, что обнимает он ее молодое красивое тело. И вот возбуждение в нем начало понемногу расти и собираться в паху. С удивлением он ощутил, что в него упираются отвердевшие соски. Вдруг он почувствовал, как спазм сжал ее влагалище, уже не такое сухое, как раньше. И его член больше не терся о сухую кожу, а скользил, раздвигая напряженные стенки. Она теперь часто обнимала его там, в своей глубине и бедрами старалась податься ему навстречу. Она как-то застонала в голос, очень похоже на его Надю, когда та занималась с ним любовью. Оказывается ее мать еще тоже способна испытывать оргазм! Ее начала бить дрожь, которая передалась и ему. Сжав руками ее полушария, он крепко и резко вошел в нее еще несколько раз, прижался и стиснув зубы начал изливаться в нее.

Лидия Семеновна всем телом навалилась на него. Видимо ушли последние силы. Он с трудом положил ее на кровать и накрыл кимоно ее мокрый лобок со спутанными волосами и бесстыдно раскинутые ноги. Она лежала на спине, запрокинув голову и тяжело дышала. Из-под закрытых глаз показались слезы.

- Сергей, простите меня,- прошептала она,- я очень плохо поступила.

- Нет, Лидия Семеновна, ничего не случилось,- ответил он. Не корите себя. Я ведь не мальчик.

- Знаю, но я и не девочка. А все еще хочу ей быть. Не хочется быть старухой... Я сегодня будто вернулась на тридцать лет назад, когда был жив муж. Я будто вновь была с ним. Вы не обижаетесь?

- Нисколько.

- Ну поверьте, что мне это очень было нужно. Я так долго этого ждала

- Вы мне Лидия Семеновна тоже чем-то напомнили вашу дочь.

- Правда?

- Да, и мне казалось иногда, что я в нее вхожу, что Надя кричит подо мной.

- Это мне не заслуженный комплимент,- вздохнула она,- я к сожалению ничем не могу вам ее заменить.

- Вполне заслуженный, дорогая теща. Если б это было не так, я не смог бы в вас кончить.

- Сергей, я вам так благодарна за это. У меня все дрожит внутри. Ваше семя еще бродит во мне, это такое прекрасное чувство! Я, конечно, ничем такое не заслужила. Вы очень добры ко мне. Верно в память о Наде... - слезы опять выступили на глазах.

- Не надо, не надо меня благодарить, Лидия Семеновна. Не надо и каяться и казнить себя. Вам сейчас больше всего надо отдохнуть. Я пойду сейчас все приберу, а вы постарайтесь заснуть.

- Сергей! Знаете, я вам обещаю, что не буду вас на себя тащить. Это вам едва ли приятно.

- Ну Лидия Семеновна, успокойтесь!

- Но, я знаю, что вы сейчас ведете одинокий образ жизни, и мне кажется у вас никого нет.

- Да, тут вы правы

- Так вот, Сергей, я вам всегда помогу, если будет нужда. Я хочу сказать...   Ну, мой рот всегда вам поможет.

- Лидия Семеновна!

- Нет, не спорьте. Это будет приятно и мне тоже. Я не знаю, как это умела моя дочь, но я это умею делать. И это вас ни к чему не обязывает.

Он промолчал. Она это умеет делать. В самом деле.

Почти каждый день он звонил ей в дверь. Обычные дела: продукты, починить кран, лекарства. Но иногда, редко, он приходил с бутылкой красного вина. Это был знак. У нее были бокалы из старого толстого стекла, наверное, еще 19 века. Они сидели напротив друг друга в молчании и медленно терпкая влага перетекала из бутылки в их тела. Она текла по кружеву сосудов и превращалась из простой телесной пищи в эликсир забвения. Она смотрела на него, и он видел, как молодеет ее взгляд. Он не отрывался от ее глаз подолгу, морщины постепенно исчезали, и ему казалось, что он видит Надю.

Лидия Семеновна будто молодела. Нет, морщин не стало меньше. Но она держалась все прямее, и кожа стала более упругой на ощупь. Он часто ловил ее взгляд, она стеснялась и отворачивалась. Он замечал, что в спальне она старается принять выгодные для себя позы. Стоя спиной вполоборота к нему она следила, чтобы свет ночника подчеркивал ее линии бедер и груди и скрадывал складки на животе. Она теперь почти не снимала легкий и очень тонкий лифчик, который не позволял ее груди расползаться.

Ее губы вначале мягко обхватывали его головку, пальцы слегка ворошили основание члена. Губы вытягивались трубочкой и слегка всасывали его орган внутрь, к мягкому небу. Она обнимала его за бедра и сосала его, как леденец. Потом все сильнее прижималась к нему, словно пыталась напиться, как из источника. Лидия Семеновна могла вся превратиться в этот жаждущий рот, который сжимал, толкал, доил его вздыбленный орган. И наконец принимал в себя его конвульсии и его горячие толчки.

Но иногда, когда она ласкала его в полумраке своей спальни, на широкой кровати, он хотел ее по-другому. Тогда он освобождал ее рот от своего члена и неспешно снимал ее халат. Помогал ей удобно лечь на спину, заботливо подоткнув подушки под голову и под бедра. Она запрокидывала лицо, и глядя в потолок, широко разводила колени. Всякий раз он медлил, глядя на ее белеющее в сумраке распростертое тело с распадающейся грудью, с дряблым в поперечных складках животом, на подрагивающие колени перед тем как осторожно опуститься на нее. Она кряхтела принимая на себя его вес, но в этом звуке была и благодарность и даже страсть. Легко и незаметно он оказывался в ней, в ее ласковой и влажной глубине. Лобок его плотно прижимался к ее, так что он чувствовал жесткие волосы, шуршащие от малейшего движения Они могли долго лежать совсем неподвижно, и он слушал ее хриплое дыхание, уткнувшись лицом в подушку. Временами Лидия гладила его спину и старалась еще сильнее прижать его тело.   Она почти не двигалась, но бедра все же начинали робко подрагивать, приглашая его войти. Он знал, хоть и не видел, что глаза ее тоже закрыты, что она сосредоточена внутри себя. Там шла какая-то важная работа, подогревавшая ее кровь. Может быть медитируя, она воображала себя молодой женщиной в объятиях своего любимого мужа, как это было много лет назад? Он не спрашивал ее об этом. В глубине он чувствовал нарастающие толчки ее вагины, иногда она сжималась вокруг его члена.   Он начинал медленно двигаться, и она чуть заметно подхватывала. Это были плавные и медленные колыхания бедер  как морские волны, равномерные, несущие влагу и освобождение. Когда оно приходило, влага со сладкой дрожью выходила из его тела и медленно растекалась, и она благодарно принимала ее в себя. Дыхание постепенно восстанавливалось, пока его взгляд скользил по теням от ночника на стене, по ее белым раскинутым ногам и спутанным мокрым седым волосам ее промежности. Надя исчезала в безмерной дали, и ему становилось жутко и страшно.

Иногда же его сила против воли закипала, и он откидывался на ней, упираясь и сжимая ее полужидкие дряблые груди, и вбивал свою страсть в ее старческое лоно. Его лицо, обычно отвернутое мимо ее на подушке, подымалось к теням на потолке и затем опускалось, впиваясь губами, ввинчиваясь языком в ее морщинистый впалый рот. Лидия стонала, распластавшись под ним, но ее слабые губы не могли ему ответить тем же. В такие моменты ему было все равно, с кем он, в кого вонзает свой член, просто плоть, просто мясо под его руками. Он терзал ее, мял ее всю, пока звериный рык не выстреливал его семя в пустоту ее засохшего тела. Потом она не могла сдержать слез. А он ненавидел себя в такие моменты.

