Письмо Димке (Эротические письма)

Часть 1

Уже который вечер я сижу у окна, смотрю на проезжающие мимо автомобили и, слушая Астора Пьяцоллу, пытаюсь выложить на лист всё, что накипело у меня в душе. Почти два года я знаю тебя и почти столько же времени мучаюсь, не в силах найти в себе смелость и рассказать тебе всё то, что творится во мне. Знаешь, сказать, что ты мне очень дорог, - это не сказать ничего. Ты мне очень нравишься, Димка! Я не могу пока назвать это любовью, так как любил в своей жизни, может быть, только один раз. Ночь для меня - самое ненавистное время суток. Ложась спать, я думаю, скорее бы наступило утро, чтобы я вновь увидел тебя, мой любимый малыш. Ты приходишь ко мне во сне. О, как прекрасны эти сны! Если бы только ты мог их видеть вместе со мной. В них есть всё: и любовь, и нежность, и страсть... Утром я вновь и вновь понимаю, что наяву этого никогда не будет. Я не смогу найти в себе силы, чтобы признаться тебе в своих чувствах, а тебе этого и не надо, ведь у тебя есть твоя Наташа. Наверное, вы любите друг друга. Я вижу, как светлеет твоё лицо, когда ты говоришь о ней, а мне становиться невыносимо больно от осознания своего вечного одиночества.

Понимаешь, самое страшное - осознавать это сейчас. Раньше, в молодости, всё казалось мне таким лёгким и беззаботным... Вот сейчас передо мной на столе стоит фотка моего армейского друга, и я вновь окунаюсь в то, давно минувшее и поэтому такое недосягаемое время. Мы стоим, обнявшись, с моим другом Мишкой - оба девятнадцатилетние младшие сержанты тогда ещё могучей и несокрушимой Советской Армии, оба красивые и молодые. И никто ещё не знает, что развалится наш союз нерушимый, что станут независимыми моя Россия и его Украина, да и мы сами, испытав однажды боль расставания, поймём, что нам лучше больше никогда не встречаться, чтобы не бередить раны прошлого, которые со временем совсем зарубцевались, но иногда так сладко ноют от нахлынувших воспоминаний...

С Мишкой мы за полтора года знакомства прошли путь от взаимной вражды до такой оглушительной любви, что словами тебе это я и объяснить-то, наверное, не смогу. Первая наша встреча на сержантских сборах после учебки успешно закончилась дракой. Поразбивав друг другу носы и губы из-за какой-то, теперь уже кажущейся мне незначительной мелочи, мы успешно продолжали враждовать ещё месяца два или три. Но самым странным в этом деле было то, что казалось, что всё это нами делается осознанно. Посторонний человек мог бы подумать, что мы с ним специально ищем этих встреч и со временем всё чаще и чаще. Сейчас я уже не могу точно вспомнить, как это было, но как-то, в очередной раз встретившись с ним и собравшись уже было опять повздорить, я вдруг неожиданно услышал его слова, показавшиеся мне в ту минуту нереальными:

- Андрюх, ну что мы с тобой как два идиота?! Над нами уже скоро вся часть смеяться будет. Не проще ли просто поговорить по душам и расставить все точки над i?

Несмотря на смятение, я всё же согласился встретиться с парнем, как говорится, на нейтральной территории, то есть в курилке после отбоя, благо сержантские погоны тому способствовали.

День до отбоя пролетел незаметно. Занятия, обед, строевая и так далее съели всё время. Затем прошла вечерняя поверка и прозвучала команда "отбой". Как ни странно, ноги в курилку несли меня сами. Не могу объяснить почему, но никогда ещё я не ждал с кем-либо встречи с таким нетерпением, как сейчас. Придя в назначенное место, Мишку я там не обнаружил. У меня сразу зародилась мысль о том, что всё это было специально им подстроено, чтобы потом в очередной раз посмеяться надо мной. Закурив, я присел на скамейку. В голове у меня роились всякие мысли, и я не заметил, как сзади ко мне подошёл Мишка. К реальности меня вернул его голос.

- Привет! А я и не надеялся на то, что ты придёшь, думал, что ты примешь это за очередную мою подъёбку, - его лица было серьёзным, но в глазах теплился какой-то ещё незнакомый мне огонёк.

- Ну, почему же не приду? Я слово всегда держу. А вот в тебе я тоже не был уверен.

