Попадья идет пешком, жопу чешет гребешком. Из книги Лизать жопу рассказ

Заступивший дорогу плечистый, пожевав губами, сумрачно гукнул, наставив свою кустистую бороду на коренника :

- Кажи гумагу.

Испугавшийся было Татищев облегченно выдохнул, отпуская рукоять пистолета. Потянулся и, толкнув локтем дремлющего Магницкаго, внятно произнес :

- Видал - миндал ? Эдакие антики у нас, оказывается, по дорогам шарятся.

- Да у нас губернаторы, - брюзжал спросонья Магницкай, укутываясь в бабью душегрею, - более на каторжных похожи, что мне твои антики ?

- Я есть горный командир по казенной части ! - загремел Татищев на плечистого, невозмутимо поплевывающего на сапоги восседавшего на левой пристяжной кучера. - А ты кому ?

Раздался оглушительный свист. Темные фигур лезли из обступающего тройку леса, маленький и горбатый, вертясь юлой, прихлопывал в ладоши, выкрикивая :

- Ай люли, караул, батюшки мои, разбой !

Со стороны яра загрохотали копыта лошадей конвоя. Лихие донцы, размахивая шашками, окружили окруживших тройку людей, а Татищев, взбодрившись, принялся разыскивать :

- Кому ? Га ! Чуешь, сучий выб... ок, чем пахнет ?

Он совал жилистый кулак в нос спросившему гумагу, но тот, нисколько не испугавшись, стоял на своем :

- Кажи гумагу.

Магницкай, как самый благоразумный из пойманных лихими людьми господ проезжающих, швырнул маленькому и горбатому подорожную. Тот, по - собачьи принюхиваясь, заорал :

- Гумага правильная ? С орлом ?

- С двумя, - рассмеялся Татищев, падая на сиденье, - снизу орелик и справа тоже. Как Распутин на этикетке водки. Рюссиш уодка, знаешь ?

Магницкай, с щелчком открыв дорожный саквояж, извлек из его темного нутра пузатый штоф, звякнул строго по нему ногтем и, вкусно сглотнув, придурковато закатил глаза.

- Ну к что ж, - решил плечистый, посторонившись, - тады кати в любую сторону.

Он схватил из рук Магницкаго штоф и припал к узкому горлышку, играя кадыком. Маленький и горбатый, просительно прижав руки к груди, вопил :

- Оставь чутарик, сволочь !

Ближе к рассвету остановившись на постоялом дворе, Татищев, расчесывая длинные волосы, негромко пенял Магницкаму :

- Ежели каждого выб... ка на Руси винищем упаивать, Левонтий, никакой царевой казны не хватит. Ты думал, верно, что это разбойники ? Шалишь. Это люди Акинфия.

- Демидова ?! - удивлялся придворный арифметик, немного завидуя ушлости и пройдошливости горного командира. - Первого заводчика и миллионщика ?

- Так он как миллионщиком - то стал ? - хохотал Татищев, укладываясь спать на лавке. - Любой капитал имеет в своей основе преступление, кто такое сказал ?

- Написал, - поправил приятеля скрупулезный Магницкай, залезая на теплую печь. - Что, Васильникитич, написано пером, того не вырубишь топором.

Они скоро захрапели, не зная, что на темном дворе жадно мацает топорище маленький и горбатый. Кто - то скажет, что это Паук Троицкий, но я уточню, что персонаж это вымышленный, из Шишкова, из того эпизода Чумного бунта, когда народ немецких врачей людоморов резал, не забывая пить вино, что при любых хворостях - первое лекарство.