- Простите меня Лидия Семеновна, простите! Я не должен был этого делать!

- Нет, не за что прощать, милый Сережа. На что обижаться? Что мне не 20? Скорее уж мне перед вами виниться. Вам бы женщину погорячее нужно.

И это повторялось не раз, не два. Однажды, когда опять нашло, и он долбил ее, завалив на спину, мокрый от пота, он почувствовал что-то неладное. Ее руки, обнимавшие его за шею, вдруг соскользнули. Закрытые глаза широко раскрылись и все тело как-то разом обмякло. Она смотрела на него, не понимая, но потом он увидел в ее взгляде испуг и боль.

Это был инфаркт, как потом сказали врачи. Когда после недели ее заточения в белых стенах он привез ее из больницы, то поразился ее молчанию. Она ни о чем его не спрашивала, ничем не интересовалась. Лицо было сосредоточено, она смотрела прямо перед собой. Он пытался ее расспрашивать о болезни, о врачах, но получал односложные ответы.

Она была слаба, двигалась осторожно, с видимым усилием. Он попытался предложить ей подежурить ночь, если что-то потребуется. Услышав это, она сразу выпрямилась и строго на него посмотрела:

- Сергей, никогда мне такого не предлагайте! За мной горшки вы выносить не будете! Никогда!

Как-то быстро у нее появилась компаньонка - Галя, приехавшая недавно из какого-то небольшого городка на Волге. Небольшого роста, она все-таки казалась слегка долговязой. Была неразговорчива, хотя речь ее была правильная, работяща и держалась незаметно, волосы всегда убирала под косынку. Спала она в гостиной на раскладушке и с Лидии Семеновны не спускала глаз. С той постепенно начала сходить восковая бледность, но она по-прежнему была немногословна, и взгляд ее был будто обращен внутрь.

Он часто приходил по вечерам навестить больную, и они сидели втроем за чаем, перебрасываясь редкими репликами.

Галя была миловидная, еще нестарая, лет 35, но тяготами жизни видимо утомленная женщина. Об этом говорили и седые волоски на выбившейся из-под косынки пряди. На ее правильном и даже красивой формы лице, лежала печать какой-то растраченности, разочарованности. На нем выделялись большие темные глаза, которые она почти никогда не поднимала на собеседника. Они смотрели с какой-то привычной покорностью и тоской. Наверное, в молодости она была красива. Объяснила, что вдова, уже давно. Что дочь растила в одиночку, пока могла, а потом отдала сестре и уехала на заработки. Было видно, что о своем прошлом она говорить не хочет, даже фото девочки не показала.

Сергей видел, что Лидии Семеновне она нравится своей молчаливостью, покорностью, заботливостью и ненавязчивым вниманием ко всем ее прихотям и привычкам. Шли дни и Лидии стало заметно лучше, физически она совсем восстановилась. Но от Гали она и не думала отказываться, несмотря на расходы трудные для ее скромного бюджета. Напротив, она так привязалась к ней, что теперь не мыслила себе прежней жизни без помошницы и подруги. О чем они говорили долгие часы? Можно было только гадать. Он догадывался, что Лидия многое знает о Галине, но не любопытствовал - какая ему разница?

- Лидия Семеновна мне как мать,- обронила как-то Галина.

- Интересно,- думалось ему,- а знает ли она о том, что у нас с ней было? И один раз, когда компаньона вышла куда-то за покупками, он задал этот вопрос.

- Конечно,- ответила Лидия Семеновна,- я ей все рассказала.

- Зачем же вы это сделали, зачем? - вырвалось у него. Она помолчала и по своей новой привычке посмотрела куда-то мимо него отсутствующим взглядом.

- Ну, Галя прекрасный человек. Она все понимает, все поймет, она почти как дочь. И я ей полностью доверяю.

- Но все равно, это же не обязательно было рассказывать! Разве она спрашивала вас об этом?

- Нет, конечно. Я рассказала сама.

- Но зачем, зачем?

Она подняла на него глаза, теперь он видел, что она смотрит на него.

- Сергей, ты понимаешь, конечно, что у нас наверное больше ничего не будет?

- Но Лидия...

- Дело не в моем инфаркте, а в том, что мы делали стыдное дело. Молодому еще мужчине жить со старухой - это стыдно, тем более с родственницей. И мне стыдно, что я возбуждалась от твоих ласк, что млела под тобой, что вновь и вновь жаждала и ждала тебя. Прости меня, если можешь, Сергей,- слезы скользнули по ее щекам и она склонила голову вниз.

- Лидия Семеновна, вам не за что каяться! Я взрослый человек и вы мне нравитесь, как женщина, как любовница, наконец.

- Сергей, ты настоящий мужчина, джентльмен. Но не надо больше об этом. Все в прошлом. Скажи лучше, как тебе Галя? Нравится?

- О чем вы меня спрашиваете?

- Ты догадываешься.

- Так затем вы ей о нас рассказали?

- Да, затем. Присмотрись к ней, если еще этого не сделал. Она, кстати тоже занималась танцами, как и я когда-то. У нее неплохая фигура и красивая грудь. Ты этого не смог разглядеть под ее бесформенным платьем. Но я-то видела.

- Вот как? Вы ее раздевали и рассматривали?

- Не раздевала, но да - рассматривала. А что здесь плохого?

- Так вы мне предлагаете за ней приударить, что ли?

- Сергей, милый, я же тебя знаю. Ты не можешь ни за кем приударить. Если б мог, то не нужна я была бы тебе. Нашел бы себе после Нади массу женщин. Не спорь!.. Нет этого не надо. Я Гале рассказала про тебя и мне кажется, она могла бы попробовать.

Сергей промолчал. Она продолжала:

- Скажи, а у тебя давно была женщина?

- Да вы же знаете прекрасно, когда она была у меня!

- Вот, вот. И что, совсем не хочется? Что же ты молчишь?

Лидия Семеновна не стала откладывать. На следующий же вечер она пригласила его к себе, чтобы "познакомить с Галей" - так она выразилась. - И захвати бутылку вина! - сказала она в напутствие.

Дверь она открыла сама, причесанная и в том самом кимоно с красным поясом так ему памятном. За ней, в глубине гостиной стояла Галя. Она выглядела полной противоположностью своему обычному облику. Вместо неопределенного цвета флисовой фуфайки - облегающее платье из черной материи с блестками, вместо тапочек - лаковые туфли, вместо косынки на голове - завитые темные локоны. Она смотрела на него и улыбалась застенчивой улыбкой школьницы, которую вызвали к доске.

В гостиной царила все та же памятная ему торжественная обстановка, все было прибрано, все сияло. Только на столике стояло уже три бокала, а не два, как раньше. Сергей взялся за бутылку. Он не знал, что сказать, смотрел на Галю, а она потупившись смотрела на вино в своем бокале.

- Ну, дорогие мои, хочу выпить за вас,- сказала Лидия Семеновна

Они выпили. Зазвучала какая-то старинная танцевальная музыка.

- Ну, потанцуйте немного,- подсказала Лидия Семеновна,- а я на вас полюбуюсь.

Сергей обнял Галю за талию, но дальше не знал, что делать. Танцор он был никудышный. Но Галя видно в самом деле занималась танцами. Она как-то ловко и незаметно повела его в вальсе, если это был он, так что Сергей будто двигался сам. Он видел ее совсем близко и чувствовал слабый запах духов, рука его лежала на ее гибкой талии, и пальцы чувствовали угругую кожу . Она улыбалась, и он улыбался в ответ.

Когда музыка и вино закончились, Лидия Семеновна поднялась с кресла.

