Послушная Лёлечка. Часть 4. Профессор Бец

— Здравствуйте, Лёля, — раздался голос с улицы, и я вздрогнула от неожиданности, вскочив на месте и пытаясь вернуть себе самообладание. — Какой смелый наряд вы выбрали, — заметила незнакомка, продолжая разглядывать меня с любопытством.

Я почувствовала, как ком в горле стал расти, угрожая вырваться наружу, но я заставила себя сглотнуть и повернулась лицом к женщине, которая стояла подо мной на тротуаре и с интересом смотрела на мои ноги.

— Здравствуйте, профессор Бец, — прошептала я, чувствуя себя очень неловко.

— Здравствуйте, — ответила она, положив руку мне на колено. Это была женская рука, принадлежавшая Ларисе Валерьевне Бец, профессору, который вёл мой курс «Введение в биологию» в 10 утра. Она стояла рядом со мной, на расстоянии одного шага от моей обнажённой, возбуждённой и очень мокрой киски. Моё сердце билось в два раза чаще обычного, дыхание стало прерывистым, и я почувствовала головокружение.

Профессор посмотрела на меня с улыбкой, переведя взгляд с моей киски на моё лицо.

— Вы всегда казались мне одним из самых консервативных студентов в группе. Я бы ожидала такого наряда от Кати, но не от вас.

Она повернулась к Кате, которая сидела рядом со мной, и помахала ей рукой, заставив её смущённо опустить взгляд.

— Хм, — ответила я, пытаясь собраться с мыслями.

Профессор щёлкнула языком.

— Часто приходится остерегаться застенчивых людей, не так ли? — спросила она, обращаясь к мужчине, который шёл рядом с ней. В отличие от профессора, он сначала взглянул на мою промежность, прежде чем с любопытством посмотреть на девушек, с которыми я сидела за одним столом.

— Если вы так говорите, дорогая, — ответил он, и я догадалась, что это её муж или партнёр.

Профессор продолжила:

— Это все ерунда. В молодости я сама была маленькой нудисткой и никогда не была очень застенчивой.

Она сжала моё колено и подмигнула.

— Вы были нудисткой? — спросила я, обретя голос.

— Ну, не нудисткой в буквальном смысле. Я просто предпочитала носить поменьше одежды. Я была дочерью офицера и выросла, путешествуя по стране со своими родителями. На пустынных пляжах часто одежда была необязательной, а летом было так тепло, что не хотелось одеваться. Нагота и обнажённая кожа там были нередким явлением.

— Понятно, — ответила я. Остальные девушки хранили молчание, надеясь, что про них забудут. Однако профессор, казалось, чувствовала себя вполне комфортно.

— Когда я приехала сюда, чтобы работать над своей докторской диссертацией, было очень забавно шокировать некоторых задиристых студентов небольшим «случайным» миганием. Разве вам не нравится ощущение запретного удовольствия от того, что вас видят? — спросила она, делая сильный акцент на последнем слове.

Она посмотрела на мужчину на другой стороне улицы, который был настолько ошеломлён моим видом, что чуть не споткнулся о пожарный гидрант, и улыбнулась мне, приподняв бровь, как бы говоря: «Видишь? »

Весь этот разговор казался мне сюрреалистичным. На меня смотрели случайные люди, в то время как мой преподаватель сочувствовал моей откровенно демонстрируемой сексуальности.

— Э-э, профессор, разве вы не должны кричать на меня сейчас? Говорить мне, чтобы я вела себя как леди, или что-то в этом роде?

Рука профессора Бец исчезла с моего колена, и она скрестила руки на груди, с любопытством глядя на меня.

— С чего бы это? Мне кажется, это не особенно логичная позиция. Предполагается, что молодые люди должны экспериментировать и пробовать разные вещи в жизни, чтобы не стать бездушными роботами с возрастом.

— Гм...

— Дайте угадаю: у вас были довольно строгие родители, да?

Я кивнула, и она кивнула в ответ.

— Птицы в клетках улетают дальше, когда их наконец освобождают. Возможно, благодаря строгому воспитанию вы сидите со своей «чатте» на обочине дороги.

— Моей... что?

— «Чатте»; это по-французски означает «кошка». Сленг. Я имею в виду вашу "киску", дорогая. Ту самую, которая подмигнула мне, когда я проходила мимо.

Казалось, меня невозможно было сильнее унизить и одновременно сильнее возбудить. Муж профессора Бец, должно быть, увидел напряжённое покраснение на моём лице и сжалился надо мной.

— Оставь бедную девочку в покое, Лариса. Она выглядит так, как будто у неё вот-вот случится сердечный приступ.

Профессор Бец подняла руку и наклонила голову в знак раскаяния.