Мой ответ, видимо, совпал с его мыслями, поскольку на губах у него появилась улыбка, и он попросил у меня закурить. На моё замечание о том, что он вроде бы не курит, я услышал ещё более странный ответ:

- Знаешь, мне так нужно с тобой серьёзно поговорить, что сейчас я даже выпить для смелости согласился бы.

- Нет проблем. Пошли ко мне в учебный корпус, там у взводного всегда есть заначки. По соточке тяпнем, он и не заметит.

В глазах у Мишки вновь мелькнул тот же непонятный мне огонёк.

- Да пойти-то можно, но вдруг дежурный по части пойдёт роты проверять - шуму потом не оберёшься!

- Не боись, - ответил я. - Сегодня наш ротный дежурит, отмажемся, если что. Он мужик нормальный.

Поколебавшись ещё немного, Мишка согласился на моё предложение. Идти до корпуса было совсем недалеко, и вот мы уже на месте, тем более что техники секретной в корпусе не было, и на сигналку он не ставился. Легко проникнув в учебный класс, мы закрылись в нём изнутри и разместились на подоконнике. Всё видно, и свет не нужно включать, уличный фонарь хорошо освещает класс, и видимость стола нормальная.

Мы налили по первой. Я хотел было просто выпить, но Мишка вдруг предложил:

- Давай за нас с тобой. Ты не против?

Ничего подобного я не ожидал. Не найдя, что ему ответить, я просто выпил. Он вновь попросил у меня закурить. Ничему уже не удивляясь, я дал ему сигарету. В процессе курения он налил ещё по стакану водки.

- Андрюх, скажи теперь ты чего-нибудь, а?

Я, честно говоря, не был готов к подобному ходу событий, но делать нечего, придётся говорить. С чего же начать? Мысли совсем не хотели приходить мне в голову, однако, как ни странно, язык мой начал шевелиться сам собой.

- Знаешь, признаться честно, я всё ещё не верю в происходящее, а вернее, даже не понимаю, что здесь сейчас происходит. Ещё утром я с полной уверенностью мог сказать себе, что любая наша с тобой встреча вновь перерастёт в бестолковую стычку, в драку по любому поводу. И вдруг мы с тобой мирно сидим и пьём водку. Что случилось, я пока не понимаю, но, как ни странно, этот поворот событий мне даже немного нравится. Давай выпьем за перемирие!

Я поднял стакан и хотел уже было выпить, но Мишка вдруг потянулся ко мне своим, пытаясь чокнуться. Мне ничего не оставалось делать, как ответить ему тем же. Звякнули стаканы, и он произнёс:

- А давай лучше не за перемирие, а за мир. Мир навсегда. Ты же только что сам сказал, что все эти стычки и драки - такая бестолковщина. Что мы с тобой как неразумные пацаны?! Давай!

Мы выпили и сели друг против друга. Даже в сумраке комнаты я видел, что Мишка в упор смотрит на меня. Пытаясь не отводить взгляд, я прошептал:

- Ну, а теперь рассказывай, что произошло? Почему вдруг такие перемены?

Было видно, что начать говорить парню стоило большого труда, в нём боролись два противоречивых чувства, и ни одно из них не могло взять верх. Я молча курил и ждал, решится он заговорить или нет.

- Ладно, слушай, - наконец, начал Мишка. - Ты не поверишь, но ещё тогда, на сержантских сборах, когда мы с тобой впервые подрались из-за уборки каптёрки, помнишь? Так вот ещё тогда я понял, что хотел бы иметь такого друга, как ты. Прошу тебя, только не перебивай! Знаешь, глядя иногда на тебя, я хотел чувствовать себя таким же раскованным и независимым, как ты, так же по вечерам сидеть в каптёрке с дедами, играть на гитаре и петь песни, но моя застенчивость не давала мне этого сделать, и тогда я решил, что любым способом должен обратить твоё внимание на себя. Честно говоря, я не понимаю, как я только смог выдумывать всякие нелепые поводы для наших конфликтов. Но и ты хорош! Не мог, что ли, не связываться со мной?

Я не смог сдержаться и перебил его:

- Ну, молодец! Тебе морду пытаются бить, а ты стой и получай. Не, я не Иисус Христос, щёку не собираюсь подставлять.

Его взгляд сначала вспыхнул, но он тут же взял себя в руки и продолжил исповедь.