- Подожди здесь, Сергей,- сказала она,- я позову. И, взяв Галю за руку, удалилась в спальню.

Стоя у столика с пустыми бокалами он вспомнил, как это было здесь же в первый раз, когда за дверями спальни Лидия Семеновна снимала с себя все, чтобы потом вновь небрежно набросить на голое тело свой японский халат. Он тогда настолько ясно это себе представлял, что как-будто своими глазами видел, как она осматривала себя в зеркале трюмо, приготовляясь к половому акту, к совокуплению со своим близким родственником.   Так что же происходит там сейчас? И почему Лидия Семеновна не оставит их вдвоем?

Дверь в спальню приоткрылась и выглянула Лидия Семеновна все в том же кимоно.

- Ты можешь войти,- пригласила она.

Спальня казалась сейчас больше из-за открытого окна, за которым сгустилась ночь. Небольшой ветерок колебал пламя свечей, расставленных на трюмо, на тумбочке и даже на полу. У изголовья большой двуспальной кровати стояла Галя. Сейчас она казалась ниже, потому что была босиком. На ней был только тонкий полупрозрачный пеньюар. Кажется, он был ей немного велик, и рукава чересчур длинные. Это, наверное из старых запасов хозяйки, - подумал он. Но она не казалась больше долговязой. Под тонкой тканью различались темные соски ее небольшой еще не дряблой груди. Темные распущенные волосы лежали на кораллового цвета оборках и спускались по груди. В слабом колеблющемся свете свечей он различал худые бедра, но не мог разглядеть таившуюся между ними плоть. Она смотрела не на него, а вниз и куда-то в сторону и молчала. Лицо ее не казалось смущенным, оно было спокойным и возможно выражало только покорность, так ему подумалось.

Он сделал несколько шагов и оказался совсем близко. Она подняла на него глаза, и вдруг он увидел в них не покорность, не страх, а робость молодой девушки и нежность зрелой женщины, знающей цену ласкам. Галя не шелохнулась. Лидия Семеновна приблизилась и, взяв его руку в свою, положила ее Гале на грудь.

- Мою девочку я вручаю тебе,- прошептала она,- люби ее, владей ей, так я хочу...

Под тонкой тканью его ладонь чувствовала нежную кожу, сосок скользнул между пальцами.   Галя подняла руки и обняла его за шею. Их губы встретились, когда он притянул ее, прижал к себе податливое теплое тело. Ее язык быстрыми движениям проникал в его рот, будто порхал, уклоняясь от его языка. Его руки спустились с талии ниже и ощутили жар крепких вздрагивающих ягодиц. Сергей почувствовал, как в нем растет напряжение, как брюки становятся ему тесны. Но он все время чувствовал присутствие Лидии Семеновны, и это мешало сосредоточиться на том, что между ними происходило. Он ожидал, что она вот-вот удалится в гостиную и оставит их вдвоем, но вместо этого Сергей почувствовал, что она помогает раздеть, расстегивает ему пояс брюк. А Галя незаметными движениями справилась с пуговицами рубашки, и скоро он почувствовал, что на нем больше нет одежды.

Возбужденный и растерянный он смотрел, как Лидия Семеновна зашла Гале за спину и взяв за край ее пеньюара, медленно подняла и отбросила в его сторону. Она выглядывала из-за ее спины, приглашая его приблизиться.   Он медлил, глядя на слегка раздавшиеся сухощавые бедра, на узкий почти лишенный волос лобок, на худые ключицы над свисающим теплыми полушариями. Их глаза встретились. Огоньки свечей отражались в ее черных зрачках. Она сказала:

- Лидия Семеновна побудет немного с нами, я попросила ее сама. Так лучше будет. Вы ведь друг другу не чужие? Не смущайся.

Она засмеялась, потянула его на кровать и, слегка подтолкнув, опрокинула навзничь, затем взобралась сверху и прижалась к нему, обняв за ягодицы. Его восставший член оказался между грудей, в прохладной ложбинке. Галя поглаживала его бедра и прижимала к себе, медленно скользя своим телом вверх. Ее язык чертил фигуры по его груди, поднимаясь к ключице, затем губы мягко  ощупывали его горло, кадык и останавливались на запрокинутом подбородке. Он ощущал неторопливое едва заметное скольжение по своему напряженному органу. Его наконечник натолкнулся на маленькую выпуклость пупка, преодолел ее и затем со скоростью садовой улитки, наслаждаясь каждым миллиметром, каждой крошечной неровностью ее плоского живота спускался все ниже к ждущим его губам. Вот он натолкнулся на шероховатость, почувствовал легкое покалывание маленькой щеточки волос на лобке. Когда губки ее влажного лона уже наползли и обхватили его ствол, она потянулась к его губам там, наверху, и быстрый язык вонзился между его зубами.

Галя освободилась от объятий и, легко выпрямилась, оседлала его бедра. Он открыл глаза и увидел ее груди, колышащиеся, с матовым отливом, будто мерцающие в неверном свете колеблющемся свете свечей. Сергей почувствовал, как она чуть приподнялась, ослабляя давление на его напряженную плоть, и подала бедра вперед, заставляя свой бугорок скользить по уздечке. И затем назад, чуть отдаляя его наконечник от вожделенного входа.

И вновь и вновь набрякшие влагой губки гладили его ствол, набычившийся, налитый желанием пронзить. Он играл ее грудью, разминал в пальцах чуть влажную кожу, теребил отвердевшие темные соски и весь он был там, в одной точке, внизу.

Временами он закрывал глаза, потом вновь открывал их, рассматривая колеблющиеся неясные тени на потолке. Ее темные волосы почти закрывали лицо, он не видел глаза, они тоже, наверное, были закрыты почти все время, пока она бродила по глубинам своего тела. Он знал, что желание копится, зреет в ней, что уже набухло сладострастием ее лоно. Галя наклонилась, приблизила лицо, и жаркое дыхание коснулось его губ.

- Сейчас,- выдохнула она,- смотря ему прямо в глаза,- Сейчас!

Вновь откинувшись назад, Галя привстала, взяла его ствол в руку и направила в себя. Их глаза вновь встретились и взгляды растворились в друг друге. Медленно он проникал в ее глубины. Ее горячий, устремленный в него взгляд постепенно затуманивался, обращался в себя. Рот приоткрылся в легкой гримасе, которую можно было спутать со страданием. Он услышал негромкий стон, когда вошел до конца. Закинув руки за голову, она запрокинула лицо к потолку. Он ощутил, как напряглись ее ноги и бедра, когда Галя приподнялась, чтобы вновь насадить его на себя. Он скользил внутри ее влажных и тесных глубин, и каждый миг этого движения был бесценен.

Иногда она падала и припадала к нему, тогда их языки сплетались как змеи, потом вновь отрывалась. Но там внизу они не разъединялись ни на мгновение. Он совершенно забыл про Лидию Семеновну. Он понял это, когда заметил, что Галя, откинувшись, иногда бросает взгляд в сторону кресла в углу, в самом темном месте спальни. Он тоже посмотрел туда. В полумраке едва различалась фигура в черном, бледное пятно лица. Ни звука, ни движения. Но ему уже было все равно. Внутри все закипало, страсть пенилась, клубилась и рвалась наружу.

Галя сделала несколько сильных, резких движений и громко прошептала:

- Мамочка, ой, ой, мамочка-а-а!

С каждым его движением у нее вырывалось

- Ой! Ой! Аа-х!

