Игорь

Я понял сразу — я пропал... Он обходил строй, выбирая, из вновь прибывших новобранцев кого-нибудь себе в помощники.

Пять минут назад нас построили и объявили, что нужен человек в котельную, в помощь штатному кочегару...

Высокий, больше 190, смуглый, литая фигура, волосы коротко подстрижены, огромные, сильные руки... Я влюбился с"первого взгляда»...

... Уже в лет 18 я понял — что то не так. Я смотрел на одноклассников, на их штаны, вернее на выпуклости на ширинках; если на уроке физкультуры кто то из них захватывал меня очень сильно — я вспоминал об этом еще несколько дней. Позже я понял про себя всё. Мне не хотелось жить. Я боялся жить.

Мне 18. Я в армии. Я увидел его. Игорь... Он осматривал нас и выбирал. У меня не было шансов — средний рост, нет сильных рук, фигурка подростка..."Ну выбери меня!». Именно это кричали мои глаза. Он случайно заглянул в них и наверно прочел это. Прошел дальше по строю, но потом вернулся.

— — Пошли боец...

Командир роты немного удивился:

— — Этот?... Ну, смотри... Если не подойдет — обменяем...

По дороге в котельную он шел быстрыми широкими шагами, я еле поспевал за ним. Котельная рассполагалась между двумя частями, в лесу. Оглянулся:

— — Запыхался? Давай сядем, перекурим...

— — Я не курю...

— — Понятно... Что, в роте не сладко, обижают? Ты я вижу не Геракл. Я тебя только поэтому и выбрал — жалко тебя стало, таких как ты мордуют много. Но предупреждаю — ебашить будешь как следует, без поблажечек. Понял? Как звать?

— — Понял... Валентин.

— — На хуя я с тобой связался... Валек... Ладно пошли...

На месте показал все хозяйство. Что как делать — вроде и не огромная наука... Справлюсь. Сели ужинать.

— — Я ведь тоже в той части служил. После армии некуда мне — родители алкаши, в колхозе делать нечего, денег нет... Решил подзаработаю, да осяду где нибудь, в теплых краях. Вот уже здесь 2 года. Ты лопай, лопай. Выпьешь?

— — Не знаю... Не пью я... А, давай...

— — Не пьешь? Хм... А я люблю — да и делать здесь больше нечего — лес кругом. До ближайшнго поселка 16 километров, да и там тоска... Баб нет, все разобраны — те что есть свободные — такие страхопиздища... Вот только в отпуске и отрываюсь... А ты как до баб? Охоч?...

Глупо улыбаюсь в ответ...

— — Ну да...

— — Хуй на! Ясно, что еще сиську не щупал... Ладно спать пошли — ночью еще вставать два раза — забрасывать надо...

Небольшая комнатка. Моя кровать солдатская, железная. И его — самодельный большой топчан. Стали раздеваться. Ах, как хорош... Ноги, руки, торс, бедра... Густые волосы на груди. ногах. Даже сквозь трусы видны эти очертания... Я быстро залез под одеяло — возбудился я сильно, чувствую член встает. Он заснул быстро, а я все лежу и думаю: «лучше бы я в роте остался — не могу я рядом, вот так в одной комнате с ним быть и знать, что никогда...».

У меня никогда не было секса с мужчиной. Я ревел дома по ночам в подушку, я мечтал об этом каждую минуту, но я не знал как эту мечту осуществить. Я боялся ее осуществить...

— — Эй, боец, подъем! Пошли ебешить на благо Родины.

Кидали уголь. Он две лопаты — я одну."Когда же это кончится? Я больше не могу... А ему хоть бы хуй... Швыряет и не задыхается...». Наконец закончили.

— — Айда в душ.

Я так устал, что глянув на его «хозяйство» только и подумал: «Ого! Вот это да!», но даже возбудиться не было сил...