- Да всё я понимаю! Но и ты пойми: ну как я ни с того ни с сего подойду к тебе и скажу, мол, Андрюха, я хочу с тобой дружить. Ты бы и сам неправильно меня понял, вот я и ерепенился по поводу и без повода, думал, что ты первым остановишься и предложишь поговорить, но ты молчал, поэтому я и решился подойти к тебе сегодня утром. Ты уж прости, но не могу я больше с тобой драться. Мне твоя морда дорога. Правда! Я даже в те моменты, когда дрался с тобой, ощущал тебя своим другом. Понимаю, что херню несу, но это так. Поверь и постарайся понять меня, - парень немного помолчал и, переведя дух, закончил. - Ну вот, всё, что хотел сказать, сказал. Теперь поступай, как знаешь.

Часть 2

Честно говоря, сказать, что я опешил от Мишкиных слов - это ничего не сказать. Я был просто в ступоре. С одной стороны, в моей душе всё ещё жила обида за все те синяки и ссадины, которые я носил на теле благодаря этому распиздяю, а с другой стороны, после того, что услышал, я уже не мог относиться к этому пацану так, как прежде. Да и что греха таить, втайне он мне всегда нравился, и только после его слов я понял, что этот комплекс не только его беда, но и моя. В общем, два дурака встретились, понимают, что импонируют друг другу, но как найти общий язык - не знают. Да, дела!

Видимо, я слишком долго молчал, потому что Мишка снова подал голос.

- Ну так что, мир или как? - это было сказано таким голосом, что у меня в носу предательски защипало.

Господи, ну какая, к чёрту, война! Дебилы мы, дебилы!

- Миша, наливай. Я всё решил и скажу тебе об этом. Знаешь, а ведь, наверное, ты прав. Когда люди не понимают друг друга, тогда и дерутся, тогда и воюют. Но ведь, оказывается, так просто выслушать, понять другого, и всё становится ясно и предельно просто. Вот ты сейчас не сказал мне ничего нового, не открыл Америку, просто излил мне свою душу, и всё. Но вместе с тем ты открыл мне глаза на наши взаимоотношения. Если честно, то мне тоже не доставляло особой радости наше с тобой мордобитие, это просто была ответная реакция на агрессию. И вот теперь, когда её нет, я вдруг осознал, что мы вполне можем быть с тобой друзьями, и не просто друзьями, а офигенными друзьями. Мы же почти кровные братья - сколько синяков друг другу понаставили за эти месяцы!

- Андрюха, я так рад, что ты меня выслушал и понял. Давай выпьем за это!

Мишка протянул мне стакан. Мы с ним чокнулись, выпили и протянули друг другу руки. Пожав ладони, Мишка притянул меня к себе и обнял, и в этот момент я вдруг где-то глубоко-глубоко в душе начал осознавать то, что приобрёл сейчас не только друга, но и нечто большее.

Выкурив ещё по одной, мы направились в расположение. На улице стоял август, погода была шикарная, с неба сыпались звезды, и, глядя на них, я сказал:

- Миха, загадывай желание, оно непременно сбудется.

Немного помолчав, он ответил:

- А я уже давно его загадал, и, кажется, оно начинает сбываться.

Я остановился и посмотрел на него. Глаза, похожие на два уголька, смотрели мне прямо в глаза. Мы стояли под серебряным куполом бескрайнего неба, и казалось, что во всей Вселенной нет людей счастливей этих пацанов, наконец-то понявших друг друга и начинающих осознавать то, что они должны быть вместе. Нет, сказать об этом вслух никто из них ещё не был готов, но такие мысли, вихрем ворвавшиеся в их головы, уже зарождались в них и начинали обретать свой смысл.

После этого дня жизнь парней в корне изменилась. Любую свободную минуту они старались проводить вместе. Они узнали друг о друге всё. Казалось, не было такой темы, на какую бы они не говорили. Мишка оказался далеко неглупым пацаном, и общаться с ним было очень интересно. Чем больше я его узнавал, тем больше меня к нему тянуло. Я не мог себе этого объяснить, но при встрече с ним на душе у меня становилось тепло и радостно. А ещё внутри меня поднималась непонятная волна нежности к нему. Иногда мне просто хотелось обнять Мишку, прижать его к себе и никуда не отпускать. Очень часто у меня возникало желание поделиться с ним этим чувством, но меня сдерживала мысль о том, что он не поймёт этого, оттолкнёт и отвернётся от меня. Мне приходилось держать всё в себе и мучиться неопределённостью. Но время - мудрая вещь и очень часто все расставляет по своим местам. Так случилась и с нами.