Ее мышцы несколько раз конвульсивно сжались, будто пытаясь исторгнуть его из себя. И тут он хлынул в нее потоком. Его пальцы впились в галины крепкие мускулистые ягодицы, прижимая к себе легкие бедра, так что до боли он вжался в ее пах, выстреливая в глубины все, что накопилось за долгие недели одиночества. Она упала на него и они слились в долгом поцелуе, продолжая двигаться навстречу мокрыми разгоряченными телами, биться волнами наслаждения друг об друга, но постепенно эти приливы становились все слабее, все реже.

- Знаете что, дорогие,- сказала в наступившей тишине Лидия Семеновна,- я, пожалуй вас покину, отдохну в гостиной.

- Нет, как же вы из собственной спальни? - смутилась Галя

- Или ты, Сергей, забирай ее к себе.

- Нет, я не пойду!- твердо сказала Галя. - Вас я бросить не могу. А вдруг что случится ночью?

- Тогда оставайтесь. И не спорьте со мной больше! - Лидия Семеновна поднялась и тихо вышла.

Галя повернулась и, придвинувшись, крепко обняла, положив голову ему на грудь.

- Скажи, Сережа, тебе как было со мной?

- Я наслаждался! Ты мне веришь?

- Спасибо... Я тоже, вы мне тоже подарили счастье. Ну, ты сам видел, как я раскачалась! До сих пор все внутри дрожит. Я уже не помню, правда, когда такое было. Уже думала никогда и не будет. А тут ты... такой сильный, такой родной

- Почему ты говоришь "вы"?

- Ну как, без мамы, без Лидии Семеновны ничего бы не было, так ведь?   Так ведь она мне рассказала про тебя. Она всегда говорила, что я ей как дочь и что она мне желает только добра. Она сказала, что если я стану твоей женщиной, это принесет мне много хорошего, она думает, что и тебе тоже. И поэтому она решила нас соединить.

- Ну почему, разве мы не могли встретиться в другом месте?

- Не знаю, мама сказала, что ты нелюдимый, где бы мы встретились? И потом я тоже не могу вот так...

- Ты что тоже такая стеснительная?

- Да, бываю иногда. Особенно сейчас, когда пошла такая жизнь. Но не в этом дело. Понимаешь, у меня есть такая особенность, ты должен знать ее. Не могу я кончить с мужчиной вот так - один на один. Мне нужно, чтобы кто-то еще был.

- Интересно... Так это твоя идея, чтобы Лидия Семеновна тут была, пока мы?...

- Так я ж и сказала, что сама ее попросила! Ты не понял. Она могла отказаться, только зная такую мою особенность и ради меня согласилась. Это не то, что любопытная. Она для меня всем жертвует. Ей, наверное, нелегко было. Ведь от нее про вас все слышала, как приманивала тебя массаж делать, во всех местах! - она рассмеялась. - Но мне мама сказала, что никакой бабской ревности не будет. Что ты ей как сын, а я как дочь и она только радоваться будет на нас глядя. Вот так!

- Ну и как же теперь мы всякий раз будем на глазах у нее?

- Нет, наверное, это уж слишком будет. Я, знаешь, могу и не кончать. Ничего страшного не случится. А может как-то потом наладится. Ну, при свете например, с зеркалом. Ты меня прости, что я такая псих уродилась. Да я в жизни сама первая от этого страдала! Конечно, это не сразу у меня появилось. Мой муж, он вроде свингером был. В общем любил женами меняться и меня в эти свои забавы затащил. Это длилось несколько лет, когда я была с ним в командировке.   Может, он тогда и приучил меня к острым ощущениям, не знаю. Сколько мужчин у меня перебывало, да и женщин тоже! А теперь я одинокая. Мне не острое теперь нужно, а любящее - семья, ласка. Видишь, я тебе все рассказываю!

Они еще долго лежали обнявшись на большой кровати и шептались в угасающем свете свечи.

Настала светлая пора. Галя была хороша и умела в постели. Ценила и смаковала каждую ласку, а знала она их много. Память о Наде теперь ушла в далекий угол его сознания, с нынешним любовным увлечением он даже боялся ее сравнивать. Несмотря на то, что жили они дверь в дверь, Галя почти никогда не заходила к нему. И конечно, она отдавалась ему только дома - у Лидии Семеновны. А Сергей уже чувствовал, что его начинает неудержимо тянуть к этой женщине. Даже несколько дней трудно было выдержать. При том, что знал он ее не так хорошо, как ему бы хотелось - они не столько разговаривали, а сколько наслаждались друг другом. Даже наблюдая ее часто, он все же замечал в ней совершающиеся перемены. Легкая седина ее тяжелых темных локонов никуда не ушла, она даже нравилась ему. А вот из темных глаз ушла былая апатия и безразличие. Они больше не были покорными, а взгляд, устремленный на него, мог становиться и требовательным и излучать желание. Даже осанка чуть распрямилась, грудь стала выше и сразу ушла угловатость, которую он заметил при первой встрече.

Но все же их отношения под крылом Лидии Семеновны нисколько не напоминали семейные. Хотя это и случалось часто, но каждый раз это было свидание. О нем уславливались, к нему готовились. И каждое было праздником, так видимо хотела настоящая хозяйка их отношений. Было видно, что на Галю она имела колоссальное влияние.   Даже мать не может ожидать такой веры в каждое сказанное ею слово, такого беспрекословного подчинения дочери, тем более взрослой и самостоятельной женщины. Ему казалось, что их отношения более напоминали хозяйку и преданную рабыню. Присутствие Лидии Семеновны при их любовных играх вначале смущало его, ему было как-то стыдно за них за всех и отвлекало от происходящего. Но постепенно он привык и почти перестал замечать ее присутствие. Иногда Лидия Семеновна, как это было в самый первый раз, помогала им снять одежду. Иногда уже в разгаре их скачки появлялась из затемненного угла спальни, где она обычно пребывала, и долго смотрела, могла погладить или поцеловать их потные тела. Затем опять исчезала. Так продолжалось наверное пару месяцев, Сергей не помнил точно, сколько прошло времени с их первой ночи. Все эти дни слились. Когда он думал о Гале в нем будто пульсировал тягучий, вязкий комок желания, который то набухал, то съеживался.

Однажды он услышал звонок. Перед дверью стояла Галя. Это было необычно.

- Ты впустишь меня? - сказала она.

Сергей отступил вглубь коридора.- проходи, конечно.

- Ты один?

- Да. Ты же знаешь, что это всегда так.

- Меня просила зайти Лидия Семеновна.

- Догадываюсь! Сама ты бы не пришла.

- Ну, не в этом дело. - Галя выглядела встревоженной.- Она хочет тебя пригласить сегодня вечером.

- С удовольствием! Ты не догадываешься? А ты-то присоединяешься к этому приглашению?

Галя взглянула на него с неожиданной растерянностью, но промолчала.

- Так что она тебе сказала?

Галя помедлила и посмотрела в сторону.

- Сережа, милый, ты же знаешь, что я ей не могу ни в чем отказать. Чисто физически не могу, даже если б и захотела. Да и не хочу, если честно. - Она с видимым усилием продолжила. - В общем у меня последнее время были с ней разговоры. И про нас с тобой тоже. Она ничего в подробностях не объясняла, только сказала, что ей очень трудно. Я понимаю ее !

- Что понимаешь?

- Ты что, не догадываешься? Она слишком вовлечена в то, что между нами происходит. Слишком возбуждена и не может это в себе побороть. Знаешь, я ей последнее время устраиваю небольшие сеансы, массаж. Для того, чтобы просто расслабить. Все это я сама ей предлагала. Но, мне кажется, они ее начали уж слишком волновать, тут уже не эффект релаксации, а наоборот, напряжение только растет. Это видно, она иногда брала  мою руку и прижимала к себе, к груди, в иных эрогенных местах. А потом я увидела, что ей становится этого мало, что нужен уже не какой-то нейтральный массаж, а разное другое, надо ли все описывать? Поверь мне!

