Гандикап фаворита

телеграму как символу глупости во всей красе

Потратив траффик на порнофотки с голыми херастыми трансами и подключив за лишнее бабло дополнение добавки, я осознал, что это истинная любовь. Не пятьдесят рублей на билет Цою по непреклонному требованию Спартака Баширова, не сто долларов на вооружение ничтожных хохлов дегенерату Бабченке, а истинно по Руслану Гвоздеву деньги на цифровой ветер, но поскольку в основе ветра лежат мои обожаемые ненастоящие товарищи женщины, то ссать и срать на рыжую Ландер, я этой паскуде копейки не дам, а фембоям вот и кроссдрессерам - пожалуйста.

- Ты теперь пидарас, - произнес с моей стены ( прямо над подушкой ) портрет Гитлера, он там в баварских кожаных шортах, прилизанный такой, еще до окончательного решения вопроса, короче, - раз убиваешь бабло на трансов.

- Ну да, - не стал я спорить с фюрером, - а когда потрачу бабки на порно с лесбиянками, то стану лесбияном. Прическу себе сооружу, как у Криштиану Роналду, и свяжусь по сети с Ренатой Литвиновой. Попрошусь  удочериться.

Гитлер фыркнул, но по глазам было видно, что задумался. Впервые перед ним во всей своей уё... ной красе предстал о новый дивный мир, технологии, толерантность, все дела. Штурмовики маршируют по улицам и площадям Масквы, заветы фюрера втемяшились в башку президент - диктатора, но ума у того маловато будет, потому и воплощает привычно через жопу, разгул и ахуй кромешной нетерпимости, истинно нацистское правосудие, забитые несогласными концлагеря. Жаль, что присущего Рейху эстетического размаха нету и не будет, но это русские, у них вечно все не пойми как, стремно и гадко, вместо факельных шествий пылающая по халатности тайга, вместо парада под Триумфальной аркой Парижа - унылая душиловка под Херсоном, а он - бессонница.

- Я и после Сталинграда спал как убитый, - воспрял фюрер, найдя очень большую разницу между собственным проектом и руссиянской херней, - ложил я с прибором на все Херсоны.

- А мне вот лично, - прошептал я, придурковато оглядываясь, а ну как зловещие кагебешники подслушивают, просвечивают лучами смерти мой череп, собирают компромат, чтобы впоследствии написать приказ : мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, коала - пидарас, - куда как интереснее Херсонес.

- Я за девку и Царьград снесу на х... й, - кричал ярл Ульдемар, спосылая на штурм и слом еле держащихся крепостных стен Херсонеса отборный отряд Добрыни, - сам ведь знаешь. За сестру твою Малушу тебя чуть не братом сделал, а за принцессу ромеев весь мир переверну.

Буйный Добрыня, схватив франкский двуручный меч обеими руками, взревел и бросился на барбакан, нехотя отстреливавшийся от диких орд россов новомодной придумкой - арбалетами. Короткие и толстенькие стальные болты, неприятно взвизгнув, с тупым стуком втыкались в щиты, красочно разукрашенные драконами, воронами и славянскими кикиморами, моделью для коих послужила все та же рыжая Ландер.

- Натуральная кикимора, - заценил образчик Максим Грек, смешивая краски на яичной, конечно, основе, - только что не торчит по болотинам и мочажинам.

- Бегает лошадь, - зевнул, перекрестив рот, подмастерье заезжего еретика Авраамий Палицын, тошно поглаживая кулаком сквозь ткань штанов могучую оглоблю меж ног, - стремится и достигает. Глупость, короче, Грек, во всей своей красе. Думает, наверное, что жирные намеки Машеньки Алехиной, пребывающей в федеральном розыске, что уже почетно по всем понятиям, переплюнет тупостью своей.

- А мне от нее одни титьки надо, - ответил живописец, малюя грудастую красотку на щите конунга. - С такой кикиморой наш Ульдемар не только Херсонес возьмет, но и всю Русь окрестит.

К шатру Ульдемара подскакал на взмыленном жеребце молодой гридень. Бросив поводья Олафу, влетел в шатер. Выпив поднесенный ярлом кубок медовухи, утер мокрые губы и доложил, почтительно прижимая правую ладонь к груди :

- Пока вы тут ромеев воюете, Малуша Русь окрестила.

- Как ?! - изумился конунг, сжимая кулаки.

- Не кверху каком, - веско усмехнулся посыльный, - а подол задрала, выйдя на Волгу, где стон раздается, да рыбам и покажь то маленькое отличие природной товарища женщины от трансов. Ну, рыбы натурально обрыбились, все стали православными, как азербайджанцы какие.

- Великие чары ! - вскричал Ульдемар, выбегая из шатра. На стенах Херсонеса реял стяг с Кровавым Вороном Свенельда. Город был взят, а к стану россов, скрипя колесами, уже двигался обоз, везущий обещанную невесту - принцессу Империи Анну.