Пролетел год службы. Мы уже стали сержантами. Как-то я заступил в наряд дежурным по учебным корпусам, а Мишка дежурным по столовой. И вот поздним вечером, а точнее, уже ночью он заявился ко мне в корпус с пакетом.

- Ну что, отметим сержантские лычки? У меня пузырёк есть, я и закуску из столовки притащил. Ты как?

Глупый, ну как я мог ему отказать. Быстренько соорудив стол и заперев двери, мы наполнили стаканы, а затем, как всегда, выпили сначала за звание, а затем за нас. Потом мы покурили, поболтали о чём-то и налили по третьей. И тут Мишка вдруг опять взял инициативу в свои руки.

- Андрюха, я сейчас скажу, может быть, что-то неправильное, но ты попробуй меня понять. Не знаю, что со мной происходит, но с каждым прожитым днём и с каждой нашей с тобой встречей я всё отчётливей и отчётливей понимаю, что уже не могу без тебя. Понимаешь, нет такой минуты, когда бы я не хотел бежать к тебе, видеть тебя, слышать твой голос. Иногда мне кажется, что ты - часть меня. Я даже во сне иногда вижу, как обнимаю и целую тебя - правда-правда. Ты только не обижайся. Если тебе это не нравится, скажи прямо, и я постараюсь это пережить. Только прошу: не гони меня, ладно? - он что-то ещё хотел мне сказать, но у него голос дрогнул, и он замолчал.

От его слов у меня в голове словно взорвалась бомба. Не соображая, что делаю, я подошёл к нему, притянул к себе и обнял.

- Мишка, как я давно мечтал об этом дне! Если бы ты знал, как давно. Ещё тогда, под падающими звездами я понял, какое желание ты загадал, но не мог в это поверить. Мишенька, какие же мы с тобой дураки, сколько же мы времени потеряли! Можно, я поцелую тебя, родной?

С этими словами я притянул его голову к себе и нежно прильнул к его губам. Боже, какое это было блаженство! Казалось, мир померк и сжался до такого размера, что в нём могли поместиться только мы вдвоём. Что было дальше, нет смысла описывать. Мы делали друг с другом всё, что только могли. Казалось, нашим ласкам не будет конца. Мы изучили каждый кусочек тела друг друга. Такого блаженства я не испытывал ни до, ни после этого. Мы растворились в нашей любви без остатка. Слов не было, были только ласки и безумный безудержный секс, сметающий все остававшиеся между нами преграды. Наконец-то мы осознали, что любим друг друга. Любим безоглядно, безотчётно и, самое главное, бескорыстно. Этому чувству можно только завидовать и восхищаться им.

Но всё когда-то кончается, пришёл конец и этой ночи. Мишка должен был бежать в столовую, а я встречать руководство. Расставаться нам совершенно не хотелось. Дойдя в очередной раз до дверей, Мишка вновь возвращался, и мы сливались в поцелуе, шепча друг другу слова любви.

- Всё, Миша, тебе пора. Иди, а то нас тут застукают, иди, родной. Я тоже не хочу с тобой расставаться, но так нужно. Вечером мы вновь встретимся. Иди и знай, что я люблю тебя, так люблю, что словами передать не могу. Я готов отдать ради тебя всё, даже жизнь, если это понадобится. Ну, пожалуйста, беги!

Мои слова, наконец, возымели на него своё действие, и он ушёл, а я, оставшись один, начал осмысливать всё, произошедшее между нами. До вечера у меня оставалось на это почти 15 часов. И мне было о чём поразмыслить.

Господи, что же мы делаем! Где-то в глубине сознания таилась мысль о том, что всё это неправильно, что так не должно быть, но я гнал её от себя, вновь и вновь вспоминая всё, что произошло между нами. Да, я любил этого пацана и не мог ничего с собой поделать. Всепоглощающее чувство овладело мною и уже не отпускало меня ни на миг. Я знал одно: пока Миша рядом, мы будем любить друг друга и никогда не расстанемся. Ведь, по большому счету, не имеет значения, что мы оба пацаны. Сердцу не прикажешь! Нет сейчас на земле для меня человека дороже и роднее этого простого украинского паренька, нашедшего в себе силы признаться мне в любви. Меня совершенно не интересовало, что могут подумать люди о наших с ним частых отлучках. Я знал одно, и знал это твёрдо, что мы оба хотим этой близости и получаем от неё несказанное удовольствие. А что может быть лучше, чем любовь, которая дарит человеку счастье!

