Тракторист

Колька Левицкий, лет 40, темноволосый, большеротый, по будням чумазый, постоянно в кепке, работал трактористом. Работал неплохо, хотя в передовики никогда не стремился. Внешность у него была самая обыкновенная. Нельзя было назвать его красивым, но он и не был некрасивым. Обыкновенное лицо сельского жителя. Удивляли ресницы, большие и пушистые, как у девушки. То ли от природы, то ли от работы кожа на руках была темная и грубая.

Он любил задираться, поговорить, и часто надоедал людям. Хотя, все это делал не со зла, а по-доброму. За ним закрепилось прозвище "балаболка", на которое он немного обижался.

Был женат, жена Нюрка работала на ферме. Была она домовитая, хорошая хозяйка, родившая ему сына Сашку и дочь Ленку. Они жили нормально. Колька подворовывал, когда это было возможно, да и в сезон имел неплохо.

В свободное время любил выпить; скандалил, дрался, пока не падал замертво и не засыпал. Утром сильно болела голова, и хотелось опохмелиться. Он сильно матерился после этого, и все у него были виноваты.

Колька не помнил, когда он начал заниматься сексом. Он жил на природе, видел, как это делают животные. Это не удивляло и не возмущало. Секс для него был таким же естественным явлением, как небо, земля, дом, работа. В сексе он не испытывал глубоких чувств. В юности он дрочил, когда было можно, затем с пацанами баловались, тыкая членами друг в друга и мастурбируя вместе. Это не был секс - была игра.

Первая его женщина была местная шлюшка Лидка, ну и что, что он был не один, а вместе с пацанами? Правда, он был последним и быстро кончал. Быстро уходили. После этого голова болела от самогонки, а член от напряжения. Потом уже не раз, и с пацанами, и сам, ходил к ней.

Потом была одна девочка, которая после встреч с Колькой перестала быть девочкой.

- Ты что, страх потерял? - спросила однажды мать, невысокая, худенькая женщина, когда Колька явился под утро. Колке было наплевать, он чувствовал себя взрослым, мужчиной.

Нюрка Кольке понравилась, она не подпускала его долго, ждала из армии. И он на ней женился. Правда, и она была уже не девочкой. Он ругался, бил ее. Но успокоился, и стали жить дружно. Сексом занимались, как работали: особой страсти не было. Все было заранее известно. Да ничего особенно и не хотелось.

Дом Кольки с одной стороны соседствовал с домом тихой, спокойной старушки - бабы Веры. А с другой - находился большой вишневый сад, за которым заканчивалось село. Сад был большой и больше напоминал кустарник.

Однажды ранним летом к соседке приехал из города сын. Плотный невысокий мужчина, чуть старше Кольки. Поражали небесно-голубые глаза. Он приехал отдыхать. Почти ничего не делал и ходил на речку с удочками и в шортах. "Ынтелегэнт", - внутренне прозвал его Колька, уже заранее ненавидя его и почему-то завидуя ему.

Вечером, когда Нюрка уехала к матери в соседнее село и забрала детей с собой, Николай сидел дома и смотрел телик. Было скучно, хотелось выпить. Он маялся. Встал, походил по комнате, невольно посмотрел в окно. Сквозь шторы было видно: у бабы Веры горел заманчиво свет. Вспомнил, что к ней приехал сын. Засунув в карманы штанов поллитровку, он вышел из дому.

Старуха сидела за столом с сыном. Ужинали.

В комнате было чисто, на окнах занавески, чистые коврики. Уютно.

- А, Коля, заходи, присаживайся с нами.

Он вытащил бутылку и поставил на стол. Баба Вера засуетилась, ставя на стол еще одну тарелку с вилкой и три рюмки.

Колька посмотрел внимательно в голубые глаза сына.

- А это мой сын, - познакомила их бабуля.

- Коля, - сказал он и протянул руку.

- Евгений Николаевич, можно - Женя, - ответил сын, вставая и пожимая руку.

- А я вот тут решил зайти и узнать: не надо ли чего?

- Нет, не надо. Вот сын приехал, поможет, - ответила старуха.

Сын на правах хозяина налил всем водки. Они чокнулись "за знакомство" и выпили. Старуха только пригубила и поставила рюмку. Мужчины выпили полностью. Стало тепло и веселее. Завязалась беседа.

Бутылка быстро ушла. Евгений Николаевич вышел в другую комнату и принес бутылку коньяка.

Кольке хотелось выпендриться, он петушился, размахивал руками, что-то доказывал. Сын смотрел на него с легкой саркастической улыбкой и иногда вставлял реплики. Он больше слушал, чем говорил. Кольку это заводило. Он чувствовал, что его не уважают. После очередной рюмки он полез драться. Но ничего не получалось. Евгений Николаевич как-то по-хитрому уклонялся, и все Колькины выпады были в пустоту. Колька злился, распалялся еще больше, но ничего не получалось. Бутылка скоро опустела.

Колька рухнул на скамью и успокоился.

Все остальное он помнил плохо. Было как в тумане. Движения уже почти не координировались.

Он не помнил, как оказался дома.

Женя положил безвольное тело на кровать. Колька что-то слабо бормотал и беспомощно ругался. Он лежал, широко раскинув руки. Женя подложил под его голову подушку, посмотрел на него и уже собирался выйти, подойдя к двери.

Но что-то заставило его остановиться.

Он медлил.