— — Да ты прям как девочка — ноги, тело — нежный ты какой то, Валек... А работаешь ты хуёво — 2 недели тебе сроку втянуться — или обратно в роту... Я за тебя пахать не буду... Понял?

— — Понял...

И потянулись дни... Уголь, уголь, уголь... Я не навидел уголь, шахтеров, которые его добывали, людей, которые грелись и мылись горячей водой... Я ненавидел его... Постоянные подъёбки, не сильные, но ощутимые удары и тычки... Я любил его... Я уже хотел назад, в расположение. Я не мог находиться рядом с ним. Как то он подошел и взял мои руки в свои:

— — Да... С такими мозолями ты ни хуя не работник. На следующей неделе в роту. Я не санчасть. Иди уберись в кубаре... Пожрать сделай. Я сам закидаю.

Начистил картошки, тушенка, кисель... А пропади оно все. Убрался в кубаре. Выходить собрался с тазом в руках и с ним в проходе столкнулся.

— — Куда, блядь, прешь? В глаза долбишься?

От его удара упал я на кровать свою и весь таз с грязной водой на себя и на постель вылил.

— — Ох и уёбок! Рястяпа. Иди мойся, блядь! Да по быстрому. Жрать будем и спать! Недоросль, баба!

— — Я не буду ужинать — не хочу.

— — Ну баба с возу — кобыле заебись.

Собрал я матрасики-простынки, просушить надо. Разложил на трубах — высохнут. В душе стою моюсь. Слезы душат."Ну, почему все так... В чем я провинился, Господи, что же такого я успел сделать плохого в жизни, что так наказан я...». Я закончил мыться — он заходит.

— — Иди поешь все-таки. Я оставил там... Пока не остыло...

Сижу, ем, даже вкуса не чувствую. Тошно мне! Ох, как тошно! Вышел Игорь, посмотрел на меняи спать пошел. Я убрал все со стола. К стенке прислонился, сижу тихо, себя жалею... Заходит:

— — Ты еще долго сидеть будешь? Отбивайся по быстрому!

— — Да мокрое еще все... Не высохло...

— — Рядом ложись. Или стеснительный до невъебения?...

Захожу в кубарь. В темноте разделся тихо. Он лежит курит. Пододвинулся. Я к стенке лег, почти в нее вжался, что бы его не касаться. Я первый раз в жизни лежал с мужчиной в одной постели...

— — На хуй я тебя взял... Лучше бы путевого бойца вместо тебя... Пожалел блядь, мать Тереза, ебать ее... Хуево тебе там будет — ты теперь там как новенький, почти две недели прошло, твои уже между собой скорешиться успели... А ты теперь там один будешь...

И тут прорвало меня. Заплакал я. Нет, не заплакал, а зарыдал:

— — Какая разница — здесь, там... Выдержу...

Он меня к себе развернул — обнял, прижал:

— — Ну ты че Валек! Да, ладно не убивайся ты так! Ну, тихо, тихо...

Как ребенка успокаивает, по спине гладит. Руки огромные, сильные. Я в грудь его волосатую уткнулся и тихо плачу. Вроде успокоился я. Он все прижимает. И так хорошо мне от ощущения его тела, его запаха, от дыхания его, от того, что впервые я так близко с мужчиной лежу, а он гладит меня по спине и успокаивает. Если бы спросили меня тогда: «Сейчас?...». Я бы ответил: «Да, сейчас можно и умереть, я согласен...». Вдруг он рукой лицо мое взял и поцеловал, нежно и сильно. Отстранился и опять. Языком губы мои раздвинул — внутрь проник, я чуть не умер от разрыва сердца. Чувствую, член у него встал — в живот мне упирается... Шепчет мне на ухо: — -Валюха, если ты сейчас не встанешь и не уйдешь — глупость я «ограмадную» с тобой сделаю... Уйдешь?...

А мне дыхания не хватает толком ответить:

— — Нет... Игорь... не... я... останусь... я хочу так... пусть...