- Ну верю, конечно

- Пойми, она давно наблюдает за нами и переживает.   Я сама тому виной, что призналась ей, что без соглядатая у меня ничего не получается. А теперь она втянулась в это действие. Она же видела и слышала из своего уголка: как мы обнимаемся, и все прочее. Как мы друг друга услаждаем она может видеть в малейших подробностях, со стороны яснее даже, чем мы с тобой. Мы наверное можем уйти в себя, как это делаю я, когда ты движешься у меня внутри, а она видит внешнее, но очень отчетливо. И она наверное чувствовала запах наших тел и пота и спермы - более резко, чем мы сами. Все это бередит, пробуждает в ней сильнейшие эмоции, даже не смотря на то, что возраст уже предполагает такого. Я думаю, вначале она могла воображать на моем месте себя и стараться переживать за меня, чуть не кончать со мной. Она же видит, как я лежу, прижавшись к тебе, успокоенная и расслабленная после всего, что между нами только что было? Ну и сама она в такие моменты мысленно с тобой, на моем месте, на месте той, которая гораздо моложе. Как я думаю, видимо она вновь вернулась к своему я, но уже не старой женщины лишенной желаний, а получившей инъекцию секса и молодости, только ментальной молодости, разумеется, а не физической. Но это дела не меняет. И вот теперь она томится, томится любовной страстью, как если бы она была молодой. Так мне кажется.

- Галя, миленькая. да откуда ты можешь знать, что у нее в голове? Что ты так красиво излагаешь. Даже не ожидал от тебя.

- Не ожидал, потому что плохо меня знаешь. Даже совсем не знаешь, Сереженька. Я ведь дипломированный психолог.

- Да ну? Правда? Мне казалось, что ты из глубинки, где там быть образованию?

- Я выпускница Саратовского университета, представь себе. Да еще и работала по специальности какое-то время.

- Совершенно не понимаю, как же ты стала компаньонкой, это же почти сиделка. Ты наверное могла бы гораздо лучше устроиться.

- Никакой сиделкой я не была. Просто мне позвонила Лидия Семеновна и рассказала о своем положении. И вот я здесь.

- Так ты ее знала раньше оказывается?

- Я знаю ее много лет. И очень, очень ей обязана. А еще больше ее покойному мужу - Павлу Константиновичу.

- Я и правда знаю о тебе ничтожно мало. Павел Константинович уже больше десяти лет как умер. Так у вас такое долгое знакомство?

- Это довольно старая история,- Галя помедлила,- не знаю, стоит ли это сейчас ворошить. Тем более, что твое мнение обо мне может измениться совсем не в лучшую сторону.

- Мне кажется, ты уже начала ее рассказывать. Надо просто продолжить.

- Дело в том, что мой муж работал вместе с Павлом Константиновичем и был одним из его подчиненных. Ты в курсе того, чем занимался твой тесть?

- Ну да, - он был каким-то чином в военной дипломатии.

- Скорее, это была разведка. Он был серьезным начальником, а мой муж был просто рядовым шпионом, каких при любом посольстве полно. Подробности тебе знать не нужно, да я и подписку давала. Не знаю, может она бессрочная?

Жили мы в столице одного маленького, но богатого европейского государства, а муж мой играл в торгпреда одной русской фирмочки. Для девушки из глубинки, как ты меня называешь, это была просто райская жизнь. Если бы не муж. Я говорила, что он свингер, но это не совсем точно. Он был шпион-трудоголик. Хотел быть выдающимся, хотел стать наверное каким-то еще одним Рихардом Зорге, не меньше. Если он не мог втереться в дружбу с каким-то нужным человеком, то выпускал меня - в качестве приманки. А я была тогда молода и хороша,- поверь мне милый. Его не останавливало даже то, что у нас уже росла девочка. Хотя он ее очень быстро сплавил к родственникам в Россию. Чтобы она не мешала ему меня использовать. Это потом я догадалась. Как я теперь жалею, что поддалась на его уговоры и угрозы!

Почему я в конце концов уступила и все все это согласилась? Наверное, из-за самого первого случая.

Однажды, на приеме в посольстве, мы будто бы случайно оказались соседями за столом с одной французской парой - Полем и Софи. Он был кажется помощником военного атташе. И разумеется, для мужа это было неоценимое знакомство, шанс заполучить которое он не мог упустить. Мы разговорились, тут же нашлись общие знакомые, общие темы для беседы. Я уже кое-что знала к этому моменту и понимала, что если будет надо, меня отправят в атаку. Но такие мысли быстро отошли на дальний план, позабылись. Я сама не хотела вспоминать об этом. Они были красивой, стильной, даже очаровательной парой. Он слегка за тридцать, она еще только приближалась к тридцати, но на несколько лет старше меня тогдашней. Оба в расцвете молодых лет. Софи могла бы украсить обложку любого журнала мод, у нее была безукоризненная фигура, пышная копна платинового цвета волос, а взгляд ее серых глаз был неотразим для любого мужчины.

Мы встретились потом еще раз, на теннисном корте, муж неплохо играл. Мы играли пара на пару, и это постепенно вошло в привычку. Иногда я замечала взгляды Поля, их можно было понять, как одобрительные, что ли, ничего плотоядного в них не было. Мне это нравилось, я радовалась, что он ценит мою свежесть, непосредственность молодой женщины - мне тогда было двадцать три года. Конечно мне хотелось нравиться! Похожее чувство я подмечала и в Софи, она тоже замечала взгляды других мужчин, в чем не бывало никогда недостатка.

Как я ей завидовала! Я видела их нежные отношения с Полем, и ей не нужно было служить наживкой. Как бы я хотела быть на ее месте! Чем больше я ее узнавала, тем больше Софи становилась для меня своеобразным образцом. Как она грациозно делала самые простые вещи: садилась на стул, закидывала ногу на ногу, такие длинные, такой совершенной формы ноги. Такие изящные лодыжки!   Этим нельзя было не восхищаться. А как прямо и уверенно она ступала, как легко и естественно двигалась на корте. Мне было далеко до такой природной грации.

Мы с Софи как-то быстро подружились и часто отправлялись куда-нибудь вместе, например за покупками, уже без мужской компании. Софи была всегда уверена в себе, мне казалось обладала решительным характером, но ко мне оборачивалась другой стороной. Она была обаятельна, внимательный собеседник, заботливая подруга. Я была конечно же младшей в этой паре и по возрасту и по опыту, задавала множество вопросов, а она с видимым удовольствием отвечала. Что и куда одевать, как сервировать стол, как держать себя с обслугой, что нужно делать при нежелательном внимании мужчин и как правильно отвечать на женские колкости в рамках этикета, и так далее. Я ловила все на лету и чувствовала, что не обременяю ее своими вопросами, она рассказывала подробно и с охотой. Наверное, и ей кто-то так же помогал когда-то. Софи радовалась моим успехам, если случалось их видеть и тоже одобрительно на меня поглядывала, почти так же, как и ее муж, Поль.

Все случилось внезапно. Не было никакого предупреждения. Мы с Софи у них дома примеряли свои новые покупки - платья и нижнее белье. Это было днем, мужчины были на работе. Я сняла старый дифчик, чтобы примерить только что купленный. И вдруг в зеркале, перед которым стояла, увидела, как Софи смотрит на меня. Она смотрела так, что я машинально подняла руки, чтобы закрыть грудь, настолько испугалась. Это было только мгновение. Я повернулась к ней, все еще прижимая лифчик к груди. Мы стояли очень близко, я подняла голову и наши глаза встретились.