Подошел снова к кровати, посмотрел внимательно. Колькино лицо с большими длинными ресницами, в темноте, при свете заглядывающей в окно луны, выглядело красивым. Женя наклонился ближе и рассматривал его. И неожиданно для себя поцеловал в губы. Он почувствовал слабый ответ. Погладил его лицо, грудь через рубашку и дотронулся до ширинки. Под рукой сразу стало больше, и обозначился крупный ствол. Колька затих и засопел. Женя слегка сжал через штаны член. Тот отреагировал твердостью. Расстегнул пуговицу, ширинка сама распахнулась. Член стал более свободным, и трусы стали шатром. Взял трусы за резинку и опустил их ниже. Член радостно освободился и возвышался над телом. Он был уже влажным. Кожа натянулась, и залупа блестела при лунном свете.

Колька приподнял руки и притянул к себе друга. Тот не сопротивлялся. Он снял всю одежду с лежащего и бросил ее на пол возле кровати. Колька лежал голый и сильно желающий секса. Женя лег рядом на широкую кровать, на Нюркино место. У него член был больше Колькиного. Все тело было покрыто мягкими волосами. И грудь, и спина.

Колька лез целоваться, он обнимал партнера. Тот взял в кулак его член и грубо, почти до боли еще сильнее натянул кожицу. Колька застонал. Женя приподнялся, сел на грудь партнера и стал водить своим крупным членом по его губам. Губы были вялые, но рот слегка приоткрылся. Зубы не хотели разжиматься. Женя пальцами рук раздвинул их и двинул член глубже, на язык. Колька сделал глотательное движение и неумело стал сосать член. Вдруг вспомнилось, как Нюрка сосала у него, и как ему было приятно. Женя глубже засунул член и стал покачиваться. Губы обхватили полностью ствол, и он стал мокрым.

Колькины руки ласкали тело партнера, сжимали его ягодицы.

Колька почувствовал, как член во рту увеличился и какая-то жидкость заполнила его рот. Он не знал, что с нею делать - она мешала дышать. Женя вынул член изо его рта и лег рядом, отдыхая. Колька сплюнул сперму на простынь рядом с подушкой. Он взял свой член в руку и подрачивал. Другой рукой гладил мягкие волосы на груди Жени. Затем затих и отключился.

Он глубоко спал. Ему снилась нарастающая боль. Боль стала жгучей. Войдя в реальность, он ощутил, что в заднем отверстии у него находится что-то, доставляющее боль. Его ноги были подняты и находились выше его лежащего тела, на плечах партнера. Не открывая глаз, чувствовал горячее тело партнера, плотно прижатое к нему. Оно покачивалось, двигая его тело. Колькин член стоял колом, сжатый в чужих руках. Было и приятно и больно одновременно. Его член, крепко сжатый, попытался освободиться, напрягся и выстрелил густым фонтаном спермы. Она разлилась по его животу и стекла струей на простынь. Женя стал еще упорнее двигать бедрами. Скоро он затих и немного подождал. Он снял чужие ноги с плеч и встал. Колька чувствовал, как в анале стало мокро, и простынь стала влажная под ним.

- Люблю... - простонал Колька.

Он устал и вяло лежал.

Почувствовал прикосновение чужих губ к своим губам. Он слабо ответил и провалился в сон.

Солнечный луч дотронулся до мятого Колькиного лица. Он разлепил глаза и тупо осмотрел свою комнату, долго и мучительно соображая, что с ним. Он лежал голый. Вся одежда лежала комом на полу. Какие то засохшие пятна были на простыне возле подушки и на середине. Он начал вспоминать, что было. Вспоминал урывками. Очко болело, и во рту был какой-то привкус. Сильно болела голова, и виски мучительно вываливались от боли.

Хотелось опохмелиться.

Он встал, надел трусы. Скомкал простыню со следами спермы и кинул в печь. Чтобы жена не видела. Взял старые газеты для растопки и поджег простыню. Она нехотя затлела, вспыхнуло пламя, и полностью сгорела. Он взял кочергу и размешал остатки.

Так весь день он и провалялся в постели, выпив много воды и не выходя из дому. Вечером приехала жена. Жизнь наладилась.

Утром, третьего дня, надо было идти на работу.

Колька хотел быстро прошмыгнуть мимо дома бабы Веры. Так почти уже и получилось. Но неожиданно он увидел стоящего у забора сына. Тот смотрел куда-то вдаль. Кольку бросило в жар, но свернуть уже нельзя было. Он поравнялся с ним и скороговоркой проговорил:

- Здрасте.

Тот равнодушно посмотрел на него и кивнул. Колька постарался быстрее уйти. Ему хотелось оглянуться. Казалось, что тот смотрит ему вслед. Успокоился он, когда завернул за угол. "Ынтелегэнт ебаный", - злился он.

Евгений Николаевич скоро должен был уехать.

Вечером Колька пришел с работы. Пока плескался, Нюрка собрала покушать.

- Сынок бабы Веры уезжает. Пойди, спроси: может че помочь?

Он в ответ что-то пробурчал.

Затем подошел к окну в комнате, из которого был виден соседний дом, и сквозь прозрачную штору видел, как сын, попрощавшись с матерью, сел в машину. Он равнодушно посмотрел на Колькин дом, на окно, за которым стоял хозяин. Колька дернулся немного назад и спрятался за косяк, хотя его и так не было видно.

Машина уехала. Стало как-то одиноко.

- Ну что уехал? - спросила Нюрка.

Колька ничего не ответил и подумал: "Ынтелегэнт".