Некая партизанская война. Часть 3

Иногда я приезжал за Верой на машине, в конце рабочего дня, и мы вместе ехали домой.

Первое время она была тронута этим, говорила, что её муж так никогда не делал и что ей завидуют чёрной завистью другие сотрудницы.

Обычно я подъезжал к её офису и парковался. Но в тот день припарковаться у здания не удалось, всё места почему-то были заняты. Я оставил машину в близлежащих дворах, а сам пошёл в офис, дабы проводить Веру до авто.

Я поднимался по лестнице и меня ещё не было видно с промежуточной лестничной площадки, где курили парень и девушка, но я отчётливо слышал их голоса.

— Да как же ты не понимаешь,  — эмоционально говорил парень,  — Кто-то сунул в ящик стола Самойлова грязные вонючие мужские трусы! Самойлов в конфронтации с Петровым, вот он и решил, что сделал это Петров! А я говорю, это сделала она! Она любит подлить масла в огонь, столкнуть людей лбами!

Увидев поднимающегося по ступенькам меня, парень замолчал. Девушка скромно опустила голову. Я прошёл мимо, невольно вспомнив, как когда-то отдал свои грязные трусы Вере.

•  •  •

— В попу больно, сосать слишком эгергозатратно,  — сказала Вера,  — И раком стоять я устала. Давай, я просто лягу, а ты меня трахнешь.

Она легла на широкую кровать и раздвинула ноги, показывая мне волосатую пизду. Я любил эту женщину, я был согласен на любые условия, которые она выдвигала.

Я лёг рядом и стал лизать половые губы и клитор. Запах вскружил мне голову, через какое-то время я возбудился, любимая тоже и я стал трахать Веру, наблюдая, как трясётся её грудь. Время от времени я опускал голову и целовал её лицо с зажмуренными глазами.

Вера тихонько стонала. А что если в этот момент она представляла кого-то другого?

•  •  •

— Я уволилась с работы,  — бледными губами тихо сказала Вера,  — забрала все вещи.

Она швырнула на пол пакеты:

— А, пусть все катятся к чёрту!

Я смотрел на неё оторопело, не понимая, что произошло. Потом вдруг почему-то вспомнил лампочки без упаковки и недавно услышанный разговор на лестнице.

•  •  •

Время шло, пролетели месяцы, а Вера всё не могла устроиться на работу. Моей зарплаты на двоих хватало впритык.

Немного выручала её студия, которую она продолжала сдавать, но это, в нынешней ситуации, это были копейки.

•  •  •

Я поднимался на свой этаж, когда увидел, как сосед, тот, что постоянно паркуется у подъездных дверей, устанавливает видеокамеру у входа в свою квартиру.

— Что это Вы делаете?  — спросил я.

— Что делаю?! Устанавливаю камеру! Кто-то насрал вчера ночью под мою дверь!

— Не может быть!  — Меня кинуло в озноб.

— Навалил кучу! Я хочу поймать этого пидораса!

— Наверное, собака какая-то,  — сказал я.

•  •  •

До последнего я считал все эти происшествия просто нелепыми совпадениями, гнал от себя прочь дурные мысли и убеждал себя в непогрешимости своей возлюбленной.

Её бывший муж, этот пожилой потрёпанный жизнью человек с недобрым взглядом, мне совсем не понравился, я не верил ни одному его слову. Как можно было жить и спать с 

таким неприятным типом? Бедная Вера!

Да и как поверишь, когда при мысли об этой женщине голова идёт кругом?

Да и вообще, как поверить в такое?

•  •  •

— Вами мужиками интим переоценен, сказала Вера,  — Мне же он не нужен так часто. Я не против того, чтобы ты посмотрел сегодня порнуху.

— Но я тебя хочу,  — сказал я.

— Секс — это всего лишь частный эпизод отношений. Гораздо важнее другое. Честность и душевная близость, например.

— Это ясно,  — сказал я,  — А ты любишь танцевать? Может станцуешь для меня голая?

— Хорошо, попробую,  — Вера пожала плечами,  — Странно, что тебя так возбуждает моё тело.

Она нехотя сняла халат и начала трогать себя: пухлый выступающий лобок, складку живота, бёдра, груди... Я не сводил с неё глаз. Затем она повернулась ко мне попой и раздвинула руками ягодицы, продолжая пританцовывать.

Зрелище было возбуждающим. Я удовлетворял себя сам.

•  •  •

Слякотную осень сменила холодная зима. Наши отношения оставались прочными, как январский лёд.

Мы пришли из супермаркета. Я отнёс пакеты с едой на кухню, Вера принялась разбирать их.

Находясь в прихожей я увидел, что карманы пуховика Веры как-то странно оттопырились. Я подошёл ближе и достал из них часть содержимого. Это были супермаркетовские конфеты.

— Что это?  — вскричал я,  — Ты что, украла конфеты?

— Ну и что?  — как ни в чём не бывало ответила Вера,  — Нам не помешают дома конфетки! Они не звенят в рамке, я проверяла! Этих жуликов, что там торгуют, сам бог велел наказать!

— Да там же камеры кругом!

— Ха, камеры... Вот в том-то весь и прикол: сделать так, чтобы незаметно было даже на камерах...

Я стоял ошарашенный и не знал, что сказать. Тревога в моей груди нарастала.

— А чем виновата несчастная продавщица, которая будет вынуждена заплатить за эти конфеты из своего кармана?

— А тем, хотя бы, что столько лет продавала просрочку да гнильё и назад не принимала! Они стали принимать только когда за них взялись инстанции! А сейчас воду льют в мясо и замораживают!

— О, боже! Выходит, муж твой прав был! Это всё правда! Ты сошла с ума!

— Это моя некая партизанская война,  — сказала вдруг Вера с таинственной ехидной улыбкой. Было понятно — она призналась.

— Какая война?!  — разозлился я,  — Это какое-то крысятничество! Мелкие, грязные методы! С кем ты воюешь!? А главное, за что!? Ты просто портишь жизнь и себе, и другим! Воюешь со своими товарищами, с такими же людьми, как ты!

— Нет, я никогда не поступаю таким образом с равными себе,  — Вера была спокойна,  — С такими же людьми я всегда выясняю отношения открыто. Но что прикажешь делать с руководством, например, которое вдруг начинает давить тебя административным ресурсом? Ты сам знаешь, как это бывает... Как сопротивляться сильным мира сего? А что делать с теми, кто совсем оборзел и берегов не видит?

Я подошёл к окну и стал смотреть на двор, на припаркованную у самых подъездных дверей машину соседа.

— Да зачем тебе это надо? Посмотри, сколько проблем ты с этим 

поимела! Тебя же со всех работ увольняют!

— А что, по-твоему, терпеть надо? Но если взять литературу... Вспомни, хотя бы, Павку Корчагина! Он тоже так поступал! Помнишь, как он насыпал попу махорки в тесто?  — лицо Веры сделалось немного грустным, она вдруг обняла меня сзади и прижалась щекой к моему плечу,  — Но разница в том, что Павка с этого начал, а я, похоже, этим и закончу.

За окном темнело, закат почти догорел.