— Прошу прощения, мисс Панкратова. Вам, вероятно, больше не нужно, чтобы кто-то из старых профессоров вас рассматривал... Каким бы интригующим ни был бы вид, открывающийся отсюда. Она снова подмигнула мне.

— Вы, кажется, немного новичок во всём этом, поэтому я просто скажу вам: моя дверь всегда открыта для нуждающихся студентов. Я здесь, чтобы помочь всем вам, чтобы вы могли стать теми людьми, которыми хотите стать... В какой бы форме ни требовалась эта помощь.

— Спасибо.... — сказала я, хотя это прозвучало почти как вопрос.

— Не за что, Лёля. Конечно. Так получилось, что у меня немного больше опыта в этой конкретной области, чем у большинства других преподавателей, поэтому вам повезло, что мы с Сергеем Владимировичем устроили здесь свидание, а не кто-то другой. С другой стороны, небольшой риск того, что вас может увидеть не тот человек, является частью игры, не так ли?

— Честно говоря, я немного волнуюсь. Вдруг приедет охрана или полиция, и моя жизнь будет разрушена.

Она отмахнулась от моих слов, как будто это было пустяком.

— Это студенческий городок. Вы думаете, что вы первая студентка, которая так развлекается? Университет получает, по крайней мере, пару жалоб в неделю, а летом и того больше. С вами, наверное, поговорят. Возможно, небольшой штраф, если вас поймал не тот человек, но не более того. Если вы носите достаточно одежды, чтобы утверждать, что ваше мигание было случайным, я удивлюсь, если будут хоть какие-то последствия. Они даже не могут позвонить вашим родителям без вашего согласия, потому что вы уже не несовершеннолетняя.

Неожиданно мои мысли вернулись к сценариям, которые я представляла себе по дороге в бар, когда Саша спросила меня, как я представляю себе своё полное публичное разоблачение. Мои обнажённые фотографии распространились повсюду, заставляя меня позировать и представлять своё тело студенческому сообществу. Только вот никаких последствий не будет. Ну, никаких последствий, кроме моего полного и абсолютного унижения и полной потери уважения ко мне как к человеку со стороны всех, кого я когда-либо встречала или когда-либо встречу.

Взглянув на свой телефон, профессор Бец объявила:

— Что ж, время летит, девочки, поэтому я попрощаюсь с вами. Моника, Катерина, Светлана, я была рада вас всех видеть. Ты скучаешь, — она посмотрела на Сашу, — не учишься ни на одном из моих курсов, но, судя по компании, в которой ты находишься, я уверена, что ты тоже в восторге. Лёля, дорогая моя, было так приятно видеть…

Я покраснела, поняв её намёк. Она наклонилась к моему уху, чтобы поделиться еще одной мыслью. Шепотом, но всё же достаточно громко, чтобы услышал весь стол.

— Вот совет для вас в ваших приключениях, связанных с эксгибиционизмом: трусики единорога не подходят к вашему образу. Если это необходимо, купите что-нибудь кружевное или прозрачное, но я бы рекомендовала обойтись совсем без них.

Профессор, озорно подмигнув и улыбнувшись, пошла со своим партнером по улице, не оглядываясь. За столом воцарилась тишина, все ждали, пытаясь понять общее настроение, прежде чем начать разговор.

— Ну, — осторожно начала Катя, — это только что произошло.

— Это был не тот разговор, который я ожидала, учитывая обстоятельства, — добавила Саша.

— Лёля, с тобой всё в порядке? — спросила Света, протягивая руку через стол, чтобы дотронуться до моей руки.

— Я в порядке, — спокойно ответила я и, к своему удивлению, на этот раз действительно это и имела в виду.

Моника, что на нее совсем не было похоже, выглядела по-настоящему растерянной:

— Мне так жаль, Лёля. Когда я делала это с твоими трусиками, я понятия не имела, что так получится. Я не хотела…

Её извинения оборвались посреди фразы, она просто уставилась на меня, открыв рот, когда я, опустив под стол руки, вытащила резинку трусиков из-под пояса юбки, а затем полностью сняла их. После этого я положила свои мокрые трусики на скамейку между собой и Моникой. Четыре пары глаз уставились на меня в шоке.

— Что? — невинно спросила я. — Профессор велела мне снять их, так что я должна это сделать. Верно?

Саша усмехнулась, а Света закатила глаза.

Моника тут же присоединилась ко мне, широко улыбаясь.

— Да, выбора нет. Раздеваться по команде — это в твоей природе.

Пока никто не скажет мне снять что-то ещё, я, вероятно, даже смогу продолжать дышать. Короткая юбка, без трусиков, на публике. Несомненно, меня охватило какое-то психическое расстройство.