Сергей, поверишь ли, в этот момент я пропала! Потонула в этом взгляде, в нем было столько нежности, столько любви и желания. Нет не просто обладать мной, удовлетворять себя. Это было другое желание - дарить мне себя, дарить мне радость, служить мне в любви так, как настоящая женщина реализует себя в любви к мужчине. Мне это сейчас трудно тебе связно объяснить.

У меня не было до этого отношений с женщиной, но Софи и здесь меня всему научила. Она была самой чуткой, самой нежной, пылкой, самоотверженной. Вообще самой-самой. И потом эта чистота и свежесть во всем.   До сих пор не могу забыть запах ее тела, будто вдыхаешь аромат полевых цветов и трав ранним утром когда встает солнце и еще лежит роса. Это невозможно передать. Так люди не пахнут! А ее дыхание на моих губах? Чистое, как дыхание моря. А эти руки? Которые так умели прикасаться, что я меня мурашки бежали по всему телу. Это было какое-то волшебство. И я влюбилась!

Мужу я не сказала, но он что-то скоро почувствовал. Но ведь он сам этого хотел, тесной дружбы?

А потом появился Поль. Он внезапно вернулся, посреди дня, когда мы были с Софи. Я не успела испугаться. Он был так умел, так нежен, почти как Софи. Она была все время рядом. Я воспринимала Поля, как ее продолжение, как обещание еще большей близости между нами. Он так бережно вошел в меня первый раз… я была переполнена любовью, наслаждением, молодостью. Они держали меня в руках и укачивали, нежно, как младенца. Мне хотелось плакать от счастья… Поль был потрясающий. Они занимались любовью у меня на глазах, во всем великолепии своих обнаженных тел, прекрасные, как боги. Я наслаждалась каждой секундой нашей любви.

Не знаю, была ли какая-то выгода для моего мужа во всем этом. Кажется, с Полем они так и не стали закадычными приятелями, да и Софи он, видимо, особенно на нравился - не та порода! Однако, он не мешал. Так что не все была одна только грязь.

Но потом Поля перевели в другую страну. Все закончилось. Настали мои черные дни. Все теперь происходило под его оком, он тоже сделал выводы из этой истории. Тогда же я видимо и приобрела эту ненормальность. И потом он эксплуатировал меня не только как женщину, но и как психолога. Он даже вначале организовал мне нечто вроде курсов по специальности. Понятно по какой.

Тогда я прошла через все. Была любовницей многих людей, и случалось, это были параллельные встречи. Была наложницей неверных мужей, жен, семейных пар - везде, куда он меня посылал. И я знала, что он всегда где-то рядом. Он видел или слышал, как меня раздевали в домах и гостиничных номерах. Как я облизывала их члены, как они заправляли их в меня и они еще хотели, чтобы я кричала от восторга. Как я стонала с широко раздвинутыми ногами под языком какой-нибудь матроны, а ее муж наблюдал, дожидаясь своей очереди.

Он был всегда где-то рядом, я не знала чаще всего где, но чувствовала его. Иногда, особенно вначале, мне было это грязно и противно, так что я с трудом сдерживалась, чтобы не выдать себя. Все же приятные минуты иногда случались и позже. Таких великолепных возлюбленных,   как Софи и Поль, у меня больше не было, но бывали умелые и чуткие любовники, да и любовницы тоже.

Но сам-то он тоже хотел меня иметь. Набрасывался на меня после моих рандеву с его клиентами. Вот это уже было невыносимо. Он стал самым мерзостным из них всех. Я не могла, никакие силы не могли остановить его. Надо было что-то делать, но не уговорами конечно. И в конце концов я решилась. Он навсегда исчез из моей жизни, да и скорее всего исчез вообще. Ты понимаешь. И вот тогда Лидия Семеновна и Павел Константинович мне помогли. Спасли мне жизнь.

- Что это значит?

- Я их встречала и знала через мужа еще до поездки, - но когда это случилось, то было расследование уже в Москве. Твой тесть конечно же в нем участвовал. Я там ничего не сказала. Было много «бесед», и на полиграфе тоже, но я не сдалась. Меня держали на коротком поводке, не в тюрьме, конечно, но в любой момент исчезнуть могла и я сама. Причастных к провалу или гибели агентов у нас не прощают, ты это знаешь, наверное?. Тогда я решилась во всем признаться Лидии Семеновне, и она меня поняла! Павел Константинович очень рисковал и сам, но она его убедила. Он смог постепенно свернуть расследование и я могла чувствовать себя в относительной безопасности. Но все же уехала подальше в свою глубинку, с глаз долой на всякий случай.

- Что же случилось там с твоим мужем?

- Я же сказала - он исчез. Вышел из дома и больше не вернулся. Обычная шпионская история.

- Но почему?

- Наверное, кто-то выяснил, что он шпион. Причем очень опасный. Или двойной агент. Или тройной. Какая разница? Главное он исчез и это случилось вовремя, потому что мне уже хотелось наложить на себя руки.

- Но почему ты так боялась? Значит это был кто-то из твоих любовников? Кто мог его?

- Неужели ты хочешь знать все подробности, глупенький? - внезапно Галя улыбнулась - я их не знаю тоже, только могу догадываться. Могу, но не хочу. Это дело очень давнее, да и таких эпизодов в истории разведки сколько угодно.

- Так вот какая у меня теща! Наивно думал, что она просто обычная жена. А оказалась серым кардиналом!

- Она мой ангел благодетель.- Галя встала. - Кажется я засиделась у тебя. Так тебя ждать сегодня?

- Конечно приду. Но только то, что ты говоришь о ее состоянии, мне не очень нравится.

- Ты знаешь, мне тоже. Она в любой момент может сорваться, лечь между нами. Хочу, чтобы это не стало для тебя неожиданностью.

Тень озабоченности вернулась на ее лицо.- но я не ревную, нет. Я опасаюсь за ее больное сердце. Настоящий секс, оргазмы, сильные эмоции не для нее. И ты знаешь,- она подняла глаза,- мне кажется, она это прекрасно понимает сама.

- Так что же делать, Галя? - он был растерян, - сказать ей нет?

- Ничего. Я не могу сделать ничего. Если она хочет - так и будет. И пусть как будет.

Она потрепала его за щеку и закрыла за собой дверь.

В одно из свиданий Лидия попросила поставить кресло прямо рядом с кроватью. И они занимались любовью в шаге от нее. Но это было только раз. Шли дни, ничего не менялось в их встречах, все оставалось по-прежнему. Хотя теперь он поглядывал в сторону Лидии Семеновны, пытаясь найти в ней признаки переживаний, описанных Галиной. Во время их любовных игр он временами вспоминал о хозяйке квартиры, которая следила за ними темного уголка комнаты, одетая в черное кимоно. Сергей помнил, при каких обстоятельствах он увидел этот наряд в первый раз. И вот настал вечер, когда он получил специальное приглашение.

С бутылкой красного вина в одной руке и красной розой в другой Сергей постучался в дверь в назначенный час. Дверь открыла Галя. Она была затянута в строгий черный брючный костюм деловой женщины. Он отдал ей вино, сопроводив, легким поцелуем. Лидия Семеновна принимала его сидя у столика в своем длинном черном кимоно с роскошным красным поясом.   Преклонив одно колено и склонив голову, он протянул ей розу.

- Ты можешь встать,- сказала она принимая цветок и целуя его. - Сейчас Галя принесет бокалы и мы пригубим твое вино. Надеюсь, оно будет хорошо!

Они чокнулись и Галя выпила свой бокал почти залпом.

