Падая вверх. 16

Подушки и перина на их кровати были набиты лебяжьим пухом. Без нее в постели было просто непередаваемо мягко, тепло и комфортно. Но с ней… Касаясь ее, он ощущал, что земля уходит из под ног и стены падают. Лежа на спине, он всем телом чувствовал будто падает вверх. Словно его тело более не имеет веса и ничего не существует, кроме невесомости, в которую отправляет его воздушная мягкость ее тела.

Изгибы ее тела рисовали бесконечность. Любя всей душой классику, она сама была классикой. Акустической гитарой, созданной в единственном экземпляре, на которой он исполнял свои лучшие хиты. Ее песочные часы были наполнены не песком, а водой. Настолько плавными были ее движения. Словно тысячи тысяч капель собираясь воедино обретали форму. А горя в его объятиях, она превращалась в пар и извиваясь в танце, поднималась вверх… к самым небесам, чтобы после пролиться на него дождем.

Мягкость ее нежных губ, мягкость ее ладоней. Когда она касалась его, он терялся. Эти ощущения были особо острыми от того, что были неуловимо легки. Целуя его, она оставляла ожоги на его теле, расцветающие розовыми пионами.

Ее пышная грудь, попка, бедра, слегка выступающий животик… он жалел, что не многорукий Вишварупа. Ему хотелось трогать ее везде, ведь прикасаясь к этой мягкости, он терял ощущение времени и пространства. Он проникал в огромное нигде, где не было ничего, кроме того, что он чувствовал.

Падая вверх, он не выпускал ее из рук, любил, когда она ложилась на него всем телом, а когда появлялась такая возможность, одна его рука ласкала ее грудь, а другая мягкий животик.

Он ложился на спину, а она забиралась сверху, топя свои колени в эфирной мягкости перины. Внутренняя часть ее бедра неизменно касалось его внешней. Ее ладони лежали у него на груди, при движении соскальзывая на плечи. Она любила двигаться настолько медленно, насколько это было возможно, позволяя ему нырять на самую глубину. Там, на самой глубине океана, грани стирались. Постоянное ощущение падения не покидало его. Чем нежнее и медленнее, тем острее все ощущается. Ты пьешь вино не залпом, а медленно мелкими глотками, смакуя каждый из них. Чувствуя аромат, особый букет и вкус, который возбуждая вкусовые рецепторы, растекается теплом по всему телу.

Когда ее ладони касались его кожи, то он ощущал будто тысячи маленьких алмазных молоточков стучали по его нервным окончаниям, вызывая сильный озноб. Его лихорадило. Тело горело. Она разжигала костры на его коже, заставляя кровь в венах кипеть. После она медленно опускалась к нему. Не сразу, а на время задерживаясь в занятой позиции. А когда ее грудь касалась его груди, а ее живот - его живота, когда его руки, ложась на ее бедра, сжимали их. Когда ее горячие губы, сливаясь с его губами плавили его кожу, он начинал падать еще быстрее.

Чувство падения не прекратилось и после того, как он сел широко расставив согнутые в коленях ноги. Обхватив его бедра так, что ее колени оказались на уровне его ягодиц, она, отклонившись назад, легла на его руки. Ее мягкий животик касался его живота. Он млел, целуя ее грудь, прижимая к ней щеки, описывая круги языком.

Они оба превратились в острые как перец халапеньо яркие ощущения.

Снова упав на спину, он почувствовал на своей груди ее спину, теперь ее тело было в доступе. Одна рука на груди, другая внизу живота. Этот не плоский мягкий животик, притягивал к себе его внимание всякий раз. Его руки, гладя его чувствовали себя, как он чувствовал себя на пуховой перине.

Он положил ее на спину и, нежно сжимая ее грудь руками, начал спускаться все ниже и ниже. Целуя ее животик, он млел от удовольствия, желая спать на нем, как на самой мягкой подушке. А после растворился в ней окончательно, целуя внутреннюю сторону бедер и нежные лепестки ее бутона.

Пол уходит из-под ног, стены падают, не чувствуя веса своего тела, он падает вверх. Покрывая поцелуями его лицо, шею и ключицы, она открывает ему все свое тело, возвышаясь на нем будто королева амазонок, на своем верном коне.