Часть 3 (последняя)

Вновь наступил вечер. После поверки я опять сидел в курилке и ждал его прихода. Прошло уже почти полчаса, а Мишка всё не шёл. Я закурил ещё одну сигарету, как вдруг почувствовал, что сзади на меня кто-то пристально смотрит. Не оборачиваясь, я понял, что это он. Мишка медленно подошёл ко мне и обнял меня сзади за плечи. Слегка коснувшись губами моего уха, он прошептал:

- Андрюшка, я так соскучился по тебе, так соскучился!

Испугавшись того, что кто-то может нас увидеть, я резко встал и повернулся к нему. Наши глаза встретились, и я увидел, что он плачет.

- Ну что ты, дурашка? Ну, что с тобой? Мы же вместе, а это самое главное. Пойдём отсюда, а то, не ровён час, кто-нибудь в окно нас увидит. Пошли ко мне.

Мы вновь двинулись знакомым маршрутом. Едва я успел закрыть за нами дверь, как Мишка налетел на меня, как коршун на добычу. Он срывал с меня одежду и целовал, целовал, целовал. Уже через несколько секунд мы оба оказались совершенно голыми. Я вытащил из шкафа матрац и расстелил его на полу. Простыню мне достать так и не удалось...

Когда мы, обессилевшие и довольные, лежали в объятиях друг друга, Мишка вновь заговорил:

- Андрюха, а знаешь, о чём я думал, когда заплакал в курилке? Я вдруг представил, что завтра нам придётся с тобой расстаться, что я никогда больше не увижу тебя, не смогу обнять, прижать тебя к себе и поцеловать твои родные губы, что, вставая по утрам, не буду торопиться поскорее бежать на зарядку, чтобы встретиться там с тобой, что никогда мы не будем сидеть, обнявшись, и разговаривать. Я так тебя люблю, так люблю, что...

Договорить он не смог, и вновь из его глаз потекли слёзы, а я, пытаясь успокоить Мишку, целовал родные глаза и ощущал солёный вкус его переживаний.

- Ну что ты, что ты! Нам ведь ещё почти год служить. Ещё столько всего впереди будет! Успокойся, Мишенька, ну что ты, как маленький, ей богу! Я рядом и очень сильно тебя люблю, а это сейчас главное. Не стоит думать о плохом, когда впереди так много хорошего.

Кажется, мои слова повлияли на парня, и он успокоился. Повернувшись ко мне боком и подперев щёку рукой, он молча гладил мою грудь и смотрел куда-то вдаль. Мне было приятно осознавать, что рядом со мной лежит мой любимый друг, которому я нужен. Так прошло минут пять, а потом Мишка сказал:

- А знаешь, как красиво у нас в Карпатах, особенно летом! Я это даже описать не могу. Это нужно видеть. Я часто вижу свою родину во сне, а в последнее время в моих снах присутствуешь и ты. Нет, правда. Слушай, а может, махнём после службы ко мне на родину, а? Представляешь, мы будем всегда вместе. Прикинь, горы, ты и я - и больше никого. Это так здорово будет!

Я, честно говоря, был ошарашен этим заявлением. Пытаясь подобрать нужные слова, я произнёс:

- Мишань, а как ты себе это представляешь? У меня родители, сестра. Как я могу вот так всё бросить и уехать?

- А тогда давай я к тебе приеду. Мне всё равно где, лишь бы быть вместе с тобой. Я не смогу жить без тебя.

Эх, Мишка, Мишка! Если бы ты знал, как мне-то не хочется с тобой расставаться... Но вслух я сказал совершенно другое:

- Мишань, давай до дембеля доживём, вот тогда и подумаем об этом. Хорошо?

Он нехотя согласился. Чтобы успокоить его, я прильнул к его губам и начал целовать парня. Как же мне нравились эти нежные губы! Иногда мне казалось, что они созданы для девушки - так чувствительны они были и нежны. Мишка ответил мне тем же, и мы вновь окунулись в омут любви.

Незаметно пролетел и этот год. Неминуемо приближался дембель, а вместе с ним и расставание. Мишка всё чаще заводил разговор о нашей дальнейшей жизни, но я понимал, что закончится он ничем. Разъедемся мы каждый к себе домой и, возможно, больше никогда в этой жизни не увидимся. Но Мишке я об этом не мог сказать. Видя его потерянный взгляд и осунувшееся за последние дни лицо, я оттягивал до последнего этот неминуемый и неприятный для нас обоих разговор.