- Дети мои,- сказала Лидия Сергеевна, отставив свой недопитый бокал в сторону,- хочу вас попросить об одолжении. Галя прекрасно заботится обо мне и делает массаж, который меня бодрит и вливает силы в мое тело. А ты, Сергей, я очень давно тебя не просила об этом, но знаю, ты тоже умеешь это делать,- она запнулась,-  крайне приятным для меня способом. Не вините меня, что хочу вдохнуть немного вашей энергии и молодости.

Они не смотрели друг на друга, но каждый сделал что-то, что можно было истолковать как знак согласия. Он не видел, как это сделала Галя, но сам наклонился, взял сухую кисть Лидии сжал и поцеловал ее. Повисло молчание и Сергей, торопливо поднявшись,   предложил поставить какую-нибудь музыку. Затем он вновь наполнил бокалы, протянув один Гале. А своим он прикоснулся к бокалу Лидии Семеновны, заглянув ей в глаза. Но она отвела их в сторону.

В спальне он увидел знакомую картину. Кровать разобрана, на трюмо, подоконнике, в углах на полу зажжены свечи. Толстые и тонкие, цветные и белые. Другого света здесь не было - только зыбкий, колеблющийся свет фитилей. Кровать благоухала свежестью белья. От Лидии Семеновны и от ее кимоно исходил слабый аромат полевых цветов, седые волосы были расчесаны и гладко лежали по плечам. Она держалась подчеркнуто прямо и медленно ступала шаг отделяя от шага, к белым простыням.

Кровать всколыхнулась под ее телом. Черное кимоно растеклось на белом. Она откинулась назад. Из-за приоткрытой двери звучала флейта. Все казалось ужасно нереальным, каким-то странным спектаклем. Но сценарий его был написан и им оставалось только сыграть. Галя сбросила на пол свой черный костюм деловой женщины, под которым у нее были только черные тонкие трусики. Он любовался сейчас ее грудью, соблазнительно колыхавшейся в свете свечей. Она поставила голое колено на кровать и потянулась к красному поясу кимоно. Лидия Семеновна закрыла глаза.

Сергей стянул через голову рубашку. Он никак не мог настроить себя на нужную волну, войти в уже забытую им роль любовника, смакующего морщины и дряблость старого отжившего уже тела. Он взглянул на Галю, но она была сосредоточена на распростертой на кровати полуобнаженной старухе. Сергей посмотрел на нее, пытаясь пробудить в себе хотя бы отдаленное желание, но нужный настрой все не приходил. Помедлив, он положил руку на черный шелк и почувствовал под ней теплую и мягкую грудь. Она чуть всколыхнулась. Красный пояс соскользнул вниз и его кончики оказались на полу. Через узкую полоску стала видна часть расплывшейся груди. В сущности, он ведь хорошо ее знал! Как часто он мял ее и даже целовал, когда волны желания загоняли его орган в ее старческое тело.

И вот они снова в одной постели. Она, наверное, жаждет и ждет его ласк, хочет согреться его жаром. Или она сама уже горит? Сергей провел по ней рукой, просунув руку под материю и его пальцы поймали большой сосок. Он принялся гладить ее широкими мягкими движениями и видел, что Галя делает с другой грудью примерно то же самое. Кимоно все больше расходилось, и теперь уже открылся мягкий живот, покрытый узором морщин. Галя принялась скользить по нему руками, иногда наклоняясь, чтобы легко поцеловать. Лидия Семеновна глубоко выдохнула, и Сергей увидел, как ее соски начинают твердеть.

Галя попросила его заняться ступнями, а сама легко и нежно массировала ее полные груди иногда наклоняясь и слегка покусывала теперь уже совсем твердые соски. Сергей размял ей пальцы и ступню, как он это делал прежде. И стал подниматься вверх к бедрам. Закрыв глаза, он слегка согнул ее ногу, чтобы пройтись по ее самым нежным местам около промежности. Он хотел ощутить сейчас в себе силы и желание совокупиться с этой женщиной, он вызывал в своей памяти сцены их любовных ласк, когда старуха временами казалась ему молодой. Лидия разметалась по простыням и лежала теперь полностью раскрытая, а галины пальцы скользили по всему ее телу, огибая его мягкие колышащиеся складки, легкими движениями касались внутренней поверхности ляжек и нежно пожимали вход в ее лоно.

- Боже, как хорошо! - прошептала она.

Галя распрямилась и избавилась от трусиков, оставшись совершенно обнаженной. Сергей заметил, что она даже полностью сбрила волосы на лобке. Он тоже решил совсем раздеться и с огорчением увидел свой вялый член. Ничто не всколыхнулось в нем, даже Галя не возбудила его.

Она заметила это, достала какую-то баночку с маслом, и дав ему в руки, жестом попросила натереть ее грудь и живот. Галя подняла вверх руки и так держала их, пока он массировал ее пружинистое узкое тело, и это доставляло ему огромное удовольствие. Но он заставил себя вновь вернуться к раскинутым мягким белоснежным бедрам Лидии и его пальцы теперь в массажном масле еще быстрее и легче скользили по ним, часто пробегая по ее лобку и пожимая слегка половые губы. Он все время балансировал между своим "хочу" и "не хочу". Ему казалось что легче сосредоточиться, если держать глаза закрытыми. Когда он раскрыл их, то увидел что Галя наклонилась вперед и ее обнаженные груди легли и прижались к груди Лидии Семеновны, которую та приподняла руками навстречу. Их соски сейчас смотрели друг на друга - острые и блестящие соски молодой еще женщины и крупные уже расплывшиеся,   как все ее тело, соски увядшей матроны. Галя была опытна, он помнил об этом. Привстав на локтях, она не спеша скользила вперед и назад, касаясь ее дряблой кожи своим гладким блестящим от смазки телом, то прижимая к ней свои затвердевшие груди и напряженный живот, то отстраняясь, чтобы вновь нахлынуть будто новой волной. Иногда она наклоняла голову и целовала Лидию в грудь или в лицо. Он почувствовал, в себе медленно растущее желание. Лидия Семеновна по-прежнему лежала раскинув руки, полностью открытая ласкам, отвечала на поцелуи, тянулась к галиной груди мокрыми губами, вздыхала и шептала "Как хорошо, о-о-о как хорошо!"

Галя затем легла сверху, прижав свой лобок к ее промежности и, двигая бедрами, стала тереться об ее половые губы. Лидия только охала, раздвинув согнутые в коленях ноги, как если бы лежала под настоящим мужчиной. От этой ласки пожилая женщина вскидывалась и стонала как молодая и страстная любовница. Ее полуприкрытые глаза лихорадочно блестели. Такая сцена не могла не возбудить, и Галя это прекрасно знала. Сергей почувствовал узкие пальцы на своем напряженном члене. Галя серьезно и даже строго смотрела прямо ему в лицо.

- Она готова, пора! Ну!

Не разжимая руку, она потянула его и наклонившись, направила его между широко раскрытыми бедрами Лидии Семеновны. С первыми горячими толчками та обхватила его за шею и крепко прижалась. И хотя он временами пытался отстраниться, боясь задавить своим весом, она никак не отпускала. Он широко и сильно ходил в ней, чувствуя ее ответные ходы, хотя это движение было более слабым. Дыхание со всхлипами вырывалось из нее, иногда она пыталась целовать его, но быстро задыхалась и отрывалась ото рта. Галя была все время с ним, он чувствовал на своем лице ее поцелуи. Лидия Семеновна выдыхала все громче и резче пока наконец не застонала на высокой ноте, и Сергей понял, что она достигла высшей точки. Ее руки скоро расцепились и упали на подушки, а он приподнялся и медленно вышел из ее сотрясающегося в оргазме тела. Лицо Лидии покраснело, она задыхалась, но на лице блуждала улыбка, которую можно было назвать и счастливой. Но скорее она была похожа на торжествующую.