Но вот и настал день увольнения. Я уходил первой партией, а Миша оставался в части ещё на две недели. Если честно, я был этому даже рад. Если бы мы уходили вместе, нам было бы ещё труднее расстаться.

И вот последний вечер в части. Документы у меня уже на руках, и я почти гражданский человек. Поезд уходит в 5 часов утра, и у нас с Михой есть ещё полночи на прощание. Всё происходит, как в первый наш раз. Вновь кабинет без света, водка и закуска на окне. Кажется, что и не было этих полутора лет, всё как будто бы вчера произошло. Мишка опять разливает водку по стаканам и начинает говорить, а его голос вновь дрожит, как и тогда.

- Андрюха, я так благодарен судьбе за то, что ты был в моей жизни. Я даже боюсь подумать о том, что мы могли бы с тобой никогда и не встретиться, что я никогда бы не полюбил тебя. Давай выпьем за нас, как тогда, в августе.

Я беру стакан из его дрожащей руки и, чокнувшись, выпиваю залпом его содержимое. Мишка тоже выпивает и молча обнимает меня. Наши губы встречаются, а руки начинают плясать в неведомом танце по телу друг друга. Я шепчу ему какие-то невнятные слова, но он, не слушая их, начинает меня раздевать. Всё повторяется вновь: страстные поцелуи, безудержный секс - и после этого к нам приходит понимание того, что это в последний раз. Я вновь наполняю бокалы и начинаю говорить:

- Мишенька, родной мой, ты всё хорошо сказал, но в одном ты не прав. Мы не были в жизни друг друга, мы в ней есть и останемся в ней навсегда. Где бы я ни находился, я всегда буду помнить о тебе и любить тебя. Это чувство навсегда останется в наших с тобою душах и сердцах. Главное, не забывать всего того, что нам пришлось здесь пережить. Ты самое светлое, что есть у меня в жизни. Я люблю тебя, Миша, так люблю, что не могу передать этого словами! Выпьем за нашу любовь! - и, не чокаясь, я выпил.

Потом Мишка провожал меня на вокзал. Перед посадкой в вагон мы с ним простились, крепко пожав друг другу руки и обнявшись. Он вновь заплакал, а я, чувствуя подступающий к горлу комок, быстро влетел в вагон. Поезд тронулся, навсегда увозя меня от самого родного и любимого человека и настоящего друга.

После окончания службы мы активно с ним переписывались. Мишка постоянно звал меня в гости, но у меня как-то всё не складывалось. Я поступил в ВУЗ, он тоже, а через полтора года Мишка женился. На свадьбу я не поехал. Мне не хотелось видеть рядом с моим Мишкой незнакомую девушку, да и не смог бы я этого выдержать, понимая, что теряю его навсегда.

С годами мы стали писать друг другу всё реже и реже, а потом и совсем перестали это делать. Нас закрутила повседневная рутина. Потом СССР распался, и мы оказались в разных странах. Лет через 6 или 7 я попытался вновь написать ему, но письмо вернулось с пометкой "адресат выбыл". Сколько я ни пытался найти его новый адрес, у меня ничего не получилось.

Казалось, что былое чувство прошло. У меня своя жизнь. С семьей как-то не получилось, пришлось развестись. Но иногда, глядя на единственную нашу с ним совместную фотографию, я вдруг понимаю, что никогда и никого я не любил так, как этого пацана. Чувство, однажды возникшее, не хочет покидать моё сердце. Вот и сейчас, когда я пишу эти строки, Мишка смотрит на меня с фотки своими угольками и как тогда, в далёком 1984-м, как будто мне говорит:

- Андрюха, я сейчас скажу, может быть, что-то неправильное, но ты попробуй меня понять. Я люблю тебя и буду любить всю жизнь, сколько бы её ни осталось.

Вот такие дела, друг мой Дима. Опять я всю ночь просидел за компьютером, но, наконец-то, смог написать то, что хотел, то, о чём я хотел рассказать именно тебе. Не знаю, поймёшь ты меня или нет, но мне будет легче от осознания того, что теперь ты знаешь о том, как я могу любить - любить бескорыстно и самоотверженно. Так, как я любил когда-то своего единственного и самого дорогого на свете человека, своего Мишку.

страницы [1] [2] [3]