- Не уходи от меня,- прошептала она. - Еще минутку. Мне нужен твой волшебный леденец.

Она показала жестом, как хочет его, и он придвинулся, чтобы она могла бережно взять его высоко торчащий и покрасневшей от соития член. Она сомкнула на нем губы, заглотив его как можно глубже, но закашлявшись потом отступила и легко ласкала головку, отчего он даже почувствовал прохладу. Она тщательно облизала его со всех сторон, не оставив своих соков ни на одной его складке и волоске.

- Теперь ваша очередь, дети мои,- сказала она улыбнувшись. Она повернулась на бок к ним лицом.

Вначале они просто лежали рядом взявшись за руки. Он приподнялся, нашел галино лицо и стал покрывать его поцелуями. Она отвечала. Языки их сплелись, сплелось и их желание обладать друг другом. Галя встала на четвереньки, чтобы он вошел в нее сзади, и он проник в тугое набрякшее желанием влагалище. Лидия Семеновна была рядом, она ловила каждый галин вздох, голова ее, мотающаяся под его ударами, оставалась на груди Лидии Семеновны, и Галя припадала к жадно раскрытым губам и к груди, влажной от слюны. Из-за выгнутой блестящей от пота узкой галиной спины, разделённой вдающимся желобком позвоночника, он различал счастливую любящую улыбку на лице Лидии, обращенную к Гале. Он все сильнее накачивал ее своей страстью, и воздух временами со свистом вырывался из ее стиснутых губ, а Лидия Семеновна ей что-то шептала, будто утешала. И гладила ее влажную кожу, блестящую в свете свечей.

Галя легла на спину вплотную к Лидии Семеновне и он опять вошел в нее, теперь уже сверху, она обхватила его спину своими стройными ногами и стала энергично подаваться навстречу движениям. Он почувствовал вскоре, как стала резко сжиматься ее пещерка и услышал довольный протяжный стон нахлынувшего наслаждения. Тело ее задрожало и задергалось под ним. Сильными ударами он встречал ее бедра, которые взлетали ему навстречу. Пока наконец сила их взаимных проникновений постепенно не стала угасать, уступая место нежности касаний тел. Он не чувствовал освобождения, потому что не достиг своего пика, желание еще бродило в чреслах, не находя выхода.

Но Галя скоро отстранилась и, повернувшись лицом к лежащей рядом на боку Лидии, нежно обняла ее. Она продолжала гладить ее спину и бедра, целовать лицо. Сергей понял, что ему надо лечь с другой стороны, и прижался к спине Лидии Семеновны. Его член вновь оказался между массивными ягодицами у мокрой промежности, рука опять сжала большую теплую грудь. Он отвел руку ее еще дальше и положил на скользкую лопатку Гали, прижимавшейся с другой стороны, она тоже протянула рукк, которую он почувствовал на своем плече. Какое-то время они лежали, прильнув к Лидие Семеновне с двух сторон. Галины груди тесно прижавших к ее полным мягким полушариям, а его член уперся в половые губы. Галя не прекращала целовать ее в лицо, положив руку ей на затылок. Она прижалась к ее лобку и потихоньку стала подавать свои бедра вперед, упираясь в него, так что лоно все сильнее отклонялось назад. Каждый раз его раскрытые губки касались кончика напряженного члена, который был совсем близко у ворот. Вначале он только касался створок, но движения женщин становились все более размашистыми, бедра все дальше отклонялись назад, и вот он уже он начал проникать до половины во влажную глубину. Лидия Семеновна уже ничего не шептала, она только тихо изнемогала, сжимая Галю в объятиях. Наконец Сергей подсунул руки и крепко взял сзади стонущую женщину за ляжки. Наверное, желание настолько разыгралось в нем, что он забыл о ее возрасте. Ему опять казалось, что это Надя, что он опять обнимает ее молодые шелковые бедра, что опять входит в ее желанное лоно. Он подался вперед, прижался к мягким ягодицам и вошел до конца. Лидия охнула и подалась назад ему навстречу. Еще и еще, и еще, он наскакивал на нее сзади до тех пор, пока она не задергалась в судороге накатившей эйфории. И тогда плотины в теле открылись, и с хрипом, вылетевшим изо рта, его горячий фонтан брызнул в ждущую семя воспаленную глубину.

Еще несколько движений, и он откинулся назад на подушки, переводя дыхание. В полумраке он видел силуэт лежащей спиной к нему женщины, сотрясающиеся массивные ягодицы и бессильно откинутая назад голова. Она всхлипывала и шумно дышала, пытаясь укротить в себе припадок лихорадочного возбуждения. Другую женщину за ней он не видел, но догадывался, что она сейчас нежно гладит Лидию Семеновну, пытаясь успокоить. Затем он разглядел обнаженную фигуру, когда Галя поднялась с постели, чтобы найти лекарство. Сергей тоже встал, почувствовав, что сейчас он здесь лишний. Лидия Семеновна лежала, откинувшись на подушки и по-прежнему не могла перевести дыхание, а Галя хлопотала вокруг нее, отмеривая капли в стакан воды.

В тот день все обошлось, но все же через несколько дней Лидия Семеновна попала в больницу с сердечным приступом. Последний раз он видел ее в больничной палате, когда пришел навестить. У изголовья сидела Галя, которая не отходила от нее все дни

- Сережа, я ни о чем не жалею. - твердо сказала она тогда. - Хотя мне очень стыдно. Перед тобой и перед Галей. Я очень перед вами виновата. Но все равно, не жалею. Простите меня, какая я есть.

И она заплакала, первый раз на его памяти, такая сильная и уверенная в себе женщина. Галя молчала, но он видел, что и у нее навертываются слезы.

Несмотря на лечение и уход, пациентке день ото дня становилось все хуже. Сердце было на пределе, приступы все время повторялись и становились только сильнее. Одной ночью врачи уже ничего не смогли сделать.

На похоронах они были с Галей почти одни, если не считать нескольких незнакомых им пожилых людей, по-видимому сослуживцев мужа покойной. Они не стали ничего устраивать, и сразу после короткой прощальной церемонии поехали домой. Он вновь оказался в той самой гостиной, с которой все началось, в той самой квартире, хозяйкой которой теперь стала Галя.   Лидия Семеновна не раз говорила ему, что хочет все оставить ей.

Галя молчала, пока он разливал по бокалам красное вино. Ее лицо осунулось и потемнело за эти дни и ночи, проведенные у постели умирающей. Они выпили не чокаясь, стараясь не встречаться взглядом и почти не разговаривая.

- Вот и все… - едва слышно сказала Галя. Ее душили слезы, но видно было, как она изо всех сил борется с собой. Наконец она поднялась.

- Там завещание… сейчас… - проронила она, направляясь в спальню, и плотно затворила за собой дверь. Текли минуты и становились все длиннее, оттуда не доносилось ни звука. Наконец дверь открылась и хозяйка, ступила в комнату. Сергей был поражен. За эти минуты она совершенно преобразилась: распрямилась и стала будто выше ростом, стройнее. Куда девалась робость и покорность прежней Гали, с которой когда-то его свела Лидия Семеновна. Он не мог отвести глаза, а она спокойно и твердо встретила его удивленный и несколько растерянный взгляд. Галя больше не опускала свои темные ведовские глаза, а смотрела открыто, и в них тлели знакомые ему огоньки. На голое тело на ней было небрежно наброшено черное кимоно.

С. Хатт